— Да.
— Аннис. Ты вела нас за собой в танце.
— В танце? — все еще шепотом.
— Кто ты?
— Я Аннис. Я всего лишь маленькая птица.
— Ты пугаешь людей. Маленького Сэма.
Она продолжала с трудом сглатывать.
— Ты причиняешь людям боль.
Она открыла глаза и посмотрела на него. В глазах ее сверкнула вспышка, испугавшая Де Санга.
— Это они сделали мне больно. Они сделали больно. Она ловила ртом воздух.
— Ты хочешь пить, Аннис?
Она кивнула, и он протянул ей стакан воды. Она обхватила стакан пальцами и стала судорожно пить.
— Кто ты, Аннис?
— Целительница. Я никому не вредила. Священники. Они пришли за мной.
— Как Белла.
— Белла слабая.
Она снова закрыла глаза. Де Санг взял у нее стакан.
— Аннис? Аннис? Слушай меня, Аннис.
Но она не отвечала. Она тяжело дышала, грудь ее заметно поднималась и опускалась, а из горла доносилось слабое дребезжание.
Потом она сказала:
— Ты священник.
— Нет, — возразил Де Санг. — Я целитель. Как ты.
— Нет, ты священник. Новые слова. Новые боги.
— Едва ли ты знаешь меня, Аннис.
— Нет. Я знаю тебя. Ты был там. Ты был священником. И Аннис ушла, а Мэгги проснулась, дрожа всем телом.
Эш погрузился в раздумья. Визиты к Мэгги, которые неохотно позволял ему Алекс, не убедили его в том, что она чувствует себя лучше. В этом вопросе их с Алексом мнения совпадали. Эш решил навестить старую Лиз, потому что больше ему не с кем было поделиться. Он изливал ей свою тревогу в таком возбуждении, что стучал пальцами о чашку с чаем.
— Да, дела, — сказала Лиз, когда он выговорился.
Он сидел под ее старинными часами, маятник раскачивался из стороны в сторону, а негромкое тиканье разгоняло тишину. Хозяйка пожевала щеку и погладила собаку.
— Да уж, дела. Ты ведь очень по ней тоскуешь, верно? — спросила она, — Что же ты так легко ее уступил?
— Мне вовсе не было легко, Лиз. Но дети — она погибала в разлуке с ними. К тому же в глубине души она любит Алекса, я знаю, что любит. И хотя ей так не казалось, я стоял между ними.
— Очень уж ты хороший, Эш. Иногда люди бывают такими хорошими, что даже слишком.
— Она больна. Сильно больна.
— А как насчет того, кто ее посещает? Что ты о нем скажешь?
— О психологе? Не знаю. Она ему доверяет. Но возможно, этого недостаточно.
— Она верит ему, да? — уточнила старая Лиз, призадумавшись.
— Что вам известно, Лиз?
— А сколько ты мне заплатишь? — расхохоталась Лиз.
Гость усмехнулся, но хозяйка не услышала в его смехе особой радости. Она чопорно встала и взяла у него чашку.
— Ох, до сих пор все кости ломит после той прогулки.
Она взяла из кладовки бутылку бузинного вина и налила им по стаканчику.
— Уж я-то знаю, — пробормотала она, — ту, которая завладела Мэгги и не отпускает. Я ее видала.
— Видала? Что значит — «видала»?
— Она все вокруг детей ошивалась. Однажды была и в моей кладовке. Видала я ее, можешь не сумлеваться.
— Вы говорите о той, что зовется Аннис?
— Мы не называем имен, верно? Уж это ты должен знать, если вообще что-то знаешь. Мы не называем имен, но — да, это она. Я присматривала за детьми, а потому я была... супротив ее... скажем так.
Эш погладил бороду.
— Она что, вроде духа, пытающегося завладеть Мэгги?
Старуха взмахнула рукой:
— Недалекий. Ох и недалекий же ты, Эш. Ничего-то ты не знаешь. Этот дух не пытается войти в Мэгги. Этот дух пытается из нее выбраться. Как ты вообще надеешься хоть что-нибудь понять, если ты такой недалекий?
— А как насчет той, что зовется Беллой?
— То же самое.
Эш покачал головой.
— Мэгги сказала мне, что все началось с птицы. С черного дрозда.
— Ну да, Мэгги и мне это рассказывала. И она была вроде тебя — такая же недалекая, не понимала этого, не знала того. Только языком чесала, да и все. Я сказала ей: нет, птица не пыталась в тебя войти, она пыталась выбраться наружу, но она этого не видела.
— Может, это фамильяр?[3]
— Как хочешь, так и зови. Сперва птица, потом та, что у нее за плечом, потом еще одна...
— Аннис и Белла.
— И другие. Чем ты сильнее, тем их будет больше. Все они в тебе. И они выйдут, если ты один из них. И всех их можно использовать. Но если ты неосторожен и выбираешь неверный путь, тогда что же, они захотят попользоваться тобой, верно?
— Но почему Аннис нападает на детей?
— А кто еще отнимает мамочкино время и все прочее? Дети истощают ее жизненную силу. Вот она и не хочет этого — та, о ком мы говорим. Она хочет убрать их с пути, чтобы больше жизненной силы досталось ей. Особенно парнишка. Он отнимает много сил. Вот она и охотится за ним. А в миленькой девчушке есть что-то, чего она боится.
— В Эми?
У Эша голова пошла кругом.
— Тот случай с черным дроздом. Когда все началось. Мэгги вдохнула в него жизнь. Сама я такого не делала и не видела. Но верю в это. Потому что, помяни мои слова, в тот день в воздухе было еще кое-что, кроме Мэгги с ее способностями.
— Лиз, я вас не понимаю.
Старуха отхлебнула бузинного вина и причмокнула.
— Это потому, что ты недалекий. Ты хочешь, чтобы тебе все разложили по полочкам. А тогда это уже не то, что есть на самом деле.
— Продолжайте.
— Нет уж, я сегодня наговорилась.
Старуха уставилась на коврик под ногами.
Через некоторое время, проведенное ими в полном молчании, хозяйка закрыла глаза. Судя по ее дыханию, она уснула. Часы тикали. Один или два раза она причмокнула во сне, а в какой-то момент захрапела, и звук этот напоминал пилу.
Эш посмотрел на пол, а потом на колли, лежавшую у ног старухи. Собака навострила уши и поглядела на него — дружелюбно, но беспомощно. Эш подумал, что надо бы встать и не тревожить сон Лиз; едва ли от нее стоило ждать совета. Но вдруг его тело пронзил острый спазм, а старуха открыла глаза.
Ее палка упала на пол. Она нагнулась и подняла ее.
— Да, пора уж тебе идти, — пробормотала она вставая, чтобы его проводить.
Эш был слегка удивлен. Обычно ему приходилось терпеть старухины насмешки каждый раз, когда он собирался идти.
— Она что-то потеряла, Эш. Когда меняла обличье. Когда летала. Она потеряла частицу себя, и теперь должна ее снова найти.
— А где искать?
— А что тебе твоя мамочка говорила, когда ты что-нибудь терял? Ищи там, где потерял.
Лиз проводила Эша до самой калитки.
— Пускай этот, — промолвила она, — спросит ее про «Поющую цепь».
— Про «Поющую цепь»?
— Да, верно. А еще про «Колыбельную смерти». Пусть спросит.
— А что это?
Похоже, Лиз на него рассердилась. Она подняла свою палку.
— Тебя это не касается. Тебе и знать этого не надо. А теперь проваливай и скажи ему.
— Вот еще что, Лиз. Все эти разговоры о темной сестре. Темная сестра — Аннис? Или Белла? Или эти духи, которых она видит, когда летает? Или это она говорит о Гекате? — («Или о вас?» — добавил он про себя.) — В общем, я не понимаю.
— Неужто ты такой недалекий, потому что мужчина? — спросила старуха, — Да все они — ее темная сестра. Она принимает разные обличья. Но есть только одна настоящая темная сестра, — Лиз постучала себя по виску, — и живет она вот здесь.
Эш покачал головой и побрел к машине. Он сел за руль, повернул ключ зажигания и посмотрел в зеркало заднего вида. Старая Лиз стояла у калитки, глядя на него, а колли сидела с ней рядом. Лиз показывала на него палкой.
Эш зашел к Де Сангу в клинику и все ему рассказал. Реакция доктора была откровенно скептической.
— Пока что все, с чем мы работаем, находится исключительно в пределах сознания Мэгги. Белла — персонаж из дневника, выученного Мэгги почти что наизусть. Похожая история с Аннис. Алекс утверждает, что большая часть дневниковых записей принадлежит ей самой и что она просто использует фрагменты информации, всплывающей в результате археологических раскопок в замке.
— А вы что об этом думаете?
— Да какая разница? Ее поведение, ее здоровье — вот что важно. А она хочет выздороветь. Потому-то она и написала имя Аннис шпионскими чернилами. Это показатель того, что ее подсознание стремится к самоисцелению.
Эш покачал головой:
— Это еще не все. Я знаю, вы считаете, что она просто сплетает вокруг своей жизни историю. Но вам не кажется, что у этого духа, у Аннис, может быть и собственная жизнь?
Де Санг пристально посмотрел на Эша.
— Я психолог, — сказал он, — а не гребаный мистик.
Но Де Санг уже почти исчерпал свои возможности. В раскопках он натыкался на один и тоже непробиваемый фундамент. Стараясь путем гипноза извлечь на свет личность Аннис, доктор хотел добиться объединения Мэгги, Беллы, Аннис и всех остальных. И ради этого был готов на все. Он решил устроить длинный сеанс, надеясь, что усталость хотя бы слегка изменит реакцию пациентки.
