— Фу, как примитивно. Нет никаких сторон, нет никакого абсолютного Зла и абсолютного Добра, уж Вам это должно быть понятно, как никому другому…
— Ну, насчёт абсолютного Добра — наверное, можно согласиться. А как же фашизм, например? Или маньяки-серийные убийцы?
— У нас просто разные понятия Абсолюта. То, о чём Вы говорите, является злом для абсолютного большинства людей. Но не для абсолютно всех. Иначе не появлялись бы новые маньяки и новые последователи фашизма. Разве нет? Или ваши, я имею ввиду — человеческие, «игрушки», — он показал пальцами кавычки, — с биологическим оружием… Хотя, это и не проблема ближайшего будущего, у будущих врачей будет много работы. Очень много. Врачевание, медицина, — это всегда было очень уважаемым делом… а будет вообще на первом месте…
— Могу я уточнить? — Виктор поспешил уйти от слишком абстрактной и опасной, как ему показалось, темы. — Вы упомянули наши работы. Означает ли это, что они могут как-то повлиять на какие-то глобальные процессы? Или хотя бы на результаты выборов?
— А сами-то как думаете?
Руденко отвернулся к окну, чтобы скрыть вдруг накатившее раздражение. «Да что ж такое-то? То сокровенным делится, как с равным, то за неразумного пацанёнка принимает, который очевидных вещей понять не в состоянии».
Когда он повернулся обратно, в зале никого не было.
* * *
На следующий день Виктор, помучавшись с расшифровкой загадок собственного сна, предложил Маше подумать над идеей предвыборного фонда. Она уцепилась за неё, как за спасательный круг. Правда, очень быстро Руденко понял, что на первом месте у племянницы стоит всё-таки личный интерес. Маша очень хотела любым способом вытащить Алексея из его конторы. Как угодно, и куда угодно. А тут такой интересный вариант образовался — этим самым фондом рулить и за порядком следить. Но и суть идеи восприняла вполне благожелательно, а после долгих обсуждений вообще сама вызвалась выделять время на «партийную работу», как она с иронией назвала общение с молодёжными активистами.
— Да и, честно говоря, эти ребята из ПМП не такие уж и меркантильные засранцы. Вполне можно с ними иметь дело, если не позволять на шею садиться. — резюмировала она. И, немного подумав, спросила: — А сам-то не боишься в эту клоаку соваться?
— Нет. Теперь — нет.
ЭПИЛОГ
Первого июля 2046-го года Виктор с Натальей провожали внучатых племянников на последний экзамен в Сеченовской Академии. Ольга и Алексей Арсентьевы были близнецами. Их назвали в память родных бабушки и деда — родителей мамы Маши. Вроде как избыточное количество Алексеевн и Алексеевичей никого не смутило. Они родились в 2022-м и почти всю свою сознательную жизнь считали, что у них две мамы: мама Маша и мама Наташа. Когда им исполнилось четыре года, мама Маша после неофициального, но активного участия в работе «Прогрессивной молодёжной партии», влезла-таки в предвыборную гонку сама; на детей у неё стало катастрофически не хватать времени, и родную маму с удовольствием заменила Наталья. Она не то, чтобы разбаловала близнецов, но позволяла им точно больше, чем родители. Алексей-старший, которого иногда называли папа-Лёша, по аналогии с мамами, и Виктор, которого иначе, как дедулей не называл никто и никогда, частенько ворчали по поводу её воспитательных методов, но больше для проформы. Дети на удивление тонко чувствовали, когда и по какому поводу можно вить верёвки из мамы Наташи, росли вполне нормальными: добрыми, воспитанными и в меру озорными.
Арсентьев-старший, взвалив на себя всю организационную и юридическую сторону работы Фонда, оказался загружен не меньше жены. Хорошо хоть с финансированием никаких проблем не было. Собранных денег, которых поначалу, казалось, просто девать некуда, хватило и на профессиональных юристов, и на классных айтишников, и на хорошую аппаратуру для съёмочных групп. Правда, хватило впритык. Виктор с Машей добавили из своих чуть меньше миллиона рублей всего. Не всё получилось, как хотелось и планировалось, но в целом Фонд заявленных целей достиг: и в ту, и в следующую предвыборные кампании было на порядок меньше скандалов вокруг «вбросов» и «некорректных подсчётов». Так что папа Лёша видел детей если и чаще, чем мама Маша, то совсем ненамного.
Ну а уж когда в 2030-м мама Маша стала самым молодым в истории спикером парламента, встречи с родной мамой стали для Лёшки и Оли приравниваться к празднованию Нового Года или дня рождения. Она не то что дома, в стране бывала от силы неделю в месяц, мотаясь по всему миру. Как-то легко получалось у неё находить общий язык с новым поколением парламентариев. Тогда, в 22-м, «эпидемия» перевыборов перекинулась из России и в Европу, и в Штаты. Даже казавшаяся незыблемой КПК, и та была вынуждена пойти на значительные уступки во внутриполитической жизни Китая.
Вот и сегодня родители пропадали по делам вдали от детей. Но никто не жаловался. Близнецы давно привыкли и всё прекрасно понимали. Посадив детей в аэро-такси, Виктор с Натальей дружно пожелали им «Ни пуха, ни пера» и отправились в студию заканчивать очередной фильм. После «Show must go on», собравшего за месяц почти десять миллиардов просмотров, Маша заявила, что бо́льшего добиться уже в принципе невозможно, и объявила о прекращении своей работы на канале «Magical Sand». Почему-то больше всех переживала из-за этого Наталья, и Виктор предложил ей вместе с ним делать похожие клипы, только вместо «живых картин» из песка, как делала Маша, использовать её собственные рисунки. Племянницу обещали «мучить» только на предмет поделиться идеями, если они будут возникать. Так родилась онлайн энциклопедия «Просто о сложном», немного похожая на энциклопедию Чевостика, но для аудитории постарше. Они делали клипы о внутренней и внешней политике разных стран, о финансовых системах, о демократии и тирании, о международной торговле, об экологии, науке, технологиях… Для каждого ролика приглашали какого-нибудь признанного эксперта, тот накидывал им интересных фактов, которые они и обыгрывали. Клипы были исключительно познавательные, никаких оценок и выводов не делалось. Популярность у них была не в пример ниже, чем у клипов, которые делали Маша с Виктором, но сотню-другую миллионов просмотров набирали легко.
* * *
Ольга с Алексеем вылезли из такси на втором ярусе парковочной башни в самом начале Большой Пироговской и спустились на улицу. До входа в Академию было минут пять хода, время до начала экзамена у них было достаточно, поэтому они решили сначала зайти в ближайший магазин, купить мороженого и не торопясь съесть его по дороге. Жарища под тридцать пять стояла уже вторую неделю, на солнце так вообще лучше было надолго не оставаться, астрономы весь год без конца твердили о его небывалой активности. Так что идея насчёт мороженого была весьма актуальна.
Мороженого накупили с запасом. Друзей-одногруппников угостить, экзаменаторов задобрить. Когда до входа в Академию оставалось метров сто, шедший перед ними пожилой мужчина вдруг стал оседать на землю. Близнецы подскочили к нему, не давая совсем упасть.
— Давай я за нашей скоропомощной бригадой сбегаю, — быстро предложила Ольга брату, — до них всяко быстрее, чем до городских дозваниваться. А ты его вон, мороженым обложи. На такой жаре, да в таком костюме, — она осуждающе покачала головой. — Немудрено тепловой удар схлопотать.
Алексей тем временем кое-как стащил с незнакомца некогда явно дорогой, а теперь сильно потасканный, а кое-где и заштопанный серый пиджак, снял с него стоптанные серые ботинки, прикрыл голову свалившимся серым полотняным то ли беретом, то ли панамкой, и положил несколько пачек мороженого на грудь и на голову. Не успел он закончить эти немудрящие процедуры, вернулась сестра.
— Через пять минут будут. У них там ещё два таких же, — сердито буркнула Ольга.
Прохожие останавливались, спрашивая, что произошло и не нужна ли помощь. Выяснив, что скорая скоро будет, сочувственно кивали и шли дальше по своим делам. Просто стоять на солнцепёке, дожидаясь врачей, никому не хотелось.
