«Так просто свяжи меня и запихни кляп какой в рот, на хера дубасить-то, тупое ты создание?»
— Идиот, просто свяжи его и рот заклей.
— Лучше кляп, у меня нос, кажется, сломан, кровью захлебнусь… — понимая, что эти два дебила сейчас случайно могут отправить меня к праотцам, добавил я. На удивление, они так и поступили.
Наши тела, сейчас больше похожие на коконы бабочек, плотно присобачили друг к другу. Касса обчистилась моментально, после чего в две дорожные сумки на скорую руку были закинуты все мало-мальски игравшие при свете блестяшки.
— Эй, проверь, что у него в сумке, не с пустыми руками он же к нам пришел, — хихикая, заявил тощий, отчего у меня от негодования аж глаза закатились. Тут был, мать его, целый магазин всякого говна, зачем тебе мой…
— Да этому ноуту тысяча лет, — сплюнул на пол пухлячок, кинув мне в лицо моей же сумкой. — Нищеброд чертов. Дверь я запер, валим через черный, часа два-три у нас точно будет, пока эта голубая парочка не оклемается.
После этих слов дуэт преступных гениев тотчас растворился где-то за стойками небольшого склада, находившегося за витриной. Громко хлопнули металлические двери.
Боже, за что мне все это. Лежу вот сейчас в луже собственной крови, с разбитым носом, думаю, когда меня придут спасать и спасут ли, а вдруг и вовсе помру от потери этой чертовой красной жижицы, залившей мою единственную и любимую байку?
Неожиданно для меня сзади шелохнулся Пак. Потом сильнее и еще сильнее. Буквально толкаясь и брыкаясь, он пытался освободиться. Жаль чувака: деньги, ценности, еще, может, сотряс какой. Блин, веселая у него работка. Интересно, после случившегося он ее бросит или нет?
— Ты живой? — удивив меня вполне конструктивной и четкой речью, спросил кореец.
Каким-то острым лезвием он разорвал замотанные руки, следом ноги. Выворачивая суставы за считанные секунды из личинуса, превратился во вполне прямоходящего человека, охренеть…
— Да, Миша, вот надо было тебе это упорство, сразу бы притворился, что тебя вырубили, и проблем бы никаких не было… А так нос точно реставрировать придется, — сжимая в кулаке что-то черное, он быстро помог мне развязаться.
Вот реально, на хрена я строил из себя терминатора? Твою мать, это его я считал простофилей?
— Садись, — указав рукой на стул, а после вытащив из-под прилавка аптечку, проговорил Пак.
— Друг, может, сперва копов вызовем, они же уйдут? — не понимая столь неоправданного спокойствия и показушной непричастности к происходящему, спросил я.
— Не уйдут, — приставляя ладони к моему лицу, с какой-то деловитостью и знанием дела стал разглядывать мой нос кореец. — Сейчас будет немного больно…
— Стой, подожди, может, лучше… Ауу… Сука… — зашипел я, обеими руками вцепившись в сидушку старой табуретки.
— О, как новенький, даже лучше, — хлопнув меня по плечу, заявил ростовщик. — Чего приходил-то? Опять с деньгами напряг?
— Да, — косясь на нос и боясь к нему прикоснуться руками, честно ответил я. — Хотел на время ноут заложить, через неделю отдал бы. Хоть там сумма и небольшая была, но, думаю, ты уже мне вряд ли чем поможешь.
— Трех тысяч хватит? — тотчас отозвался Пак. — Подарок, безвозмездно, за то, что ты никому не скажешь о том, что сегодня здесь видел и слышал.
— Хватит. С зарплаты отдам.
— Как знаешь, — не стал долго припираться мужчина, а после, наклонившись, вытащил откуда-то из башмака связку денег, перетянутых резинкой. На его голове из-за прически гриба показалось два мохнатых, не свойственных людям пучка шерсти.
— Пак, что с твоими ушами? — чувствуя себя Красной шапочкой, пришедшей к бабушке с пирожками, нервно сглотнув, спросил я.
Взгляд ростовщика изменился. В глазах блеснули знакомые огни. В этот раз, перемешиваясь со зрачком и радужкой, ярко выделялся желтый свет волчьих глаз.
— Ох, Миша… — тяжело вздохнув, посмотрел в мою сторону кореец.
Глава 7
Пак трансформировался на глазах: тело стало набирать массу, оголенные руки обрастать светлой шерстью, а лицо, наоборот, вытягиваясь, покрывалось черной, как смола, плотной щетиной.
Тело льва, голова пса, очень и очень зубастого пса.
— Пак, успокойся, не горячись, все нормально. Я просто слегка удивился, — выставив руки в сторону этого 2,5-метрового гиганта, едва помещавшегося в собственной лавке, проговорил я. — Я никому не скажу об этом, ох, епт, вот об этом всем, — теряя дар речи, пытался я хоть как-то описать увиденную мною картину.
Полностью игнорируя мои слова, этот собака-лев, по-другому его было не назвать, обнюхивая, прошелся вокруг меня.
— Ты знаешь о нас, — делая выводы из моей реакции, проговорил Пак. — А также видишь нашу частичную трансформацию. Но при этом от тебя несет человеком. Кто ты, русский шаман? Ведьмак? Или последователь какого-то восточного культа?
— А, я не знаю… Просто недавно кое с чем столкнулся, и началось, — нужно было как-то отбрехаться, не рассказывать же каждой собаке о том, что переспал с хвостатой лисой, хотя, если этот большой парень скажет, что сожрет меня живьем, может, и придется. Стать чьим-то обедом не очень-то и хотелось.
Немного сгорбившись, Пак более тщательно стал приглядываться, обнюхивать меня с головы до ног. Надеюсь, у этой махины нет на меня никаких пошлых мыслишек, а то даже не знаю, что будет хуже…
— От тебя несет лисой, чем-то темным и проклятием… Сильным проклятьем, наложенным кем-то из древних. Впервые с момента своего назначения чувствую что-то подобное.
— Я умру?
— Рано или поздно — обязательно, — деловито подметил ростовщик.
— Надеюсь, не от твоей руки, так ведь? — растерянной улыбкой попытался выведать еще чуток из моего ближайшего будущего я.
Пак, оскалившись, заглянул в мои глаза, а после, громко фыркнув, стал трансформироваться обратно. Его демоническое гортанное рычание вскоре приобрело звучание обычного полуюношеского смеха.
— Прости, что напугал, старина. Нет, я вовсе не собираюсь тебя убивать, нужно было проверить, к касте каких плохих парней ты относишься.
— Я чуть не обделался, Пак.
— Я знаю, — улыбнувшись еще шире, ответил ростовщик. — Миша, как ты умудрился вляпаться в что-то подобное? Ты же простой смертный. Раньше ты был как все, а теперь… Метка охотника, метка хозяина и проклятие. Причем охотник и хозяин совершенно разные по запаху.
Что о тебе заботится какая-то восточная кицунэ, даже хорошо. Они становятся хорошими женами и стражами семьи, может, даже поможет тебе подняться в этой жизни. А вот метка охотника… она какая-то странная. Черная, сильная и властная. Возможно, даже принадлежит одной из правящих банд Гонконга.
— Кицунэ оставила на мне метку? — собственница, мать ее. На работе выясним, как это произошло.
— Верно, но как я говорил, за это не переживай. Суккубы — вот, что сейчас тебя должно волновать больше всего. Этим ребятам принадлежит весь этот город, впрочем, как и весь восточный регион. Они контролируют здесь все, держат в руках Триаду, Якудза, а недавно добрались еще и до мексиканских банд. Миша, не знаю, как ты попался на их крючок, но советую тебе вернуться на родину. Слышал, что ваши боги крайне резки к появлению темных на своей земле. Быть может, там ты и узнаешь, что за проклятие на твоей руке.
— Какое еще к черту проклятие? Я вроде нормально себя чувствую, за исключением сломанного носа. Да и в жизни почти… — и тут я задумался. Суккубы и проклятия… Может, из-за этого все и началось. Эти женские посягательства на мою задницу. Метро, лифт, поведение Суинг.
— То-то же, — расценив по своему мое молчание, подметил Пак. — Проклятие — это не то, что проявляется ежесекундно. Оно может веками ждать своего часа, передаваясь из поколения в поколение, а после, достигнув места предназначения, уничтожить целый город или попросту сжечь за секунду проклятого изнутри.
— Охренеть… Грузанул ты меня, Пак, — плюхнувшись задницей на стул, я попытался переварить всю полученную информацию. Однако происходящее моя раскалывающаяся от пары точных ударов голова отказывались принимать. — А ты, если не секрет, кто, кстати? И зачем все это мне рассказал? Сам видишь, денег отплатить у меня нет, а душа, извини, одна у меня.
