- Куда поедем сегодня? – Спросил он с неподдельным интересом, убирая прядь волос за ухо.
- Куда скажу, туда и поедем. Это секрет. Будешь? – От предложенной плитки шоколада отказались.
- Предпочитаю горький.
- Иди ты. Тебе не угодишь. – Но Барри улыбался, просто улыбался и смотрел. Картинка перед его глазами становилась все менее четкой. Пока не исчезла совсем. Мир иллюзий»
Он придумал себе альтернативную реальность, где все было так, как он изначально хотел. Более покладистую и податливую рукам версию потерянной личности, которую он не боялся. Мог провоцировать на конфликты и временные перепалки, а мог и самоотверженно изливать накопившиеся переживания. Бывало, он разговаривал с ним на немецком, и перевода не требовалось. Каждый день у него были запланированы эти ментальные путешествия по окрестностям Лондона. Иногда он мысленно убивал его. И всегда по-разному. Просто, чтобы посмотреть, каким мог бы быть финал. И тут же снова воскрешал, потому что было интересно. Так он поначалу пытался избавиться от него. Видел в этом необходимость. Вскоре, необходимость пропала. Все же, когда придет пора прощаться Он сам даст это понять. И тогда Барри выстрелит в него, не желая прощаться.
Правда, все это было не реальным. Серая многоэтажка становилась все той же больницей, когда он просыпался в 406-ой. Клинт разрешал ему быть здесь столько, сколько требовалось. Проснувшись, Барри без сожаления и с полным осознанием своей фальшивой действительности открывал свой ноутбук и работал через интернет, ища необходимую информацию. У него был свой план.
И одним утром он проснулся совершенно счастливым. Это было настолько четкое и совершенно невыносимое чувство, жизнь. Она переполняла его сердце и душу. Все воспоминания стали греть изнутри, не причиняя боли. Он любил это все, дорожил этим всем, теперь без сожаления, с благодарностью. И у него было все, что только нужно нормальному здоровому человеку. Слишком яркие цвета, он вновь начал воспринимать реальность так, как это было до начала работы.
Он помнил, как однажды Джесси говорил ему об этом, когда они лежали на холодной траве в полосатых кофтах и смотрели на звезды. Он ненавидел в нем эту черту. Будто ему было все известно наперед. Но все же случалось именно так, как он говорил. Прекрасная и ужасная часть его только начавшей набирать обороты жизни. Разве можно было об этом жалеть? Он найдет в себе мужество пронести эти воспоминания через время, и быть счастливым. Здесь и сейчас.
«Завтра поведу тебя на самую крутую крышу города. Встретимся на том же месте, не опаздывай» - Барри прислонился спиной к стене, прикрыв глаза. Он очень много говорил про себя. Молча.
Потому что дома об этих событиях теперь говорили не часто и только тихо за закрытыми дверьми. Его поездки не обсуждались. Ребенок должен был расти, окруженный любовью и заботой, подальше от всего темного и необъяснимого. Вот только они не подозревали об одном небольшом нюансе.
Катрина готовила завтрак, Лола бегала по дому и рассматривала фотографии на полке в гостиной. На одну из них девочка засмотрелась дольше, что не осталось без внимания Барри. В глубине души он чего-то ждал. Она смотрела на общий снимок, подписанный маркером. Прочитать она не могла, поэтому повернулась к маме, удивленно приподняв брови.
- Мамочка, кто это? – Маленькая ручка тянулась к человеку в красной куртке, стоявшему между мамой и папой. Катрина переглянулась с Барри. Оба были взволнованы этим простым вопросом.
- Это наш с папой очень хороший друг. Он сейчас …
- Далекооо … - Прошептала девочка, неотрывно смотря на фотографию. – Это Джесси. – Неожиданно названное имя вызвало тревогу в сердце Барри. При малышке никогда не упоминалось о нем, тему не затрагивали. – Я помню, у него теплые руки. – Лола, как ни в чем не бывало, весело побежала на улицу, а вот Катрина выронила из рук полотенце, обессилено падая на стул. Она накрыла рот дрожащей ладонью, по лицу потекли слезы. Джесси предупреждал ее в тот день, что не знает, как это может в будущем сказаться на ребенке. А ребенок запомнил его прикосновение. О чем тут говорить, когда сама Катрина все еще чувствовала это и точно могла показать, где были его ладони. Не сказав ни слова, Барри покинул комнату с бесцельным взглядом.
С того момента Лола довольно часто вспоминала про Джесси. Называла его своим другом, рассказывала, что иногда слышит его, что он хороший, и ей совсем не страшно спать одной. Иногда она прибегала в гостиную и обнимала красную куртку, как это делал папа, думая, что его никто не видит, махала рукой фотографии, улыбалась и постоянно рисовала, как они вместе играют. Детская фантазия была безграничной, но родителям очень хотелось верить в слова ребенка. Они все так же любили этого необычного человека из 406-ой палаты, изменившего их жизнь, перевернувшего восприятие мира.
Джордж Дэйли написал целую работу о событиях того лета, свои впечатления и историю со слов Барри Мэлтона, который до конца своей жизни был обречен нести тяжкий груз тайны, но все же он смог вернуться к настоящей жизни. Он уже не был так наивен, стал жестче и разборчивее в людях, оборвал многие ненужные связи, ограничив круг общения до близких семье друзей. В его характере появилось что-то стальное, холодное. Он открыл в себе темную сторону и научился жить с ней в гармонии. Теперь все эмоции поддавались контролю и анализу. Правда, он признавался Джорджу, что ему бы все это да еще при деле, а не после. Тогда ему этого не хватало. А вот Катрине его изменения очень даже нравились. Внешне он больше не проявлял своих переживаний.
Блокнот с рисунками тоже открыл ему одну тайну, которой он решил ни с кем не делиться. Джесси знал, что Барри прочитает блокнот позже. Это должно было избавить его от угрызений совести, потому что это объясняло главное.
« Они моя жизнь, как бы парадоксально это ни звучало. Они дают мне энергию, а я даю ее всем оставшимся живым здесь. Придет время, их придется отпустить, отплатить той же монетой. Моя последняя энергия послужит ступенью к свободе каждой раненной души. Так что брось это и не вини себя»
Выходило так, что Джесси жил по большей части за счет мертвых, а не живых, и погиб, потому что души были отпущены, забрав его последнюю энергию на это непростое дело. И спасти его Барри просто не смог бы. Таков был его план. Да, но … но. Он ушел вместе с ними и с листьями сентября, оставшись горящей раной на сердце все же сильного человека.
«Поможешь мне отомстить за тебя, Джесси?»
Не было ощущения смерти. Потери. Барри спокойно читал его записи, как живой диалог. И для него он продолжал жить в знакомой многоэтажке, которая не существовала наяву.
« Я не знаю, где искать тебя по прошествии стольких лет. Ведь ты забрал с собой часть моей души в качестве своей благодарности. Я все понимаю. Осознаю это. Принимаю. Ничего уже не будет как прежде. Все будет иначе. Я не успел узнать практически ничего о тебе за подаренное нам время. Но твой любимый цвет светло-мятный. Ты не говорил, но я словно знал это всегда»
По идеальному стечению обстоятельств Катрина не смогла остаться с ним, когда пришло время отпуска. Она уехала с дочерью к родителям. А Джордж был так занят, что просто упустил его из виду. Барри продолжал звонить, как ни в чем не бывало, но за это время он ни разу не побывал в больнице, что обеспокоило Нэйта. Он то и запаниковал первым. Барри тайно покинул Лондон.
А через шесть дней всплыла информация о гибели Уильямса. По установленной причине – самоубийство. В отеле во время отдыха. Едва ли могло совпасть так идеально. Нэйт не смог дозвониться до Барри первые несколько дней. Но он вернулся. Чуть более загорелый, чуть более счастливый. На вопросы не отвечал, улыбался. И снова пропадал в ноутбуке. Во время пребывания в 406-ой, он никого не впускал. Лишь иногда было слышно, как он разговаривал с кем-то. Еще через месяц во время общей прогулки был снят снайпером Билл Джонсон. Убийца так и не был найден. Да и кого волновала жизнь такого отморозка, уже приговоренного к пожизненному заключению. От Барри не поступило никакой дельной информации. Но после этих событий он словно стал свободнее дышать. Джордж догадывался, но не лез с выводами. Положительные изменения заметили все. И никто не хотел этого менять. Пусть остается, как есть. Лишь Катрина стала молчаливым свидетелем правды. На очередной день рождения он подарил ей пистолет, спокойно объясняя это тем, что год или два, и многих, осужденные с их помощью людей, выпустят на свободу. Станет не совсем безопасно жить, и нужно уметь себя защитить. Показал ей, как обращаться с оружием, и научил стрелять. Акт полного доверия. Пока все было спокойно, но жизнь научила его, смотреть наперед.
