рассеялся. На секунду в пространстве что-то вспыхнуло, и комната снова приобрела очертания. Я удивленно вскинула брови и обнаружила себя в чьей-то ванной. Попыталась прикоснуться к предметам, но рука прошла сквозь них. Я призрак? Но как тогда мне выбраться отсюда? Ответ на мой вопрос появился в следующую секунду, буквально из ниоткуда. Воздух заискрился и возникла молодая девушка, лет шестнадцати, с кудрявыми каштановыми волосами. Одной рукой она сжимала маленькую белую палочку, а второй закрыла рот. По ее лицу текли слезы.
– Простите, я не знаю, как здесь оказалась, – начала лепетать я, но девушка не обратила внимания. Она продолжила плакать, уставившись в потолок.
Внезапно раздался стук в дверь. Причем стучали так сильно и много, что я впервые испытала страх.
– Мэри! Вода у нас не бесплатная! – этот голос явно принадлежал взрослой женщине.
Я обернулась к раковине, и только сейчас заметила, что из крана льется вода.
Мэри хотела выкинуть тест, но передумала. Она судорожно переводила взгляд то на него, то на дверь. Ее руки тряслись. Мне так хотелось ее обнять и успокоить, но я понимала, что не могу. Любое мое прикосновение пройдет сквозь нее.
Женщина продолжала колотить дверь и требовать, чтобы Мэри немедленно вышла из ванной. Я вижу, как Мэри собирается с силами: делает глубокий вдох, закрывает глаза и что-то тихонько шепчет. Пытаюсь приблизиться и услышать ее слова, но, внезапно, она встает, и открывает дверь. Рыжеволосая женщина, крупных габаритов, стоит напротив нее, сложив руки на груди и кривя губы. Она буквально уничтожает Мэри одним взглядом. Мне хочется встать между ними и принять весь удар на себя, но я лишь призрак, что случайно оказался в этой квартире.
– Что у тебя в руках? – заорала женщина, уставившись на тест.
Мэри, трясущимися руками, протягивает ей тест. Как бы мне хотелось выбить из ее рук эту палочку, захлопнуть дверь и забрать Мэри. Тем временем, женщина впилась бешеным взглядом в тест.
– Две полоски, – прошептала я и закрыла уши, ведь женщина начала орать, как сумасшедшая.
Мэри захлебывалась от собственных рыданий, закрывая лицо руками. Ее мать неистово кричала, призывая дочь к ответу. Мне так некомфортно было находиться здесь, в этой обстановке, копаясь в чужом белье. Но ведь голос сказал, чтобы я взгляну на свой путь. Неужели я и есть Мэри?
Я так хочу обдумать эту версию, но внезапно Мэри говорит:
– Я не хочу рожать.
Ее голос звучал слишком громко в данных обстоятельствах. Мэри смотрела на мать исподлобья, сжимая ладони.
– Об этом нужно было думать раньше. Ты родишь этого ребенка и точка. А еще, выйдешь замуж за Чарли. Коль готова была прыгнуть к нему в постель, то будь готова и к последствиям.
От испуга мои глаза округлились. Рваными вдохами пыталась прийти в себя и вникнуть в суть сказанных слов, но все равно не поняла. Мэри зарыдала еще громче и упала на колени. Она умоляла мать передумать и не ломать ей жизнь, но женщина была непреклонна.
Внезапно ванная расплылась, и Мэри с ее мамой исчезли. Вокруг меня вновь образовалась темнота, но, спустя несколько секунд, я оказалась в другой квартире. Маленькая комната, едва заполненная мебелью, из которой мне приглянулась лишь кроватка. Пока я пыталась собрать пазл в голове, воздух вновь заискрился и появилась Мэри, а в кроватке пухлый младенец. Он верещал так громко, что уши начало закладывать.
Я подошла чуть ближе, чтобы его рассмотреть. Черные волосики едва покрывали голову, в остальном же, он выглядел так же, как и остальные младенцы. Малыш громко плакал и махал ручками. Мэри сжимала побелевшими пальцами кроватку и яростно качала ее.
– Да когда же ты заткнешься, – заорала она, обращаясь к ребенку.
Младенец не унимался и продолжал орать еще громче. От крика его лицо покраснело, а слезы неистово полились из глаз.
– За что? – рыдала Мэри, обращаясь в пустоту. – За что?
Мне вновь захотелось ее обнять и успокоить. Но больше мне хотелось успокоить ребенка. Было видно, что ему некомфортно. Подгузник грязный? Колики? Зубы? Я не понимала, что делать и как помочь. Могла лишь наблюдать со стороны.
– Я не хотела тебя, Лея, – слова сорвались с ее губ и повисли в воздухе.
Лея. В груди так сильно кольнуло, что я невольно сжалась.
«Это я» – пронеслось в моей голове.
Я растерянно переводила взгляд со своей матери на себя. Мне так хотелось плакать, но, видимо, проливать слезы призраки не могли.
– Я не могу тебя полюбить, – прошептала Мэри, глядя в мои маленькие глаза. – Я ничего к тебе не чувствую.
Мэри. Мама. Заложник общества и обстоятельств. Человек, без права выбора. За нее все было решено, а ей же оставалось играть свою роль. Быть может, она полюбит, но чуть позже? Когда бессонные ночи закончатся, а на смену слез придет смех?
Комната вновь растворилась, и я погрузилась в темноту. Видимо, так сменяется время. Теперь я в другой квартире, более светлой и просторной. Воздух заискрился и появилась я – Лея и мужчина. Они вместе сидели на полу и играли с куклами. Лея громко смеялась, поднося свою куколку к губам мужчины, а тот, звонко целовал ее в ответ.
– Смотри, что у меня есть, – прошептал мужчина.
Точно! Это же Чарли. То есть, мой отец. Он был темноволосым, с густой бородой и смешными усами – их кончики слегка подкручены. Я – Лея, его точная копия: такие же пушистые брови, карие глаза и нос с горбинкой.
Чарли достал из кармана шоколадку и протянул ее Лее. От этого жеста на душе разом потеплело. Все-таки у меня было относительно счастливое детство. С таким папой по-другому быть не могло.
– Чарли! – я резко обернулась и увидела Мэри. Она слегка постарела, но была все такой же красавицей. Возвращаясь к себе, я попыталась мысленно прикинуть свой возраст. Четыре? Пять? Что-то около того.
– Не давай ей столько сладкого. Она слишком полная для пяти лет. – Мэри вырвала из моих рук шоколадку.
– Конституция тела у нее в твою мать. С генетикой не поспоришь. Дай ей конфету, пусть ребенок поест сладкого, – мягко настоял Чарли, но Мэри была непреклонна.
– Нет. – Отрезала она и удалилась.
У Леи навернулись слезы, и она прижалась к отцу.
– Пап, а правда, что я очень толстая? – пролепетала малышка, с трудом выговорив букву «р».
– Мама так шутит, – отмахнулся отец и прижал Лею еще сильнее.
Комната вновь расплылась, заполняясь тьмой. Почему Голос показывает лишь короткие отрывки? Что я должна из них понять? Моя мать не хотела
