Через некоторое время появилась новая машина, зелёная «шестёрка». Эта уже остановилась.
Водитель, молодой парень, с удивлением оглядел парочку: бородатый мужчина в костюме официальном и молодая, в меру симпатичная, но отчего-то осунувшаяся, девушка в костюме спортивном. Судя по выражению её лица, она сильно утомилась.
— Слёт орнитологов-любителей? — с ухмылкой поинтересовался парень.
— Почти, — ответил Валера. — Нам в город надо. Подбросишь?
— Без проблем!
Алина села на заднее сиденье, Валера — рядом с водителем. Он огляделся, нашёл ремень безопасности и бережно застегнул. Водитель, гнавший до этого без ремня, хмыкнул, но жест не повторил. Зато газанул так, что пассажиры дёрнулись, вспомнив бомбёжку.
— Сейчас с ветерком доедем! — задорно сказал он.
Девушка прилегла на бок. Внезапно нахлынула новая волна грусти, хотелось плакать и плакать.
«Есть охота. В рюкзачке вода питьевая была, крекеры, но их уже нет. И друзей нет. И Валера этот. Чудик. Атомщик. Сущности умеет контролировать. Обучать взялся. Пользу какую-то для себя нашёл? Или просто по доброте душевной?»
Захлестнуло отчаяние. Пропитанный грустью мозг продолжил выдавать неприятные мысли: «Он тебя, неумеху глупую, спас. Теперь из жалости таскает за собой, как собачку на привязи. А ты и не сбежишь никуда, потому что безвольная». Другая часть сознания призывала встать и крикнуть новоявленному учителю: «Мне не нужна твоя жалость! Оставь меня в покое!» — хотя до этого девушка была чуть ли не на седьмом небе от неожиданных перспектив.
Кульминацией стала другая мысль: «В ручье была сущность смерти, так, может, именно её искали близнецы и Антон? Будь ты атомщицей, рассказала бы им и наверняка никто бы не погиб!»
От отчаяния захотелось рвать на себе волосы. Последние силы уходили на то, чтобы сохранять спокойствие. Сознание стало проваливаться в бесконечную тьму, пока не достигло дна, где было забытье.
Алина отключилась второй раз за день.
2
Судьба — странная дама. Ты можешь жить как хочется, не замечать логики, которая присутствует в реакции окружающего мира на твои действия, но рано или поздно ткань бытия соткётся именно так, как нужно неизвестным мойрам.
Валера осознал, что события последних дней — неумолимый рок, последствия необдуманных мыслей и сомнений. Двадцать лет он жил в лесу. Семь из них — один. Последний выезд в город оказался быстрым, официальным — обычная смена паспорта. Надо было всего лишь приехать, передать кому надо конверт с запиской, сфотографироваться и подождать. Валеру довезли до книжного магазина, забрали оттуда вечером с неподъёмной кипой. Затем вручили документ и отправили обратно в лес. Вот и всё. Тогда мужчина не думал о городе или о людях. Его мало беспокоили события, происходившие в мире.
Но времена меняются. Некоторое время назад на Валеру напала хандра. Подстерегла и набросилась, заломив руки, не давая вырваться. В голове возникали необычные мысли: «А что там в городе?», «Чем сейчас мир живет?», «Может, съездить на денёк, посмотреть?» Как назло, стал плохо спать по ночам из-за жужжания, которое иногда проносилось снаружи дома, что только способствовало бесконечным размышлениям.
И тут по щучьему веленью, как говорится… По лесу прошла гроза. Необычайно сильный ветер, как шкодливый ребенок, обрывал ветки с деревьев. Он качал вековые сосны, гнул ели. Небо потемнело и огромным буро-синим пластом висело над головой. Изредка грохотало, яркие вспышки молний прорезали пространство. Валера использовал этот момент, чтобы заполнить один из пустовавших в поясе фиалов.
На следующий день он как обычно обходил лес и увидел среди деревьев мёртвую лису. «Странно», — подумал тогда он, но мало ли чего бывает. Днём позже неподалёку от того места он обнаружил ещё одну лису, а чуть дальше — белку. Какая-то болезнь напала на местную живность?..
Валера похоронил их и принялся искать причину необычного мора. Разгадка была в ручье, который протекал рядом. Алина не заметит это, когда зачерпнёт, но любой атомщик почувствует присутствие чужеродного вещества — сущности смерти. Вода из ручья пропитана смертью… такого просто не может быть!
Но как, чёрт возьми, она туда попала? Почему не испарилась? Этого Валера не знал, а спросить было не у кого. Исток оказался как будто бы чист, но след сущности смерти то ощущался, то пропадал в разных частях ручья. Что с этим делать?..
Следующим утром он снова обнаружил мёртвых животных и ходил от дома к ручью, размышляя о том, как не допустить повторения смертей и, самое главное, отвадить туристов. Алина для него была одной из сонма глуповатых городских обывателей, которые непонятно зачем суются отдохнуть под сенью матери-природы. И ведь ей захотелось непременно попробовать треклятую воду! Но даже после того, как Валера максимально понятно (по его мнению) разъяснил ситуацию с ручьём, ей понадобилось выследить его и начать задавать странные вопросы!
Вслед за Алиной пришло жужжание — его источник средь бела дня летел над лесом и оказался обычным бипланом, который стал бомбардировать его землю. К счастью, Валера вовремя среагировал и спас себя и девушку.
Всё это очень и очень необычно и до безумного странно.
Валера бросил взгляд в зеркало заднего вида. Алина спала, съёжившись на заднем сидении. Судя по лицу, она была в кои-то веки умиротворена. Правда, перед тем как заснуть, она злобно глядела в спинку его сиденья. Её губы дрожали, а из глаз лились слёзы. И это она ещё не знает об истинной судьбе её «друзей»…
Водитель молча гнал по дороге. Первое время он задавал вопрос за вопросом: кто такие да откуда? чего вид такой необычный? куда, в конце концов, ехать? какую радиостанцию слушать любите? Валера отвечал кратко и по существу, на ходу придумывая легенду: он, мол, профессор биологии, который взял ученицу погулять по местному лесу; едут они в город; радио слушать не любят — мозг требует отдыха от впечатлений. Водитель покивал, даже отшутился разок, но на следующие вопросы ответов не получил. После такой реакции он смотрел только на дорогу.
Однако потом ему все-таки удалось заинтересовать Валеру.
— Кстати, а вы слышали грохот, от которого даже стёкла тряслись? — начал он. Валера напрягся: он не то, что слышал, — оказался в эпицентре. — Я как раз в деревне был, к тёще заезжал. Все сразу на военных подумали — типа учения у них. А вот вы как считаете?
Валера пожал плечами.
— Может, и военные. Но ещё лес горел. Их рук дело?
— Так леса каждый год горят, а по радио передавали, что на сегодня запланированы масштабные полигонные учения по всей области…
«Масштабные полигонные учения…» Вон оно как. «По-моему, — думал мужчина, — лес не считается полигоном. Ещё на учениях должна присутствовать военная техника, а не старые гражданские самолёты. К тому же бомбы сметали всё, как маленькие ураганы: такое ощущение, что это какая-то современная технология. Хотя после сущности смерти в ручье можно ожидать чего угодно».
Дальше Валера не слушал, изредка кивая и поддакивая, а сам мысленно переместился на полдня назад, когда оставил Алину на поляне.
…Он брёл вдоль поваленных и изломанных деревьев в сторону столбов дыма и запаха гари.
Вот отравленный ручей, который всё ещё содержит сущность смерти. Дальше пробираться уже сложнее: потрескавшиеся стволы преграждают путь, прикрывшись кронами сплошь в зелёных иглах. На одной из крон, как на флагштоке, понуро висит кусок зелёной брезентовой ткани. От неё тянется верёвка с привязанным железным колом.
В десяти метрах от этого места среди кустов лежало три тела. Одного, толстяка, придавило треснувшим стволом: дерево обрушилось прямо на голову, и очки вместе с переносицей ушли к затылку. Жуткое зрелище… Другой, повыше и покрепче, упал на ветви, которые прошили его насквозь. Последний лежал дальше всех и… дышал?
Валера поспешил к нему. Этот был очень похож на второго, но половину его лица покрывали сосновые иглы вперемешку с тоненькими ветками и кусочками коры. Хриплое дыхание периодически прерывалось.
