Констебли поднимают Лулу, грузят тело в фургон, запряженный парой лошадей. Толпа шепчется. Чарльз смотрит на булыжную мостовую, его отражение видно в залитой лунным светом луже крови.
Лестрейд
Его нужно остановить, прежде чем начнется всеобщая паника. Обстановка и так напряженная. Эти убийства будоражат людей, и «теплых», и немертвых.
Чарльз
Несомненно. Выглядит подходящим делом для вашего приятеля, мистера Холмса.
Лестрейд
Он не может вести расследования, сэр. У него разногласия с нынешним правительством.
Чарльз
Знаю, этот болван лорд Ратвен, премьер-министр, выслал его в бараки в холмах Сассекса. Как там их назвала «Пэлл-Мэлл Газетт»? Концентрационными лагерями?
Лестрейд (стесненно)
Именно. Он в Чертовом Рве.
Чарльз
Что ж, вам придется поймать Серебряного Ножа самому. Я подготовлю доклад, и посмотрим, чем сможет помочь клуб «Диоген».
Лестрейд (уныло)
Любая помощь будет кстати, сэр.
Чарльз
Вне всякого сомнения. Я немного покопаюсь вокруг один — может, что-нибудь прояснится.
Лестрейд (с сомнением)
Если вы считаете это разумным.
Чарльз (взмахивая тростью)
Я могу о себе позаботиться, инспектор. Секретная служба Ее Величества уже не раз толкала меня в передряги. Я сталкивался лицом к лицу с душителями Бомбея и убийцами Килиманджаро.
Лестрейд (после ухода Чарльза)
Но ты не знаком с женщинами Уайтчепела, мистер умник.
Темное место. Инт. День
Комната, зашторенная от солнечного света. Лампы, словно пришедшие из сказок об Аладдине, освещают обстановку в китайском стиле. Вардалек, горя от унижения, стоит в круге света. Рядом с ним китаянка. В комнате еще две фигуры, держащиеся в тени: отец китаянки — главарь преступного мира, и Мистер И — древний китайский вампир в облачении мандарина.
Вардалек
Насколько я понимаю, здесь можно заказать чье-нибудь убийство.
Китаянка
Многие вещи продаются во владениях моего отца. Он Повелитель Странных Смертей. Но вы из Карпатской гвардии, зачем вам просить о милости столь недостойных, как мы? Разве у вас нет друзей, куда более могущественных, чем мой отец?
Вардалек
Я не желаю вмешивать принца-консорта в такие пустяки. Это будет недостойно его.
Китаянка
Вы не желаете, чтобы граф Дракула узнал о том, как француженка взяла над вами верх на глазах у толпы «теплых» британцев?
Вардалек
Ты, дерзкая китайская бестия…
Отец китаянки хлопает в ладони, заставляя Вардалека умолкнуть.
Китаянка
Мой отец понимает ваше положение. Пожалуйста, вложите в мою недостойную ладонь несколько монет.
Вардалек достает из кошелька и отсчитывает по одной золотые монеты. Он останавливается. Китаянка не убирает руки. Он нехотя платит еще. Наконец она поворачивается и встает на колени перед отцом.
Китаянка
Отец, испрашивают смерти старейшины вампиров Женевьевы Дьёдонне. Может ли это быть устроено?
Отец китаянки хлопает в ладони. Мистер И выходит на свет. У него лицо старца, мумифицированное и покрытое морщинами, но его зеленые глаза горят огнем, клыки имеют устрашающие размеры, а раздвоенный язык похож на змеиный. Даже Вардалек смущен. Комнату затягивает клубами зеленого дыма и заливает светом. Вардалек обнаруживает, что остался один.[35]
Коммершиал-роуд, Уайтчепел. Нат. Перед рассветом
Туман редеет. Оливер[36] быстро пересекает дорогу и спешит по мостовой. Он минует переулок и вздрагивает. Не желая того, он оборачивается против своей воли и делает шаг в переулок.
Переулок, Уайтчепел. Нат. Перед рассветом
Оливер видит в конце переулка темную фигуру. Ее глаза светятся красным. Туман стелется на уровне колен. Оливер, завороженный, шаг за шагом движется к ней. Вардалек, более уродливый, чем мы его видели в последний раз, нагибается вперед, облизывая губы, его клыки торчат изо рта.
Вардалек
Славный мальчуган, подойди-ка сюда…
Оливер встает подле Вардалека, который поднимает его на руки. Оливер не сопротивляется. Вардалек целует мальчика в щеку и открывает рот, чтобы его укусить…
Кормление прерывает какой-то неясный силуэт, который быстро врывается в переулок и сбивает Вардалека с ног. Оливер падает, потом встает и бежит прочь. Вардалек поднимает глаза и видит Хентцау и Костаки с мрачными лицами.
Вардалек
Братья…
Коммершиал-роуд, Уайтчепел. Нат. Перед рассветом
Оливер в панике. Собираются люди. Вокруг стоят Джейго и его крестоносцы. На улице появляются Диармид и Кейт. Одинокий Констебль дует в свисток, но никто из полицейских не приходит на помощь.
Оливер
Он напал на меня.
Вардалек ползет из переулка. За ним по пятам идут Хентцау и Костаки.
Джейго
Джек-Потрошитель! Он — Джек-Потрошитель! Карпатец — Джек-Потрошитель!
Вардалек, напуганный, бросается назад к сапогам Костаки. Толпа распаляется и напирает, выкрикивая обвинения, плюясь и сквернословя. Оливер бежит к Кейт, которая заключает его в объятья. Костаки смотрит в лицо Джейго.
Хентцау (громко зачитывает из официального распоряжения)
Согласно приказу принца Дракулы, лорда-протектора этих островов, граф Вардалек признан виновным в вырождении.
Вардалек (растерянно)
В вырождении? Принц?
Хентцау
Я сожалею, Ваше Превосходительство, но вы обесчестили себя.
Вардалек
Дракула никогда бы…
Хентцау
Вы не знаете, каков он на самом деле, граф.
Вардалек, шатаясь, поднимается. Он потерял парик и выглядит как жалкий носферату. Румяна на его лице потекли. Он пытается улизнуть от Хентцау, но толпа стоит плотной стеной. Диармид делает записи.
Хентцау (читает)
В назидание всякому, кто злоупотребит своим положением, граф Вардалек будет закован в цепи и выставлен на очищающий свет солнца.
Вардалек (вереща)
Не-е-е-е-ет!
Костаки хватает Вардалека. Пара карпатцев вносит железную решетчатую клетку в человеческий рост. Костаки вталкивает сопротивляющегося, воющего Вардалека в клетку, и та захлопывается. Она выглядит как просматривающийся насквозь саркофаг. На крюк перекладины, нависающей над улицей и похожей на виселицу, набрасывают толстую цепь, и клетку вздергивают над толпой. Вардалек бьется внутри. Джейго, не зная, как реагировать, потрясенно наблюдает за казнью.
Вардалек
Братья, друзья мои… это ошибка. Граф Дракула не мог…
Светает. Костаки, Хентцау и карпатцы отступают в тень. На Вардалека падают солнечные лучи, и его лицо начинает тлеть и пузыриться. Он визжит и бессильно бьется в клетке. Вардалек сморщивается и обугливается, а его крики перерастают в стоны. Ломти отслаивающейся кожи падают на булыжную мостовую и шипят на солнце, словно бекон на сковородке. Из проема переулка на Вардалека смотрят Костаки и Хентцау. Толпа пятится. Хентцау сворачивает прокламацию.
