Мария Чурсина
Петербург 2018. Дети закрытого города
© Чурсина М.
© ООО «Издательство АСТ», 2014
Третье октября 2018 года
Влад вышел из дома, как всегда, в половине восьмого и побрел к автобусной остановке. За плечом болтался рюкзак с парой тетрадок и студенческим обедом. Обычное утро, навязшая в зубах рутина.
В тумане горела цепочка фонарей. Влад прошел дворами, на ходу вытаскивая из потайного кармана пачку сигарет. Остановился в закутке между двумя ларьками и закурил. Теплый дым потек в легкие. Влад закрыл глаза, наслаждаясь минутным спокойствием.
Он не успел понять, что произошло. Резкая боль вонзилась в затылок. Влад согнулся пополам, роняя сигарету из помертвевших пальцев. Внутренности скрутило узлом. Падая, он только и успел выставить перед собой руки. Уткнулся в холодный мокрый асфальт. Из горла вырвался хрип.
«Что за черт?»
Боль понемногу отступила. Шатаясь и хватая ртом воздух, Влад поднялся. По-прежнему горели фонари, только теперь их свет плыл перед глазами. Ведя рукой по боковой стене ларька, он вышел на тротуар.
Мимо пронеслась машина. Она вильнула и вывернула на соседнюю полосу. Встречный автомобиль летел, не сбавляя скорости. Влад инстинктивно зажмурился, и как сквозь вату до него донесся звук удара.
Обе машины превратились в огненный шар. Грохнуло – осколки посыпались на асфальт. Влад шарахнулся в сторону. Новые машины, как в безумном сне, летели навстречу огненному шару.
«Черт, черт, черт!»
Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что так не бывает. Без скрипа тормозов, без отчаянных сигналов, без попыток избежать столкновения. В тупом безразличии.
Закрывая голову руками, Влад несся прочь от страшного места. Не особенно разбираясь, куда бежит, он рванул через парк. По утрам здесь было пусто, разве что бродили собачники.
В тумане он споткнулся обо что-то мягкое и едва не растянулся на земле. Вгляделся: поперек дорожки лежал мужчина – рот и глаза удивленно открыты.
– Эй, дядя, – негромко позвал Влад, уже понимая, что ответ вряд ли получит. Лицо лежащего застыло, как восковая маска. В шаге валялось что-то светлое, мохнатое. Влад не стал приглядываться. Он уже сообразил, что институт на сегодня отменяется, вот только куда бежать – еще не знал.
Попятился, нервно оглядываясь. Влад только теперь заметил, что прохожих на улицах не было. В желтом свечении фонарей стояли неподвижные деревья. Ни одна ветка не шевельнулась. Безветренное утро пахло озоном.
Небо понемногу светлело на востоке, а на западе горела рыжая зарница, и тянуло горьким дымом. Ломая ледок, затянувший лужи, Влад побежал к дому. Дорога через автостраду была перекрыта огромным комом огня, а за глухой стеной стройки послышался гул. Падал башенный кран.
От мощного удара земля дрогнула. Обрывки проводов заплясали по асфальту, рассыпая стрекочущие искры.
Влад понесся вперед, уже не оборачиваясь. У автобусной остановки лежали в разных позах люди, кое-кто сидел, завалившись на спинку скамьи. Он вжался спиной в стену и медленно сполз по ней, ощущая, как стучит в голове кровь. Бешено заломило в висках, так что мир поплыл перед глазами.
…Было очень холодно. Влад очнулся и ощутил под собой асфальт. Он лежал на боку и почти не чувствовал тела, видел серую громаду высотки и краешек неба над ней. Небо было светлым, почти безоблачным. По-прежнему горели фонари, но теперь их свет казался мертвенно-тусклым. Влад попытался шевельнуться и не смог.
А еще было тихо, совсем тихо, как не бывает в городе. Так тихо, что далекие голоса он услышал отчетливо. Захрипела рация.
– Сектор три А, ответьте. Сектор три А!
– Вас слышу. Мы приближаемся к зданию больницы. Здесь выживших нет.
Хрип рации прекратился. Влад увидел троих в военной форме и затемненных масках, с автоматами наготове. Они приблизились к остановке автобуса.
– Выживших нет. Из хорошего могу сказать только то, что умерли они мгновенно, судя по всему. Никто не мучился.
– Ребят, у меня от этих картин желудок скручивается. Чего это с ними, а?
– Весь город накрыло.
– Не знаю. Слухи разные ходят.
– Да нет, говорят, выжившие есть. Только они слегка того, контуженные. Отправят в карантин. Кто ж его знает, чем все это обернется.
Трое прошли по асфальтовой тропинке к зданию больницы, и Влад потерял их из виду. Только голоса еще звучали, и надсадно хрипела рация.
– Уходим, здесь нет живых.
Влад собрался с силами и закричал. Из горла вырвался невнятный стон.
* * *
СЕКРЕТНО
Командующему внутренними войсками
Рапорт
В соответствии с вашим приказом, бригадой срочного реагирования проведены все предусмотренные работы по ликвидации последствий событий 3 октября текущего года в зоне нашей ответственности. Ликвидированы локальные аварии, возникшие по причине мгновенной гибели людей. Выжившие доставлены в спецбольницы.
Для выяснения причин произошедшего ведется расследование. Наиболее вероятной версией остается применение стратегическим противником нового типа оружия. В приложении сообщаю о версиях произошедшего, выдвинутых комиссией, а также о некоторых событиях аномального характера, зафиксированных на территории города.
Прошу выделить дополнительные силы для дальнейшей ликвидации последствий.
Рапорт содержит приложение на 164 листах.
Командующий 121-й бригадой специального назначения
Двадцать пятое августа 2031 года. День поездов
Когда сутки трясешься в поезде, в голову начинают являться лирические мысли, просто потому, что в голове пусто, только плещется горьковатый поездной чай. Чай этот везде: в чашках, в разговорах, в головах вот, и в воздухе витает тот же самый чай. Лежа на верхней полке, Вета пообещала себе, что больше никогда и никакого чая.
Город, в котором она жила до этого, был городом без голоса и без лица. Ей даже не хотелось называть его по имени. Просто «этот город». По ночам он вяло шевелился под светом желтых фонарей, утром – переставлял ноги по пыльным дорогам. Даже сосны почти не шумели, потому что сосны не умеют как следует шуметь.
Ее поездка в пустоту – только с драгоценной папкой, прижатой к груди, – стала для всех новостью и наконец расшевелила болото. Потом Вета узнала, как кричала от злости ее научная руководительница, потому что аспирантское место у нее таки отобрали, как хихикали девочки, разведя очередную игру «мы знаем про тебя все», и как в удивлении открывал и закрывал рот Андрей, должно быть, так и не поверив, что она уехала.
Выйти из поезда она должна была на каком-то полустанке, названия которого так и не запомнила. Холодное, уже почти осеннее утро развернулось над двухэтажными домишками розовой простыней. На платформе, выщербленной, как будто облитой кислотой, взад-вперед расхаживал одинокий мужчина.
Вета постояла рядом со своей сумкой, не решаясь первой подойти. Она сама не знала, чего ждать от секретного города, но уж точно не вылинявших домиков и мужичка в потертой джинсовке. Родилась и умерла мысль вернуться. Место в аспирантуре еще ведь можно выпросить обратно?
Мужчина, задержав взгляд на ней всего на секунду, зашагал навстречу.
– Вы учительница?
– Да, – не сразу ответила Вета. Она его жадно рассматривала. Может, нашивка на куртке? Особый браслет, как в фильмах про тайные организации? Удостоверение?
Он был обычным: каштанововолосым, темноглазым и молодым. Наверное, не намного старше самой Веты.
– Как вас зовут? – он щурился на солнце, и распахнутая на груди джинсовка выставляла напоказ серую рубашку. Тоже – совсем обычную.
– Вета.
– А по имени-отчеству?
– Можно просто Вета.
– Ну да, а пропуск я буду заказывать на кого? – криво усмехнулся парень, и Вете захотелось сострить ему в ответ, но она только скривила губы.
– Елизавета Николаевна Раскольникова. Так лучше?
– Угу. Идемте, Елизавета Николаевна.
Он накинул на плечо ее сумку и спрыгнул вниз с платформы. Вета неуклюже последовала за ним, чуть не упала, зацепившись ногой за шпалу, и принялась рассматривать город, выступивший перед ней из тумана.
Рядом с облезлыми двухэтажками росли яблони, и ветки их гнулись под тяжестью плодов. Вета едва сдержала себя, чтобы не сорвать один, но проводник обернулся и наградил ее снисходительным взглядом.
– Это Полянск. До Петербурга нам еще три часа ехать.
За поворотом нашлась машина со служебными номерами.
