Довольно легко разрывая сеть и просовывая в разрывы длинные руки, твари, тем не менее, были на некоторое время обездвижены. И, пытаясь выбраться из опутавших их обрывков, мешали сами себе, то и дело теряя равновесие и снова падая на землю.
Из толпы выскочила ещё пара конников. И, обогнув визжащий комок ярости по сторонам, накинули на них ещё одну сеть, с помощью точно такого же манёвра.
И теперь визжащие обезьяноподобные монстры всё сильнее затягивали двойные путы, нелепо кувыркаясь по асфальту. Тут-то к ним и подскочила пешая толпа пацанов, вооружённая длинными вилами и заточенными обожжёнными кольями. Окружив мечущихся связанных «солдат», «ордынцы» начали методично протыкать тела прыгунов везде, где только доставали.
Иногда какая-нибудь могучая лапа всё-таки выбивалась из сетчатого мешка, разрывая несколько переплетённых сегментов. Но её хватало только на то, чтобы неловко оттолкнуть от себя пару мокрых от дождя кольев. На место которых тут же прилетали какие-нибудь вилы. Впившись зубцами в мясистую в руку, сразу несколько инструментов прижимали конечность к асфальту. А подоспевшие товарищи наотмашь рубили по ней тяжёлыми колунами, отделяя лапу от запутавшегося туловища. Которое только и могло, что истерично визжать, гневно вытаращив на своих обидчиков красные глазёнки. До тех пор, пока какой-нибудь кол подлиннее, в свою очередь, не протыкал их, достав до мозга.
В итоге, с "солдатами" было быстро покончено. И если бы не ливень, степняки, похоже, даже толком бы не вспотели. Не потеряв ни одного человека, ни одного коня и даже ни одного оружия, они уничтожили весь авангард моей кровожадной армии менее, чем за минуту. Похоже, что жизнь в глуши подготовила этих ребят к неожиданностям куда лучше, чем горожан, изнеженных постапокалиптичным комфортом и относительной доступностью огнестрельного оружия. С другой стороны, не помню, чтобы за те месяцы, пока я скитался по левому берегу в одиночестве, они проявляли такое рвение. Может их этот загадочный "Хан" научил? Смог же он как-то объединить чуть ли не все сёла района, судя по этой массе подростков.
Но ничего... Основная часть моего войска только-только готовилась нанести свой удар. И обрушиться на противника обезумевшей от голода толпой. Конечно, не такой многочисленной, как та, что собралась здесь вокруг костров. Но, в отличие от пацанов, она не знает усталости, боли и страха. Только голод и слепая ярость.
А строй вы держать, похоже, не умеете... Вооружённые пацаны наконец-то оставили в покое подыхающих «солдат», всё ещё слабо трепыхающихся в своих путах. И спешно начали отступать от приближающихся плотоядных ходоков, после того как откуда-то из задних рядов раздался долгий свист. Всадники точно также поспешили прочь от неуклюже подбегавших к ним красноглазых жор. Кони и сами были рады убраться от этой вонючей и рычащей толпы как можно дальше. Да, тут они вам не подмога. Заставить лошадь нестись на ватагу щуплых пацанов — ещё можно. А вот повернуть её на плотный строй плотоядных монстров, от которых просто разит смертью — это вряд ли. Хотя наездникам удалось немного притормозить толпу, когда жоры потянулись за аппетитными мускулистыми конями в стороны от дороги, вместо того чтобы продолжать переть прямо на лагерь деревенской «орды».
— Мы их разорвём!!! Сожрите их!!! Сожрите!!!
Самочувствие, тем временем, начало сдавать. Кружилась голова и отнимались ноги. Из-за растущего звона в ушах не стало слышно даже раскаты грома — только тело сотрясалось от ударных волн близких молний.
Пока я находился в окружении голодной толпы, мне уже не было никакого смысла держать «Импульс» включённым. Все жоры уже и так знали, куда и зачем им нужно. Я выключил гудящую коробку и сунул «ракетку» с динамиком за пояс. Надеюсь, сигнал длился достаточно долго, чтобы загадочный вертолётчик снова его засёк.
Достав свободной рукой инъектор, я примерился и воткнул короткую иглу себе в шею.
Мир снова наполнился звуками. И через минуту тело снова повиновалось так же хорошо, как и раньше. Однако, в течение этой минуты я мог лишь наблюдать, как моя озверевшая армия неожиданно терпит отчаянное поражение.
Между отступающими пацанами и ковыляющими им вслед по дороге красноглазыми жорами возникло препятствие. Как только вооружённые пешие степняки и всадники отбежали достаточно далеко, на дорогу с газонов выехало несколько телег. Гужевой транспорт с высокими наставленными бортами, скреплённый между собой цепями, вытащили на дорогу обычные жоры — штук пятнадцать. Словно волжские бурлаки с картины Репина, каждый заражённый был запряжён в отдельную петлю. И, протянув руки вслед какой-то приманке, болтающейся у них перед самым носом на длинном шесте, двуногая тягловая сила быстро пересекла всю проезжую часть вплоть до пустыря с прудом.
Правивший жорами пацан бросил шест и подхватил со дна головной телеги недлинный кол. А запряжённые жоры повалились в кучу, пытаясь достать вожделенный кусочек пищи, остановив собой цепь гужевого транспорта.
Проехав по инерции ещё немного, телеги упёрлись одна в другую и образовали перед толпой красноглазых самую настоящую стену. А из узких бойниц, проделанных в высоких деревянных бортах, тут же начали резко высовываться колья и вилы. Залезшие наверх с другой стороны препятствия пацаны принялись немедленно колоть и резать наступающую плотоядную толпу, протыкая глаза и шеи топчущихся внизу существ.
Сгрудившись перед телегами, жоры напёрли на них всей массой. Понемногу распределяясь в стороны от препятствия, они, тем не менее, никак не могли добраться до вожделенной живой плоти. А эта самая живая плоть изо всех сил сокращала их поголовье, наполняя пространство чавканьем проткнутого кольями мяса, хрипом умирающих жор и собственными удалыми криками.
Некоторые красноглазые каннибалы пытались пролезть к людям между колёсами, опустившись на четвереньки. И по ту сторону мобильной изгороди их тут же встречал чей-нибудь топор, отрубая щёлкающую зубами башку и протянутые грязные худощавые руки.
Уже через пару минут всё было кончено. Груда бьющегося в предсмертных конвульсиях мяса перед телегами больше не представляла для пацанов никакой опасности. И теперь крепкие парни в телогрейках добивали последних уцелевших жор по сторонам от цепочки телег. С весёлым улюлюканьем.
Дождь начал слабеть, а частые раскаты грома удалялись, постепенно превращаясь в далёкий, почти непрерывный гул. Грозовой фронт проходил мимо. А вот прямо на меня теперь надвигались десятки. Нет, сотни любопытных глаз, выставивших вперёд свои колья и вилы.
Получив возможность двигаться после укола, я, тем не менее, не спешил пятиться или бежать. Это бесполезно. На лошадях они догонят меня за несколько секунд. И им ни в коем случае нельзя показывать спину. Это меня они должны бояться, а не я их!
— Э! Ты чё, ещё живой? — С одной из телег донёсся знакомый высокий голос с простуженной хрипотцой. — Или уже тоже ни хрена не соображаешь, а, мудила?
Опустив косу, я медленно достал с бедра обрез винтовки, прикидывая, смогу ли я попасть отсюда в обладателя этого мерзкого дисканта на слух. Вылезать из-за бортов телеги он не спешил. И остальные тоже попятились, заметив моё движение.
— А ты подойди. Проверь...
— О, бля! Живой, в натуре! Хан! Иди сюда, позырь на этого уебана! Ты прикинь! Он сам нас нашёл!
Одна из телег в цепочке заметно покачнулась — с той стороны на неё, очевидно, залез довольно увесистый человек. Вот значит, где ты спрятался, ублюдок жаболицый...
Пока загадочный Хан забирался на телегу, на фоне слабеющего гула грозы послышался приближающийся шум натужно ревущего двигателя. Слева. Повернувшись туда, я заметил, как разбрызгивая слякоть и раскидывая комья вывороченной земли, по пустырю ко мне скачет «буханка». Объезжая пруд, Юрок стремился прийти на помощь как можно скорее, игнорируя объезд. Но уже через сотню метров фургон клюнул носом и провалился в слишком глубокую канаву, скрытую из вида водителя густым кустарником. Задрав по инерции задний мост на пару секунд, «уазик» с грохотом опустился назад. Скрипнула коробка передач — вперёд пути не было, и водитель врубил заднюю. Но тяжёлый броневик уже не мог выбраться из ловушки так легко и быстро, как попал в неё — после того, как земля болотистого пустыря превратилась под ливнем в сплошной кисель. Натужно вращая всеми четырьмя колёсами, он с рёвом выбрасывал перед собой целые фонтаны грязи. Но, тем не менее, оставался на месте, плотно засев в предательской канаве метрах в ста от дороги, на которой я теперь готовился принять свой последний бой.
