“Смелость — начало дела,
но случай — хозяин конца»
Демокри́т Абдерский
Белокаменные маковки башен Эдихарда виднелись издали, одним своим видом стирая воспоминания о днях, проведённых верхом. Я почти забыл, что мой зад отныне и вовеки веков одна сплошная ноющая мозоль. Так что, ничто не мешало мне восторженно всматриваться в крепостные стены города, окутанные утренним туманом. Человека, жившего в двадцать первом веке, сложно удивить средневековым городом, но этому все же удалось.
Крепостная деревня основалась в низине каньона, растягиваясь вдоль берега тихой реки. Самая обыкновенная, коих много встречалось на нашем пути. Всю дорогу я пытался угадать знакомые места. Мы шли на юго-восток от Москвы, и я все ждал увидеть остатки Новгорода, наткнуться на Оку или Волгу, но ничего подобного не было. По солнцу засекал время в пути, пытаясь рассчитать, пройденный километраж. Вроде бы до крупных городов рукой подать, что-то же должно было остаться. Но никаких напоминаний о былой цивилизации нам так и не повстречалось.
Река, питающая жизнью Эдихард, хоть и была довольно полноводной и широкой, но точно не могла быть Окой или Волгой. На моей памяти, в центральной России и не было никогда подобных каньонов… Либо я стал страдать топографическом кретинизмом, либо климатические изменения повлияли и на рельеф континента. Мне нужна карта, чтобы понять масштаб бедствия. Надеюсь, кто-нибудь из местных догадался ее составить…
Город, взобравшийся на вершину отвесных скал, удивлял путников гигантскими лифтами, приветственно зазывающими посетить Эдихард. Они безустанно курсировали вверх-вниз, обеспечивая бесперебойное сообщение между городом и низлежащей деревней.
Когда мы ступили на бревенчатое дно лифта я старался делать вид, будто меня ничего не удивляет. Будто мне уже приходилось пользоваться средневековым подъёмником и раньше. Не знаю о чем думали Эйвар и Алариэль, а я вот размышлял над механизмом, тянущим нас на верх. Страшновато доверять свою жизнь допотопным инженерам, хотя тросы и вращающиеся стальные шестерёнки, выглядели вполне себе сносно. Хотя и жутко, протяжно скрипели.
Несмотря на всю видимую надежность, лоб и виски по контуру волос все же покрылись холодной испариной. Что ж, тело хоть и новое, да страхи в нем остались старые. Взглянув сквозь щель в полу, ухватился за деревянную ограду. Зараза! Здесь не меньше ста метров! Рефлекторно сжал сильнее пальцы на ограде, сопротивляясь головокружению и желанию распластаться по полу. Боязнь высоты — причина, по которой я не пошёл в лётное. Изо всех сил старался держаться непосредственно, расслаблено, не выказывая своего страха. Но Алариэль проследила за моим хватательным движением, мазнула взглядом по вспотевшему лбу и легонько дернула уголками губ, сдерживая веселую ухмылку.
Хорошо Эйвар был занят своим внешним видом. Приглаживал волосы, поправлял нагрудник и репетировал, как ему казалось, улыбку обольстителя. Не знаю какие требования к мужчинам у дам в этом мире, но от воина за милю несло лошадиным потом, навозом, и сеном. Я уже не говорю о прочих последствиях трехдневного пути верхом.
Подъёмник прошёл сквозь плотное молочное облако, замедляя движение. Поправил холщовый мешок, перекинутый через плечо, набитый доверху драгоценными шкурками. Приготовился ступить на твёрдую землю, отойти, наконец, подальше от отвесного края, но коварный лифт замер у длинного моста, парящего над пропастью. Он соединял подъемник с бурлящим жизнью городом.
Вау, сегодня мне особенно везёт. И мост вот оказался без поручня. Как по заказу.
Новая порция холодного пота оросила лицо, хотя тело и бросило в жар. Ненавижу высоту…
Металлическая заслонка, проскрежетав цепями, поднялась, предлагая ступить на не внушающий доверия мост. Эйвар, без капли страха и опасения, вышел первым и широким шагом направился к воротам города. Ему не терпелось оценить местных красавиц и выпить в одной популярной таверне. Три дня об этом жужжал.
Алариэль сделала несколько шажков и обернулась, лукаво улыбаясь:
— Он сейчас поедет вниз. Хочешь до ночи на нем кататься?
Признаться, этого мне бы хотелось меньше всего!
— Я просто залюбовался видами, — пробубнил, не желая признавать свою слабость. Не привык к этому.
Женщина довольно хмыкнула в ответ и развернулась ко мне спиной.
Подкинув мешок на плече, выдохнул. Чем быстрее сделаю шаг, тем быстрее окажусь на обратной стороне. Чтобы не глазеть по сторонам, решил сосредоточить своё внимание на фигуре ведуньи, быстро сокращавшей расстояние до стен города. На подходе к страже, она сильнее натянула глубокий капюшон своего плаща, скрывая под тенью лицо.
— Стоять! Кто такие и откуда путь держите? Разрешительная грамота имеется? — заученной фразой протараторил стражник, выбирая из корзины местной селянки самое красное яблоко.
— Пусть светлым будет твой день! Мы торговцы из северных земель, привезли диковинный товар на продажу, — ласково запела Алариэль, вежливо склонив голову.
— Умм? Что за товар? — он отвлёкся от хорошенькой девушки с плетёнкой, разрешая той войти в город.
— Шкуры скирисов, дружище. Выделанные самым опытным кожевником севера! Приходи на торговую площадь, уступлю по знакомству, — подмигнул Эйвар, позволяя заглянуть стражу в свой мешок.
— А грамота? — спохватился тот, купившись на обещанную скидку.
— И грамота, конечно, имеется, — звонко отозвалась Алариэль, вкладывая в мозолистую ладонь воина поблёскивающую монету, — все верно оформлено?
— Срок прибывания?
— Не больше пары дней.
— Но у вас указан день, — подкрутив усы, принялся торговаться стражник, жадно поблёскивая глазами-пуговками. Ведунья ловко вынула из мешочка ещё одну серебрушку и, покрутив ее между пальцами, всунула в полураскрытую ладонь стража:
— Может, взглянешь ещё раз?
— Проходите! — довольно пробасил он, ловко пряча монеты за пазуху. — Стой! Разрешение на проезд повозки есть?! — эхом раздалось за нашими спинами.
Миновав толстую белокаменную крепостную стену, мы оказались внутри гудящего улья. Люди спешили по своим делам, скрипели деревянные колёса повозок, тихо фырчали лошади. Широкая, мощённая улица, бравшая своё начало от крепостных ворот, уводила вдаль к виднеющемуся на ее конце замку. По обе стороны возвышались двухэтажные каменные домики с плоской черепичной крышей, первые этажи которых пестрели вывесками. Кожевники, портные, ювелиры, кузнецы и оружейники, торговцы различными безделушками и продовольствием. Таверны! Хозяева заведений, раскрыв настежь двери, приглашали взглянуть на свои товары или отведать местных блюд. Самые хитрые выставляли прилавки на улицу. У них-то и толпился любопытный народ. За просмотр ведь монет не берут.
Я заворожённо оглядывался по сторонам, радуясь и подмечая те детали, которым никогда бы не уделил должного внимания прежде. В двадцать первом веке мягкая перина и пуховая подушка, например, не вызывала столько восторга, как сейчас, после сна на промозглой земле. Шаветт не стал бы горячо желаемым, если бы не бритье заточенным кинжалом, а полу кальсоны покупкой номер один в списке необходимостей, если бы не отсутствие нательного белья и кожаные портки, натирающие во всех местах (особенно после езды верхом). Как много радостей было дома, и как мало я их ценил.
Стал прикидывать как бы приобрести парочку кальсон, но на себя мое внимание перетянул щелчок хлыста, со свистом рассекший воздух.
— Вставай!
Обернулся на звук и увидел нехитрый механизм, приводящий в движение подъемники. Два огромных колеса вращало по двенадцать истощённых мужчин. Осунувшиеся лица, исполосованные свежими и старыми ранами тощие спины с выступающими позвонками да рёбрами, волосы и бороды паклей спадающие до плеч. Из одежды засаленные штаны с потемневшими пятнами крови, туго затянутые на впалом животе обыкновенной верёвкой. Четыре надсмотрщика, один из которых яростно хлыстал, рухнувшего на землю мужчину.
Он не шевелился, но его спину продолжали хлестать, вынуждая встать и приняться за работу.
