— Да ну тебя! — я криво усмехнулся в ответ.
— Правильно, — согласилась она, — Не нужно особо никому в Улье верить. Давай спать.
— Давай…
Предложение лечь спать было скорей вынужденным, потому что погасили свет. Мне казалось, что я не засну после перипетий сегодняшнего дня, но оказался неправ. Стоило мне улечься на жёсткую деревянную скамью, как провалился в крепкий сон. Проснувшись, некоторое время никак не мог понять, кто я и где я, но потом крёстная пожелала мне излишне бодрым голосом доброго иммунного утречка, и всё встало на свои места.
Прислушался к своим внутренним ощущениям: состояние далеко от идеального. Появилось мерзкое, сосущее изнутри чувство, небольшая деревянность, скованность движений — словно склизкий, тяжёлый, холодный шар появился в желудке, и жажда, которую не унять обычной водой. Я уже прекрасно знал, что это значит — пришло время выровнять свой споровый баланс.
Споровый баланс, будь он неладен, ушёл в минус в неподходящий момент. Мне требовался раствор споранов — живун.
— Головка бо-бо? — участливо спросила негритянка.
— С головкой нормально, — ответил я, — Вот голова тяжёлая, да. Живуна надо бы глотнуть. Споровый баланс в минусе.
— Алкоголик, — лучезарно улыбнулась мне крёстная, — У тебя похмелье! Давай, расскажи мне ещё про споровое голодание!
— Я всегда знал, что ты черна не только внешне, но и внутренне, — не остался я в долгу, — Сгинь…
— Ладно, — легко согласилась Мамба, — Тогда я сама весь живчик выпью и с тобой не поделюсь.
— О, добрейшая и красивейшая в Улье женщина, — начал я скрипеть мозгами, — Прояви сострадание к страждущему…
— Уже лучше, — благосклонно улыбнулась мне собеседница, — Держи, страждущий.
В лапах появилась плоская небольшая фляжка из нержавеющей стали. Приложился. Посидел с закрытыми глазами минуту, а когда открыл их снова, ощутил прилив бодрости. Но радоваться жизни не дал Законник, маячивший за решёткой, с таким лицом словно лимон съел.
— На выход, — холодно приказал он, — Ментат пришёл.
Через три минуты я снова имел сомнительное удовольствие лицезреть страхолюдную рожу Эриксона.
— Орк…
Сказал он вместо приветствия.
— Эриксон, — кивнул в ответ ментату сдержанно, — Доброе утро.
— Утро добрым не бывает, — парировал он, — Сейчас дождёмся Мамбу, несколько вопросов, и вас отпустят. Не суди весь Зимний по трём придуркам.
Разговор прервало появление Законника и Мамбы.
Крёстную усадили рядом со мной. Законник остался стоять в дверях.
— Орк, — начал допрос Эриксон, — Ты знал тех трёх рейдеров, которые к тебе подошли в баре «Усталый Рейдер», до вчерашнего дня?
— Нет, — сухо ответил я, — Я их не знал, пока они не представились, как Габриэль, Шпунт и Стылый.
— Габриэль? — переспросил Эриксон и переглянулся с Законником.
Смысла переглядываний не уловил, но это было проделано с каким-то значением.
— Да, — на всякий случай подтвердил я, — Именно так он и представился.
— Ты сводил личные счёты с этими рейдерами или действовал по чьему-то устному или письменному поручению?
— Нет, до того, как мы встретились в баре, я ничего не знал о них, и не видел никого раньше никого, кто бы был знаком с этими тремя рейдерами.
— Он говорит правду, — подтвердил Эриксон и посмотрел на Законника, — Я думаю, что их можно отпускать.
Застывший холодный взгляд Законника остановился на мне.
— То, что Орк говорит правду, не снимает с него ответственности, что начал драку первым, — наконец ответил он, — Нападению подверглись граждане Зимнего. Это я не могу оставить без наказания.
Ледяной взгляд скользнул на крёстную, и вроде бы даже легче стало дышать.
— С тебя не снимает ответственности то, что оскорбила представителя закона, — продолжил он, — Ваше счастье, что выжил член элитного военного подразделения. В этом случае сулило бы наказание потяжелей, а так приговорю вас к трёмстам часам общественных работ без права выкупа…
Эриксон громко прочистил горло. Законник перевёл взгляд на кваза и после полуминутного молчаливого бодания взглядами исправился:
— К девяноста часам общественных работ каждого, — но было ясно, что это решение обжалованию не подлежит, — Можете уплатить по девятьсот кредитов и закрыть трудовую повинность. Впредь я рекомендую вам не забывать о дуэльном кодексе, принятом в Зимнем. В следующий раз, когда полезете махать кулаками, вас просто могут пристрелить на законных основаниях. Вы свободны.
Вот так. Закон суров, но это закон. Было видно, что Мамба возмущена и едва сдерживается, чтобы снова не хряпнуть кулаком по столу и не высказать всё в глаза Законнику. Поэтому я взял крёстную под руку и побыстрей вывел из участка. Прорвало её на крыльце. Чернокожая выплеснула заряд негатива в непонятной испано-английской нецензурной брани. Было решительно ничего не понятно, но звучало очень красиво и эмоционально.
За спиной щёлкнули зажигалкой. Обернувшись, увидел Эриксона, раскуривавшего сигару и блаженно жмурящегося на местное светило.
Глава 15
Откровенно говоря, от блаженной улыбки кваза брала оторопь, но его это не смущало. На меня ментат произвёл хорошее впечатление при первой встрече, потому я быстро справился с чувствами.
— Сигару? — спросил он низким рыкающим голосом.
— Спасибо. Не курю.
— Да какое ж это курение? — изумился Эриксон, — Так… Баловство одно. Пока мы в стабе, можно дымить сколько угодно. Это на кластерах заражённые в момент курильщика вынюхают, а тут… В Улье хоть пять пачек в день высмаливай, и на здоровье это никак не отразится. Раковых опухолей можно не опасаться. Регенерация иммунного сделает своё дело.
Он жутковато усмехнулся, продемонстрировав два ряда жёлтых треугольных зубов — словно мутировавшая касатка ухмыльнулась.
— Там, в своём мире не курил, — усмехнулся в ответ, — Какой смысл здесь начинать? Это зависимость, предпочитаю не втягиваться в дела, которые сулят несвободу.
— Лучший способ снятия стресса — секс, — резко влезла в разговор Мамба и стушевалась, — Ой, извини, Эриксон, я всё время забываю, что у квазов с этим делом проблемы…
— Да ничего, — спокойно пожал плечами ментат, — Поначалу страдал, потом привык и даже во вкус вошёл. Без тяги к противоположному полу можно прекрасно жить, и не просто жить, но и наслаждаться… Хм… Свободой от зависимостей.
Ментат, ответив, повернулся ко мне.
— Ты не сильно сдерживался, — отметил он, — Хотя знал, чем грозит тебе драка.
— Не сказать, что знал, но подозревал.
— Почему не держал себя в руках? — задумчиво пыхнул он ароматным дымом.
— Какой смысл, Эриксон? — пожал я в ответ плечами, — Я уже мог много раз запросто погибнуть с тех пор, как переместился в Улей. К тому же я это не я, а всего лишь копия.
— Так себе позиция, — покрутил толстыми, как сардельки, пальцами ментат, огонёк сигары выписывал замысловатые вензеля, — Один из них янычар. Знаешь что это?
— Кто такие янычары? — удивился я, — В моём мире так называли турецких воинов, набранных среди детей врагов и выращенных, как солдаты для элитных частей. Но подозреваю, ты какой-то иной смысл в это понятие вкладываешь.
— Да, — рыкнул в ответ кваз, — Иной…
— Он имеет в виду местных янычар, — снова вставила свои пять копеек крёстная, — Зимний в этом регионе — самый крупный, населённый и благополучный стаб. Он может себе позволить ближайшие кластеры зачищать в ноль. Время от времени на кластерах попадаются мальчики и подростки, которых определяют в военное училище. Из них-то и вырастают самые отмороженные вояки в Зимнем…
— Да, — согласился Эриксон, — В целом, всё так.
— Не вижу с этим проблем, — пожал я плечами, — Я тут причём? Это не я к ним придолбался, а совсем наоборот. Дары я не использовал. Стрелял тоже не я.
— Всё так, — кивнул кваз, — Но безопасней будет тебе уехать.
— Как мы уедем? — вспыхнула Мамба, — Нас приговорили к общественным работам!
