Ознакомительная версия.
Через несколько недель муравьев стало просто не узнать: совершенно взрослые особи, кропотливо исследующие каждый уголок жилища. Вайг почти все свое время проводил в поисках корма, аппетит у насекомых был поистине ужасающий.
Однажды утром задолго до рассвета Найл проснулся от необычного звука: кто-то с молчаливым упорством скребся. Звук доносился из глубины пещеры, где держали муравьев. Найл ощупью добрался до дальнего конца жилища и там осторожно провел рукой по подстилке из сухой травы; муравьиное гнездо пустовало. Осторожно шаря руками по стене и по полу, Найл неожиданно наткнулся на влажноватую кучку свежего грунта… Источник звука, судя по всему, находился где-то поблизости. Уяснить что-либо, сидя в полной темноте, было решительно невозможно, поэтому Найл, возвратясь в жилую часть, прихватил там охапку лучинок и огниво (осторожно, чтобы не перебудить остальных). Осмотрительно ступая между постелей, Найл пробрался в «муравейник» — пусто. Однако возле угла в стене виднелась дыра, а под ней земляной холмик. Сунувшись туда с лучиной, Найл убедился, что это не просто дыра, а прямо-таки лаз, ведущий куда-то вниз. В глубине угадывалось глянцевитое туловище муравья. Прошло немного времени, и наружу выкарабкался один из них, доставив в передних лапках горстку грунта, которую аккуратно положил на скопившуюся кучу. Пара минут, и появился еще один, тоже неся землю.
Разгадка наступила лишь спустя многие часы, когда куча почти уже достигла потолка и в ней появилось много песка. Передние лапы у муравьев были покрыты жидкой грязью, а песок был подозрительно мокрым. Насекомые прокапывались к скрытому под землей водному источнику. Еще через час грязь с муравьев уже исчезла, а когда Торг опустил в образовавшуюся скважину масляный светильник, язычок пламени отразился в воде, метрах в двадцати от поверхности. Когда Вайг пощекотал муравьиную грудь, насекомое послушно выделило глоток воды. Буроватая вода была прохладной и освежала, хотя и имела железистый привкус. Вскоре Вайг приучил муравьев самостоятельно сливать воду в посудину. Так у людей появился постоянный источник воды, немыслимая прежде роскошь.
Совсем незаметно муравьи стали взрослыми. Теперь они покидали жилище и добывали себе пропитание самостоятельно. Возвращаясь, они нередко приносили с собой плоды или сладкие ягоды. Иной раз вокруг рта у них были липкие следы: муравьи «доили» афидов. Инстинкт поиска работал безупречно. Покидая пещеру поутру, муравьи устремлялись в пустыню с таким хлопотливо-деловитым и уверенным видом, словно наперед уже знали, что и где их там ждет. Несколько раз Найл и Вайг пытались следовать за ними, но, пройдя милю-другую, махали на все рукой: муравьям, похоже, вообще было неведомо чувство усталости. Помимо прочего, насекомые отличались еще и редким бескорыстием. Возвращаясь после проведенных в пустыне часов, часто уже затемно, они по первому же требованию безотказно делились нектаром. Выяснилось, что верхняя часть тела у муравьев — своего рода хранилище пищи. Чувствуя голод, муравей сглатывает часть собственного запаса, пропуская его к себе в желудок. Вместе с тем доступ в «хранилище» был открыт любому из членов семьи, достаточно лишь, подставив посудину или даже пригоршню, пощекотать муравью грудь. Сестренка Найла Руна — она тогда едва начала ходить — полюбила лакомиться тягучим медвяным нектаром и розоватой мякотью фрукта, напоминающего дыню. Вскоре она сама научилась выклянчивать у муравьев порции сладостей и в считанные недели из крохотного сухонького заморыша превратилась в девчушку-кубышку с румяной, круглой, как луна, мордашкой.
Жизнь потекла вдруг благополучнее, чем когда-либо прежде. У большинства обитателей пустыни жизнь была сопряжена с постоянным поиском пищи, не составляла исключение и горстка людей. Им ничего не стоило отмахивать за день по двадцать миль единственно с целью насобирать опунций или съедобных плодов кактуса. Найл с детства привык к ощущению безмолвно сосущего голода. Теперь же, обзаведшись осой и муравьями, которые стали основными охотниками и добытчиками, люди фактически забыли, что такое голод. Часть дня они по-прежнему охотились — скорее в силу привычки, при этом не так уж было важно, попадется что-нибудь сегодня или нет. Улф сделал в стене пещеры глубокую нишу под хранилище, выложив ее камнями. В таком прохладном месте плоды могли храниться целыми неделями. А если и портились, то все равно не шли на выброс. Джомар вспомнил давно забытую вещь. Если испорченный плод замочить в воде, настой, забродив, приобретает особый кисловатый вкус, а выстоявшись несколько недель, превращается в напиток одновременно и утоляющий жажду, и создающий в голове приятную, игривую легкость. Когда сгущался сумрак, мужчины усаживались теперь посреди жилища в круг и, потягивая напиток, непринужденно беседовали. Уютно трепетал огонек светильника, отбрасывая на стену непривычно большие тени. У мужчин развязывались языки, они начинали живо вспоминать всякие охотничьи истории. Прежде такие беседы были редкостью: охотники возвращались измотанные и такие голодные, что не тратили остатка сил на разговоры. Теперь же тягот поубавилось и голод не донимал, поэтому собеседники, случалось, засиживались до тех пор, пока не прогорало масло в светильнике. Муравьи, чувствуя душевный настрой хозяев, подбирались и укладывались у них в ногах, занимая почти все свободное место на полу, а оса-пепсис знай себе подремывала высоко на стене, в отороченном мехом гнезде.
Вот тогда-то Найл впервые услышал рассказы о былых временах: об Иваре Сильном, укрепившем город Корш и отражавшем любые попытки смертоносцев выжить людей в пустыню; о Скапте Хитром, что пошел на смертоносцев войной и спалил их главный оплот; о прожившем вдвое больше обычных людей Вакене Мудром, что обучал серых пауков-пустынников наушничать и выведывать замыслы смертоносцев. Постепенно Найл начал уяснять, отчего смертоносцы так ненавидят и боятся людей и идут на все, чтобы истребить их.
Оказывается, между людьми и пауками шла долгая и жестокая борьба, и пауки одержали в ней верх лишь потому, что научились понимать людские мысли.
По легенде, рассказанной Джомаром, перелом произошел, когда принц Галлат влюбился в красивую девушку по имени Туроол. У самой Туроол уже был избранник, не особо знатный вассал Басат. Галлат же с ума сходил от ревности, образ Туроол день и ночь стоял у него перед глазами, и он задумал похитить девушку из лагеря Басата. У Туроол был верный пес Ойкел. Совершенно случайно сложилось так, что пес охотился возле лагеря на крыс и вдруг учуял чужака. Лагерь поднялся по тревоге, Галлата с позором выдворили. Принц пришел в неописуемую ярость и, поклявшись отомстить, направил стопы в городище смертоносцев. Там он добровольно сдался страже и потребовал, чтобы его провели к самому Смертоносцу-Повелителю, жуткому, стойкому тарантулу по имени Хеб. Склонившись перед чудовищем, Галлат заявил, что в знак искреннего к Хебу расположения готов выдать своего союзника, короля Рогора. Так из-за подлой измены городок Рогора оказался в лапах у смертоносцев, сожравших на своем шабаше около двух тысяч человек. Вслед за этим Галлат пообещал научить Хеба читать людские мысли, если только тот уничтожит Басата и захватит в плен Туроол. Хеб согласился, но вначале потребовал, чтобы Галлат выполнил свое обещание. Год Галлат раскрывал ему таинства человеческой души. Как выяснилось впоследствии, до Великой Измены паукам недоступны были тонкости человеческого ума — души людей гораздо сложнее и утонченнее, чем у пауков. Так, понемногу, Хеб научился проникать в секреты человеческой души. Говорят, он велел согнать людей-узников, и те часами стояли перед Хебом, пока тот вчитывался в их умы — до тех пор, пока не вырисовывались и мельчайшие детали их жизней. Затем он велел каждому рассказывать историю своей жизни, пока не восполнялись упущенные детали и наступала полная ясность. Вслед за тем Хеб пожирал несчастных, считая, что по-настоящему сможет познать их лишь тогда, когда впитает каждый атом их тела.
Изведав тайны человеческого ума, Хеб сдержал свое слово. И вот однажды ночью тысячи пауков опустились на лагерь Басата. Нападение было таким внезапным, что уцелели лишь немногие. Басата и Туроол подвели к Галлату, и тот, велев Басату встать на колени, собственноручно снес ему голову. Эта бессмысленная жестокость сгубила то главное, ради чего все, собственно, затевалось: обезумевшая от горя Туроол, не помня себя, кинулась с ножом на ближайшего стражника. Через секунду она была уже мертва: смертоносец всадил в нее свои ядовитые клыки.
И была еще одна великая тайна, постичь которую Хебу было не под силу: тайна Белой башни. Эта башня была воздвигнута людьми давно прошедшей эпохи и стояла в центре городища смертоносцев (сам город принадлежал когда-то людям). Башня не имела ни дверей, ни окон и сделана была из гладкого материала — судя по всему, непроницаемого. Невольникам жуков-бомбардиров было однажды приказано проделать в башне брешь. Подложили взрывчатки, грохнули — куда там! Ни трещины. Тогда Хеб пообещал, что дарует Галлату власть над всеми людьми, если тот поможет ему овладеть тайной Белой башни. Галлат, отличавшийся непомерным, болезненным властолюбием, соблазнился предложением. Многих старых и мудрых замучил он, пытаясь выведать секрет башни. Наконец одна пожилая женщина, жена старейшины, вызвалась помочь мучителям, если те освободят ее мужа. Она раскрыла, что башня устроена по принципу, который был заведен у людей древности: «ментальный замок». В определенный момент ум у человека стыкуется с атомной охранной системой стен, и те подаются так легко, будто сделаны из дыма. Роль «отмычки» при подобной стыковке отводится специальному жезлу, которым человеку надлежит коснуться стены. Жезл этот старейшина держал при себе как символ власти. Галлат, отняв у старика тот жезл, назавтра же устремился к башне (по преданию, местонахождение потайной двери в ней указывает первый луч рассвета). Но едва, подняв жезл, злодей попытался приблизиться к башне, как какая-то неведомая сила вдруг швырнула его наземь. Поднявшись, он повторил попытку, но опять был сбит с ног. Тогда он простер руки к башне и что есть силы крикнул: «Я приказываю тебе — откройся!» — и потянулся жезлом к стене. Но едва он ее коснулся, как полыхнула яркая мгновенная вспышка, и там, где стоял Галлат, осталась лишь куча пепла. Хеб, узнав о случившемся, предал смерти всех своих узников, не помиловав и старейшину с женой. А тайна Белой башни так и осталась нераскрытой.
Ознакомительная версия.
