Рассказывая, Мийол улыбался. И просторечные словечки вставлял явно намеренно, для колорита, чтоб запоминалось лучше.
— Но вот ведь какие чудеса: ежели нападает на посадки какая хворь, или налетит вдруг плодожорка в изобилии, или сорняк меж посадок попрёт, как купец с охраной по главной улице — то напасти такие в основном вольничали в огороде Жердины, несмотря на вроде как лучший пригляд. Лагусины же посадки беды крестьянские обыкновенно не трогали; а коли даже трогали, то умеренно. Четверть листов жуки обгрызут, да и всё; пара веточек в пучке засохнет, но и только. Никогда не случалось такого, чтобы, скажем, целые гряды приходилось перекапывать, листом жгучецвета обкладывать и поливать три раза в сутки настоем на всё том жгучецвете — только бы пепельную гниль вывести.
— К чему это всё, многоуважаемый?
— Это я к тому, что Жердина и Лагуся разные подходы к посадкам практиковали. Бабка сажала понемногу да вперемешку, притом сообразуясь со знаниями своими насчёт того, что можно вместе сажать, а что нет; Жердина же сажал большими кусками, отводимыми обычно под одну монокультуру. Проще говоря, если где у него дайкон, то и вокруг только дайкон. Если где кумара, то среди посадок кумары. Понятно, что многое при таком подходе упрощается: пойдёшь той же кумары корни копать — и всем, даже детворе, ясно, где копать и что. Не надо весь огород обходить, ища: нет ли где ещё не выкопанной кумары? Удобно! Только вот платой за это удобство выходили всякие напасти, что любую выгоду, пожалуй, съедали без остатка…
Вздох.
— Растения не умеют бегать от угроз, — продолжил Мийол. — Ну, обычные растения, немагические… да и среди магических не так много таких, чтоб умели хотя бы ветвями махать. Обычное оружие растений — яд. Летучие и нередко пахучие фитонциды. Но… штука в том, что растение-то одно, а возможных угроз — десятки и сотни. Корни могут пожрать личинки и всякие мерзкие грибки, на ветвях поселиться тля, листья обглодать гусеницы… и так далее, и так далее, и со всех сторон. А основы тактики учат, что нельзя быть сильным со всех сторон в равной мере: в самой лучшей обороне найдутся не дыры, так щели. Самый могучий Воин уязвим, когда спит, не отобьёт неожиданного удара в спину, может пострадать от яда и ослабляющей магии, от взрыва ктаршруса и боевых чар… и слаженное нападение троих-четверых Воинов, пусть более слабых в отдельности, скорее всего станет причиной его смерти. Понимаешь, к чему я?
— Нет.
— А ведь всё очевидно. Когда растение одно — оно подобно тому Воину в окружении врагов. Пусть он велик и полон сил, положение окружённого врагами остаётся уязвимым. Но на грядках у Лагуси растения зеленели и цвели вместе. И то были растения разных видов, с разными слабыми местами… которые они прикрывали совместно. Как Воины, вставшие спина к спине и прикрытые боевым магом. Именно поэтому подход Лагуси к возделыванию своего огорода мне нравится куда больше, чем подход Жердины… фрасс! — внезапно фыркнул Мийол, всплеснув руками и словно отбросив в стороны сто-то невидимое. — Нравится, не нравится… это всё не важно! А важно, что сотрудничество в разнообразии устойчивее, продуктивнее и гармоничней всяких… монокультур. Таков закон природы. Правило естества.
Пауза.
— Для твоего деда превращение «Большого экрана» в вотчину одного-единственного клана может казаться более простым. В основном потому, что это — наконец-то — его и только его вотчина. Но является ли самое простое решение оптимальным?
Ещё пауза. И:
— Я. Так. Не думаю!
— Хочешь устроить среди нас раскол?
Мийол рассмеялся. Громко, весело… но с долей чего-то смутного в глубине. Сарказма? Или горечи, быть может? Он бы и сам не определил в точности…
— Это надо же понять меня вот так! — сказал он. — Буквально вывернув всё наизнанку… я не про плюсы ли сотрудничества сейчас вещал? Про них. Как из этого можно было сделать вывод, будто я хочу, чтобы Кордрен восстали против Кордрен? Ну вот просто — как?
— А чего тогда ты хочешь? Скажи прямо!
— Легко. Сейчас и здесь в Рифовых Гнёздах у Ферина эн-Кордрен нет соперников. Он — это настоящее проекта, начатого когда-то Думартрен, Стаглорен и моей семьёй. Но Суфлёр с его манией контроля не будет верховодить вечно. В будущем непременно настанет момент, когда вес твоих решений, твоего голоса станет равен его весу. А потом превзойдёт его. Не завтра, не через год или пять лет. Но момент этот настанет. И тогда же… настанет пора выбора. Который лучше хорошенько обдумать уже сейчас и здесь. Что делать? В каком направлении развивать «Большой экран»? Во что вкладывать усилия и время — и как вкладывать?
Убедившись, что услышан, Мийол улыбнулся напоследок и добавил:
— Будь мудрой, принцесса…
Поднявшись с парапета, Мийол развернулся, коротко разбежался и резко, неожиданно высоко подпрыгнул, вытягивая руки вперёд. Алазе ахнула — но призыватель, вопреки ожиданиям, не рухнул с крыши корпуса далеко вниз, навстречу смертоносным морским волнам.
Он сперва взлетел, довольно стремительно набирая скорость…
А потом — исчез.
«Эффектное отступление — важная часть спектакля. И мне оно вроде удалось. Артефакты — две штуки плюс Беркут Урагана — одна штука. Итог — незабываемое впечатление».
— Показушник, — хмыкнул Ригар, молчавший на протяжении рассказа.
— Не без того, — сознался Мийол.
— А не боишься, что принцесса после такого представления не захочет тихо сидеть и, кхек, возделывать свой огород в Баалирских рифах? Или вообще, кхе-кхе, влюбится?
— В кого?
— Сы-ы-на-а…
— Ой, да не смеши. Какая такая влюблённость? Хотя… на лицо и фигурку ничего так, ещё и округлиться должна со временем; не дурочка, да к тому же конденсомант, то есть полезный в хозяйстве кустик… — призыватель усмехнулся и подвёл итоги:
— Если что, не откажусь!
— Здоровые амбиции — это хорошо, шутки тоже. Но давай ближе к делу. Как я понял, ты не намерен бороться за присутствие в Рифовых Гнёздах?
Мийол повёл плечами, опустил левый угол рта:
— Нет смысла. Ферин ведёт совершенно конкретную политику и бодаться с ним лоб в лоб без поддержки — дело тухлое. А поддержка… сперва он скооперировался с прочими клановцами и, сыграв на предубеждениях латифундистов, обидел местный люд. Иривой с остальными поняли намёк и отступили… потом ещё раз отступили… потом ещё. А когда Суфлёр начал играть уже на противоречиях кланов — вмешиваться они не стали. Жители Рифовых Гнёзд обижены, причём давно и сильно. И обоснованно. Они нам не помогут — не раньше, чем мы отыграем хотя бы часть того, что они потеряли; а потерянное подобрано кланами, так что… — к опущенному левому углу рта призывателя прибавился правый. — Кланы же… Думартрен в лице Зарга, Фалушмор в лице Ливире и Сконрен в лице Ори… они все явно прогнулись под Кордрен, не менее явно предав Стаглорен. И ладно бы только Стаглорен — но ведь тот же Зарг, фигурально выражаясь, на могилу Выдумщицы харкнул с оттягом! Кланы! Если бы другого выбора не было, я бы с ними попробовал договориться… но выбор у меня есть, так что в компостную яму их всех.
— Хороший политик не перебирает материалом.
— Тогда можешь считать, что я плохой политик. Но как по мне, если уж дерево сгнило, то ладить из него мебель поздно.
— А молодёжь Рифовых Гнёзд? — больно уколол Ригар. — Дети артельщиков? На них всех ты тоже махнёшь рукой? Точнее, не подашь им руки?
Мийол закаменел.
— Отец… думай, что говоришь.
— Я-то как раз думаю. И озвучиваю цену решения. Если ты не захочешь договариваться с кланами, то — угадай, кто понесёт наибольшие потери. Кому придётся оплачивать брезгливость одного плохого политика.
Длинный выдох.
— Фрасс. Фрасс, фрасс!
— Ну так что?
— Не нагревай! Мийол думать будет…
Алхимик 8: фаза планирования
Элойн своего бывшего любовника продолжала избегать, хотя и — спасибо упорной работе Ригара — не так явно, как раньше. Но всё равно претензий от неё Мийол не ждал. Вот кабы её новый любовник высказался за скорейшее возвращение в Лагор — о, тогда она бы поддержала его первой! Но меж отцом и сыном царило полное согласие, так что…
