— Маргарита Петровна расскажет вам очень интересные вещи. Думаю, вы уже достаточно взрослые и не стоит лишний раз просить вас: не позорьте меня, ведите себя прилично. Лайонелл, мы можем на тебя рассчитывать?
— Ну чего сразу я? — Джером, один из немногих, кто не пасовал даже перед суровой директрисой, страдальчески пожал плечами. — Молчу я, молчу…
Миг спустя дверь в классе показалась грузная и величественная «железная леди» Маргарита Петровна Рубинштейн в каком-то строгом необъятном сарафане и неизменных круглых очках. Ей должно было быть сейчас лет пятьдесят, но она выглядела старее из-за тучности и строгих черт лица.
Я слышал, что она получила диплом физика-ядерщика и степень кандидата технических наук еще до всех этих событий, о которых она нам сейчас будет рассказывать. Ну а всех ее заслуг перед нашим селением было не перечесть. Среди прочего, именно Маргарита Петровна была вдохновительницей просветительской деятельности в нашей глубинке. Вместе с несколькими единомышленницами, в числе которых моя мама, она стала основательницей нашей школы. Маргарита Петровна стала первым избранным голосованием председателем сельсовета и дважды переизбиралась, пока сама не отказалась идти на четвертый срок.
— Здравствуйте, дети, — осмотрев класс строгим взглядом, который был обращен и на всех вместе, но и по очереди на каждого из нас, молвила директриса.
Наша община была довольно многочисленной, но Маргариту Петровну знали все, а она, в свою очередь, знала и помнила всех и каждого. Вот сейчас она смотрит на лица учеников, а сама, небось, вспоминает имя и фамилию каждого и имена их родителей или опекунов, с которыми она, безусловно, тоже лично знакома. Она помнила всех: не только меня — старосту классу и отличника, или Джерома — известного дебошира, но и каждую серую мышку вроде тихони Лели Сороки, которая и слова никому никогда не скажет кроме своей единственной подруги Сары. Может быть, именно из-за этого ее все так и уважают.
— Садитесь, — велела она.
Кристина Радославовна, раболепно посмотрев на обожаемую ею директрису, уступила начальнице место за учительским столом, скромно умостившись в уголке класса.
— Кристиночка, прикрой немного жалюзи, — распорядилась директриса мягко.
Та охотно поспешила исполнить поручение, после чего в классе, и без того темном, света стало еще меньше. «Железная леди» прошествовала к столу и, поколдовав немного с аппаратурой, вывела пред нашими глазами воздушный трехмерный дисплей. Глобус Земли (такой, какой планета была сотню лет назад) грузно повис над нами, начав плавно вращаться. Радославна
— Знаю, вам бывает сложно понять чувства взрослых людей, — начала она, — которые считают очень важным объяснить вам, почему вы живете не в таком мире, в каком жили они, как-то оправдаться перед вами за это. Многие из нас сознательно или подспудно чувствуют частичку своей вины в том, что случилось. Но сегодня мы не станем искать виноватых. Будем говорить не о причинах, а о последствиях.
Это краткое вступление вместе с померкнувшим в классе светом магическим образом приковало к Маргарите Петровны внимание класса (по крайней мере, мое внимание и внимание сидящей рядом Мей — точно). Посмотрев на глобус, директор школы с ноткой ностальгии произнесла:
— Я родилась и выросла в городе Днепр, в Украине. Не так далеко от нас, — управляя дисплеем, она развернула глобус к нам и подсветила оранжевым кружочком свой родной город. — С самого детства я была очень любознательной и с величайшим интересом следила за тем, как бурно и непредсказуемо развивается человеческая цивилизация, как прежде невозможное становится простым и доступным, как ломаются барьеры технические и трещат по швам барьеры моральные. Во времена моей молодости многие люди были недовольны окружающей их действительностью, как и сейчас. Но я всегда верила в прогресс! Была убеждена, что созидательная природа человечества и его неуемная энергия будут все быстрее тянуть этот локомотив вперед, до необъятных далей, в которых мы полностью познаем себя, Вселенную и свое место в ней.
Сделав небольшую паузу, Маргарита Петровна припомнила несколько фактов:
— Когда мне было восемь, «парниковый эффект», вызванный работой вредных промышленных предприятий и выхлопными газами автомобилей, привел к таянию антарктических льдов и затоплению обширных территорий Земли. Это стало серьезной причиной для усиления критики бесконтрольного развития технологий, — махнув рукой, директриса промотала хронометр глобуса на несколько десятков лет вперед, и я увидел, как исчезают под синей территорией Мирового океана ряд островов и прибрежных земель. — Но прогресс было не остановить. И я говорю не только о ваших гаджетах и компьютерных программах. Когда мне было тринадцать, в Швейцарии начал работу первый в мире аннигиляционный реактор — технология, которая, как тогда полагали, уже в недалекой перспективе сможет навсегда избавить человечество от проблемы энергодефицита. В пятнадцать лет, затаив дыхание, я следила за тем, как космический аппарат международной исследовательской экспедиции достиг Титана — спутника Юпитера. В конце того же года в Южной Корее впервые был успешно клонирован человек. Девочка по имени Saeloun — «новая», стала копией ребенка, погибшего в автомобильной аварии незадолго до этого. Когда я училась на первых курсах института, технологии использования «стволовых клеток» реально позволяли увеличить продолжительность жизни человека на двадцать — тридцать лет, а в Британии начали лечить рак четвертой стадии с помощью нанороботов. В том году, когда я защитила свой диплом, американская корпорация New Harvest Co. после более чем десятилетней борьбы за лицензию начала серийное производство всем вам хорошо знакомого «мяса из пробирки». Годом раньше 40-этажная «вертикальная ферма», способная накормить полмиллиона человек, была построена даже у нас в Днепре (а первую такую торжественно открыли в Гонконге, когда я едва появилась на свет). Еще я застала первую в истории операцию по трансплантации мозга. Японцы пересадили мозг умирающего от рака 92-летнего миллиардера Хирохито Нагано в тело преступника, осужденного на смертную казнь.
Прервав это перечисление достижений человечества, которое могло бы занять весь урок, «железная леди» тяжко вздохнула и покачала головой. Такое впечатление, что воспоминания о былом мире, беззаботно несущимся к заоблачным технологическим высотам, навеяли на нее печаль.
— Мне было двадцать четыре года, и я готовилась к защите своей диссертации, когда в Южном полушарии разразилась первая за сотню лет страшная война. Исламское государство Пакистан в ответ на аннексию Индией соседней державы Бангладеш объявило о начале так называемого «джихада», который в конечном итоге обернулся ядерной катастрофой суммарной мощностью в пятьсот мегатонн. Мы жили в тысячах километров от воюющих стран, но ощутили на себе последствия не меньше, чем другие. Солнце не показывалось на небе несколько недель. Это был настоящий кошмар, но все-таки он был далеко от нас, и мы лишь жадно следили за ним, прилипнув к экранам. Этот разрушительный конфликт, унесший жизни миллионов людей, не научил нас ничему и, как ни сложно в это поверить, почти не изменил нашу жизнь. Еще десять лет после этого мы прожили в практически нормальном мире, таком, каким он был раньше. Ну а дальше… вы все прекрасно знаете, что произошло.
Да, все мы это прекрасно знали. Краем глаза посмотрев на Джерома, я увидел, что он картинно спит, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки. Еще несколько одноклассников тоже отвлеклись от темы, несколько утомленные длительной лекцией. Увидев, что внимание учеников рассеивается, Маргарита Петровна повысила голос:
— Итак, кто скажет мне, когда началась Третья мировая война?!
Вопрос был очень простым, и, конечно же, я поднял руку.
— Констанция, пожалуйста, — выбор директрисы пал на смуглявую девочку, сидящую в другом ряду.
— 12-го декабря 2055-го года, — сказала девочка.
Я и еще несколько человек, знавших, что Костя ответила неправильно, потянули руки вверх пуще прежнего, едва не вскакивая с мест. Я заметил на устремленный на меня насмешливый взгляд Джерома и чуть поумерил свой пыл.
