— Свободную привязку? — снова удивился я.
— Верно. Индивидуальное оружие. Оно сможет меняться под твое проклятье. Его невозможно изъять, поломать или потерять, — объяснил Яндор, с интересом глядя на мою реакцию. — У вас нет индивидуального оружия?
— Нет. Только обычное, зато в достатке, — ответил я, куда внимательней рассматривая гостей. — У вас у каждого есть подобное оружие?
— В нем нет необходимости. Я проклятый и не имею права на ношение оружия. Мои палачи — избранная стража, они пользуются правом древних, — спокойно ответил Яндор, будто я должен был понять каждое его слово.
— Вернемся к прошлому вопросу. Ты говоришь, что проклят, но разве то, что ты только что показал, не дар? Ты напрямую манипулируешь материей, меняя ее, словно глину. Придаешь новые свойства. Как это может быть проклятьем? — спросил я.
— Плата за такое — гибель души. Многих и многих душ, что добровольно отдают себя ради великой цели, — начал объяснять Яндор. — Мы передаем проклятье от отца к сыну. Весь наш клан живет в отдалении от основных поселений. Мы не спим, не общаемся с другими кланами, не ходим на праздники. Но я все равно горд тем, что мы служим нашему народу и нашему предназначению.
— Ты сказал, что ты проклятый в десятом поколении. Ваши способности передаются по наследству? — поинтересовался я, прикидывая, как было бы здорово, если бы мои дети унаследовали все многообразие даров.
— Все верно. Когда отец больше не может выносить проклятье, одиночество и безумие, он просит прийти сына и вручает ему кинжал, — куда более сухо сказал Яндер, глаза которого потемнели. — Я убил своего отца, когда мне было двенадцать, и несу это бремя уже больше сорока лет. Я уже начал подготовку своего сына, но на время возвышения ее придется отложить.
— Погоди. Ты хочешь сказать, что один и тот же дар передается у вас путем убийства своих же родителей? — ошалело переспросил я.
— Только отца, — улыбнулся Яндор, явно вспомнив что-то хорошее.
— Ох, нифига себе, жизненная позиция. Да, если бы мне пришлось убивать своих предков для того, чтобы получить их возможности, я бы тоже предпочел развиваться сам, — покачал я головой, представляя, что творится в семье обреченного.
— Проклятье должно быть передано, — возразил Яндор. — Это не только великая сила, но и великая ответственность. Пусть мои палачи со мной не согласятся, но без проклятых нашему роду давно пришел бы конец. Наша роль и жертва необходимы, хоть и опасны. Особенно в период взросления, когда некоторые еще не готовы к такому испытанию.
— Да уж, представляю. Ребенок, которому приходится зарезать собственного отца, а потом тащить на себе дар, который требует ежедневного развития и использования. Это сколько призраков нужно прикончить, чтобы получить такие возможности? — поинтересовался я.
— Мы не сражаемся с детьми голода, если в этом нет необходимости, — возразил Яндор.
— Тогда получается, что пополняешь энергию ты только во время сна, когда тебя окружают другие… сородичи? Их мучают кошмары, твои сны передаются им? — спросил я и тут же отметил, как недовольно нахмурился собеседник. Явно это не самая приятная для него тема, особенно если учесть, какие кошмары ему могут сниться.
— Только наш клан, — чуть помедлив, ответил Яндор. — Но мы не жалуемся. У нас великая миссия, которую можно выполнить только так.
— Великая миссия? — акцентировал я свой вопрос. — Что это? Сохранение рода? Цивилизации? Вы воюете со Старшими?
— Лишь они сами и их рабы называют себя так. Старшие, правители… мы зовем их тиранами и сражаемся с их приспешниками уже тысячи лет! — гордо выпрямившись, ответил Яндор, и при его словах подобралась вся охрана. Похоже, они и в самом деле гордились тем, что продолжали биться, вот только у меня возникало все больше сомнений в его словах.
— Тысячи лет… но сам ты сказал, что являешься проклятым в десятом поколении, и назвал срок в сорок лет для подготовки наследника. Выходит, твоему клану всего четыре-пять сотен лет. Не больше, — возразил я. — Ни о каких тысячах речи не идет.
— Ты все верно отметил, собрат по проклятью. Наш клан не первый в подземельях, мы приняли проклятье у предыдущих носителей что не смогли продолжать род. У меня еще есть сын, но будет ли сын у него — я не знаю. Долго ли наш клан выдержит это проклятье. — Яндор покачал головой, с явным сожалением.
— Так откажись от него. Не передавай сыну, — развел я руками.
— Не могу. Это не только ноша, но и честь. Ответственность и право наследования. Мое проклятье — проклятье всего клана. И не мне решать его судьбу, — с нескрываемой гордостью сказал Яндор. Смесь получалась жуткая, вот вроде ты и проклят, изгой с ошейником и цепями, а вроде и обладаешь способностями. Странное сочетание, хотя предпосылки для названия Дара проклятьем я вполне мог понять.
— Много ли у вас кланов проклятых? — решил уточнить я.
— Несколько, — уклончиво ответил Яндор.
— Если это стратегически важная информация — можешь не говорить, — пожал я плечами.
— Это не то, чем можно гордиться, — сказал бородач, не опуская взгляда. — Ответь, собрат, все находящиеся в этой комнате прокляты?
— Мы не считаем это проклятьем, — покачал я головой. — Но да, каждый из нас владеет дарами. Одним или несколькими.
— Все прокляты, несколько раз, — повторил Яндор, хотя, судя по брани его конвоиров, именно для них он и озвучивал эти слова. — Вы понимаете, что ждет ваших детей?
— Для начала неплохо бы выжить, — возразил я.
— Если вы будете так бездумно использовать собственные проклятья — это куда больше усложнит выживание всего вашего вида, — немного подумав, сказал бородач.
— Почему? Только давай без лирики и того, что применять данное богами, или кто породил яблони желаний, плохо, — попросил я, откинувшись на спинку кресла.
— Души вокруг вас истончаются. В первые месяцы это незаметно. Некоторые могут держаться годами. Но затем они ослабнут, их перестанет интересовать окружающее. Даже собственные дети и любимые, — покачал головой Яндор. — Ваши любимые не захотят видеть вас, начнут избегать, перестанут спать рядом. Потому мы живем в дальних пещерах и уходим спать в отдельные кельи. Но хуже того — гончие Голода чувствуют, где применяется проклятье. Лишь толстый слой гранита не позволяет им проникнуть в наши жилища.
— Ты уверен? Чувствуют, где применяется дар? Насколько точно? — обеспокоенно спросил я. Воспоминания о сражении с тремя охотницами, когда бело-костяная определяла мое положение в урагане, даже несмотря на телепортации, всплыло перед глазами.
— Чем ближе или сильнее применение проклятья, тем точнее они могут чувствовать наше присутствие, — подсказал Яндор. — Но в этом месте вы можете использовать свои новые силы, не опасаясь, если даже мы почувствовали изменения в бытии, Тираны уже знают о вас. Ты объявил войну Голоду, вырвал добычу прямо из пасти, а значит, скоро придут за всеми вами.
— Дай угадаю, и вот тут появляетесь вы, чтобы помочь нам выжить в обмен на простую услугу? — спросил я, напрягшись. Я и так подозревал, что покоя нам не будет, но то, что наше местоположение знают и скоро прибудут, — это уже совсем другой вопрос.
— Никаких услуг. Мы поможем вам безвозмездно, — сказал Яндор, улыбаясь. — Затем я здесь, чтобы служить вашим наставником и проводником. Чтобы ваша цивилизация сумела выжать в грядущем нашествии и последующем цикле Возвышения. Пока вы боретесь — я буду с вами, если мне будет это позволено.
— В чем твой интерес? — прямо спросил я. — Нет, я сам вытаскиваю людей из жопы. Стараюсь спасти как можно больше. Но все это для моего народа. Вы совершенно другое дело. Не услышал бы я твою историю о проклятье, решил бы, что вы поступаете благородно и самоотверженно, но, понимая отношение твоих сородичей ко мне и другим одаренным, сильно в этом сомневаюсь.
— Это просто. Вы должны выжить, чтобы шанс выжить был у нас, — ответил Яндор. — Чем дольше вы сопротивляетесь, тем больше времени у моего народа, чтобы спастись. Тираны знали, что делать, когда обрушили вашу столицу на обломки нашего архипелага. Они хотели решить две проблемы разом. И сейчас нам очень нужно время.
