— Ого!
— Вчера пришло подтверждение по личному делу, — продолжала она. — Поисковая партия отработала в городе и в земском пункте. Повезло: мои записи остались. Так что обошлось без экзаменов для подтверждения квалификации и всё в этом духе.
С профессиями, которые требовали лицензирования, ситуация была не очень простая: масса людей потеряли документы. Запросить подтверждение зачастую было негде, и этим пользовались различного рода мошенники, которые желали получить повышенный государственный паёк и приоритетное содержание. Некоторых не останавливала даже ответственность, которую несли врачи.
Поэтому пришлось ввести экспертные комиссии, которые занимались подтверждением квалификации специалистов. Только вот происходило это не быстро, в порядке очереди, по заседаниям, которые собирались не слишком часто — ведь спецы и без того были перегружены.
Ольга стояла в очереди на подтверждение на сентябрь. И то, для этого пришлось бы выезжать в Стерлитамак. Плюс были сложности и с военной системой: гражданских врачей туда брали неохотно, даже при наличии вакансий.
— Слушай, ну это ж просто отлично! — я расцеловал её и, подхватив, покрутил пару раз.
— Я уже оборудование сегодня смотрела. Тут всё на высшем уровне, представляешь? Дим, я уж и не думала, что снова попаду в нормальную операционную!
В прихожую забежали мальчишки. Почувствовав праздничное настроение, они подняли галдёж, который мы даже не пытались успокоить.
После ужина, который мы постарались сделать праздничным, пришлось доставать «сладкие запасы», отложенные на особый случай: плитку настоящего шоколада и банку сгущёнки.
И только когда дети, наконец, улеглись спать, я сказал:
— Оль, я вылетаю завтра утром. Подъём в шесть.
Она посмотрела на меня. Потом грустно улыбнулась и покачала головой.
— Так и подумала. Чувствовала, что ты какой-то напряжённый сегодня… решил нам с мальчишками праздник не портить? Дим, может, стоило хотя бы Ване сказать?..
— Он не обидится, не волнуйся, — ответил я. — Знает, что я прощания не люблю.
— Надолго? И хотя бы в каком направлении? — Ольга тревожно смотрела мне в глаза.
В ответ я только грустно улыбнулся.
— Понято… — ответила она. — Что ж… я знала, на что шла.
— Оль, я… — начал было я, но осёкся, наткнувшись на её взгляд. Непривычно холодный.
— Дим, я же сказала, что понимаю.
— Я оставил направление в детский центр. Мальчишек можно отправлять на день, до того, как учёба началась. У нас допуск вне очереди, — сказал я.
— Думаю, обойдёмся. Ваня уже достаточно большой. К тому же, интерком постоянно доступен, Ваня умеет пользоваться. Они всё время на связи.
— Одни в четырёх стенах… — скептически заметил я.
— Или вдесятером в четырёх стенах, — ответила Оля. — В окружении чужих людей. Дим, у них тут книги, игры, Сашка, за которой нужно присматривать. Они разберутся. Пускай отдохнут остаток каникул.
— Ты права, наверное… — вздохнул я.
Оля пожала плечами и отвернулась, начиная расправлять кровать.
Я принял душ, потом лёг рядом с ней. Оля листала какой-то медицинский справочник, должно быть, добытый у коллег.
Честно говоря, я рассчитывал на хорошую прощальную ночь, но все мои намёки остались без внимания.
— Дим, мне нужно подготовиться к завтрашнему, — наконец, прямо сказала она.
— Но… я же завтра в командировку, помнишь?.. — растерянно спросил я.
— Помню, — кивнула Оля. И продолжила листать справочник.
Обескураженный, я перевернулся на другой бок и закрыл глаза.
Я не стал ставить будильник, положившись на своё чувство времени. И не ошибся: проснулся ровно в шесть. Олю будить не стал. В конце концов, я ведь предупредил вчера, что не люблю прощаний.
На кухне я перекусил бутербродами с сыром, оставшимся от поездки к Петру, и холодной овсяной кашей. Кошка проснулась и пришла ко мне. Сначала долго тёрлась о ноги, потом запрыгнула на колени и свернулась мурлыкающим клубочком.
— Вот кто всегда меня любит, да? — спросил я, почесав её ниже подбородка. — Девочка моя… хорошая киса. Ты же будешь меня ждать, да?
— Мр-р-р-р! — согласилась Сашка.
Пришлось дать ей лакомство из старых запасов, оставшихся от вылазок в города. Конечно же, тщательно проверенных дозиметром.
После этого быстро собрался и вышел, направившись к станции электрокаров.
Глава 11
Специальная операция — это далеко не всегда ночная высадка на вертолётах, в красивых чёрных спецкостюмах, с новейшими спецсредствами при всей возможной поддержке: от разведки до РЭБ.
Иногда она выглядят вот так: простой китайский внедорожник марки «Хавейл», китайские же противогазы и маски, полуколхозный экип из магазина для рыбаков и охотников, одноразовые белые комбезы в качестве защиты от пыли плюс бытовые дозиметры. Из запасов — самый минимум: консервы, которые легко можно найти в магазинах, батончики, энергетики. Ну и горючее, шесть канистр по двадцать литров.
Плюс долгая дорога до нужной красной зоны, по обычным трассам, безо всяких там подорожных документов, дающих возможность пользоваться защитой властей там, где эти власти взяли контроль над ситуацией.
Мы вживались в роль мародёров. Их всё ещё немало на огромных просторах полуразрушенной страны, и борьба с ними займёт не один год, даже по самым оптимистичным прикидкам.
Такова наша легенда. По мнению аналитиков, лучший способ приблизиться к нашему объекту интереса на минимально возможное расстояние, не вызвав никаких подозрений.
Ехали, само собой, второстепенными и третьестепенными трассами. Хорошо хоть смартфоном с закачанными картами разрешили пользоваться: у многих настоящих мародёров такие были. Тем более, что в нашей версии установили очень полезные дополнения. Например, карты полей выпадения радиоактивных осадков. Такие ад-оны распространялись бесплатно среди всех, кому удалось сохранить работающие смартфоны.
Без спутников, конечно, навигация не совсем полноценная получалась — но всё равно довольно удобно. Я ещё хотел захватить с собой бумажную карту, но меня отговорили: «Когда ты в последний раз видел актуальную карту на бумаге? Или работающий принтер в красной зоне?» На эти аргументы мне ответить было нечего.
Первые несколько часов пути мы в основном молчали, перебрасываясь лишь малозначимыми бытовыми фразами. Кажется, нам обоим было неловко, чему виной был запрет обсуждать какие-либо подробности биографии и личной жизни друг друга.
Кстати, раньше я о таком запрете даже не слышал. Похоже, изобретение нового времени.
Во второй половине дня, когда мы поменялись местами и «Рубин» сел за руль, я всё-таки не выдержал и поднял эту тему:
— Как-то странно… — сказал я, бросив на него быстрый взгляд. — Вроде как по замыслу мы должны доверять друг другу, беспрекословно. А у меня возникает чувство, будто я работаю с роботом… не обижайся если что.
«Рубин» вздохнул, угрюмо глядя на дорогу.
— Есть такая фигня, — согласился он. — Это недавно ввели. В порядке эксперимента. Были на то основания.
— Даже представлять не хочу, какие… — буркнул я.
— Да тут не надо быть гением, чтобы догадаться, — он пожал плечами, не отрывая рук от руля.
— Ты догадался? — заинтересовался я.
— Спросил. Мне это показалось идиотизмом, о чём я так прямо и сказал.
— Ну?
— Дело в семьях. Было несколько неприятных инцидентов несколько месяцев назад. Спящая агентура после провала одного из наших добиралась до семей всех, кого он знал. Пытались шантажировать. Не обошлось без жертв. Вот начальство почесало репу и ничего не придумало лучше, кроме как ограничить доступ к этой информации среди своих же оперативников.
— Ну… в принципе, должно быть эффективно, — согласился я, размышляя, почему сам не догадался спросить напрямую.
— Тебе хоть с позывным повезло, — осклабился «Рубин». — Сразу утвердили?
— Нет, — ответил я. — Вообще не я придумал. Сказали, так надо.
