Да и скорость могла сыграть в плюс: пока гипотетические нелегальные обитатели присматриваются к нам — можно успеть сделать свои дела.
Я подъехал к самым дверям магазинчика. Он находился в двухэтажном домике из светлого кирпича со скатной крышей. Не глуша двигатель, я бросил «Рубину»: «Прикрывай!», а сам спрыгнул на асфальт, внимательно оглядевшись кругом.
Вроде бы посёлок был пустым, но никогда нельзя быть полностью уверенным.
Витрина магазинчика была совершенно целой. А на дверях, к своему изумлению, я обнаружил выцветшие наклейки с остатками печатей.
— Что там? — окликнул «Рубин».
— Опечатано, — ответил я.
— Чего⁈ — изумился напарник.
— Сам в шоке…
Немного поколебавшись, я сорвал печать и попробовал дёрнуть ручку двери на себя. Заперто, как и следовало ожидать. Тогда я поднял с земли небольшой булыжник и разбил стекло на двери. Потом, убедившись в отсутствии опасных осколков, просунул руку и вытащил запор, удерживавший половинку двери на месте. После чего проник внутрь.
Тут пахло затхлостью, плесенью и пылью. Но без примеси гнили. Включив фонарик и дозиметр, я вошёл внутрь. Прибор равномерно потрескивал. Фон был чуть повышенным, но ничего критического. На всякий случай я достал из кармана респиратор и надел его.
Обе кассы были опечатаны, ещё один признак того, что эвакуация проводилась организованно. На полу кое-где стояли картонные коробки. Я заглянул внутрь — какие-то снеки, шоколадки, батончики.
Отдел с холодильниками был пуст. То же самое в бакалее. А вот до бытовой химии, видимо, руки у тех, кто организовывал эвакуацию, дошли в последнюю очередь: часть товара была разбросана на полу, полки наполовину заполнены.
На всякий случай я провёл датчиком счётчика по полкам. Никаких признаков локального заражения, уже хорошо.
Почти сразу я нашёл пластины и колбы для электрических фумигаторов. Не вполне то, что нужно — но при желании можно придумать, чем их нагревать. И лишь разобрав завал у входа я нашёл пару баллонов со средствами от комаров и от клещей.
Ничего другого из магазина я решил не брать. Чипсы или шоколадки нам пока что были без надобности, а нормальных продуктов тут не осталось. Консервы все разобрали под чистую, когда эвакуировались, что логично.
Я запрыгнул в машину, бросил добычу на заднее сиденье и тут же дал по газам.
— Что там? Что-то увидел? — спросил «Рубин», тревожно оглядываясь.
— Ничего, — ответил я. — Но место явно под присмотром было. Организованная эвакуация, ничего не разграбили… почему бы это, как считаешь?
— Если посты на основных дорогах грамотно расставили — вполне объяснимо.
— Или патрули на второстепенных… — добавил я.
— Блин, «Тор», ты параноик, — улыбнулся «Рубин». Но мне такое нравится!
Когда мы вернулись в укромное местечко на берегу реки, закат уже догорал.
— Помыться надо бы… — заявил «Рубин», когда я начал готовить спальные места — раскладывать кресла и доставать спальники.
— Можно, — кивнул я. — Только проверь фон сначала…
— Само собой.
Немного подумав, я решил последовать его примеру. Достал мыло, которым нас снабдили, скинул одежду и направился к реке.
Вода была прохладной, она принесла облегчение после дневной жары. Я даже прополоскал майку с мылом, приготовив на завтра запасную. Наблюдая за мной, «Рубин» решил сделать то же самое.
— Мыло одолжишь? — попросил он.
Я кивнул и перебросил ему кусок. И тут заметил кое-что странное у него на плече и спине. Татуировки. Большая редкость среди нашего брата! На первой были контурные латинские буквы EVR, на другой — какие-то геометрические узоры и цифра 5.
Увидев, куда я смотрю, «Рубин» неожиданно смутился.
— Так… юношеский максимализм, — сказал он, и тут же добавил: — А ты, я смотрю, успел поучаствовать. Как минимум одно проникающее в полость вижу, да?
— Не без этого…. — ответил я.
— До СВО причём, верно? Шрамы старые, — продолжал он.
— Да, было дело.
— Ладно. Без подробностей. Но впечатляет.
— Так понимаю, что спрашивать о значении лучше не надо? — подмигнул я, возвращая разговор к его татуировкам.
— Почему же? — улыбнулся «Рубин». — Только не факт, что я отвечу правду, помнишь?
— Всё равно — интересно, — признался я. — Редкость всё-таки.
— Да, знаю. Наши вывести предлагали, ну после того, как мобилизовали, — пояснил он. — Но потом вот это всё завертелось, и, видимо, просто забили…
Вот как. Значит, тоже мобилизованный. И когда успел послужить и уволиться, с учётом возраста?.. если, конечно, правду говорит.
— Это аббревиатура от Eläinten Vapautus Rintama, — продолжал он. — Фронт освобождения животных на финском.
— Что, реальная организация? — удивился я.
— О, да! — Кивнул «Рубин». — Настоящие экстремисты.
— А я подумал было, что вегетарианцы и вот это всё, — улыбнулся я.
— Не без этого, конечно.
— Ты что, мясо не ешь?
— Ем. Я по другим соображениям, — ответил «Рубин». — Охотников не люблю, такие дела… а вообще пошли уже, прохладно становится!
— Согласен, — кивнул я. — Я первым дежурю, не против?
— Лады, но завтра меняемся.
— Договорились.
Глава 12
Я опасался, что данные разведки по мостам окажутся неточными. Ситуация продолжала меняться каждый день, и не всегда в лучшую сторону. Особенно в жёлтых и красных зонах.
Местные царьки и авторитеты, стараясь укрепить власть, часто пытались изолировать свои зоны контроля, в том числе намеренно взрывая мосты, что сильно осложняло зачистку.
Однако же нам везло.
Мост возле Нефтекамска стоял нетронутым. Да, на подъезде были завалы из повреждённого транспорта, оставшиеся со времён удара, но мы благополучно объехали их по обочине.
На самом мосту было чисто. Видимо, тех несчастных, которые были на нём в момент взрыва, просто сдуло в Каму.
Асфальт кое-где вздулся и потёк. Видимо, горел некоторое время. Но железные конструкции самого моста уцелели, лишь кое-где деформировавшись.
Я ехал осторожно, внимательно наблюдая за полотном. Всё-таки ни один специалист наверняка не мог дать гарантию сохранности сооружения, которое оказалось так близко к ядерному взрыву. Но мост держал нас крепко и надёжно.
Километра за два до конца жёлтой зоны мы свернули налево, на небольшой просёлок, чтобы не останавливаться на стационарном посту.
После этого весь день ехали, практически, без остановок.
Иногда попадались завалы на дорогах из брошенного транспорта, особенно возле границ зон выпадения осадков. Приходилось объезжать по обочинам, после чего искать ближайший ручей и очищать машину с пеной из заботливо припасённого огнетушителя от радионуклидов. Теоретически можно было бы обойти и без этого, уровень заражения оставался достаточно низким, но мы предпочитали перестраховаться.
Следующим проблемным местом на маршруте была переправа через Вятку. Судя по карте, уцелело целых три моста: возле Мамадыша, под Вятскими Полянами и около села Гоньба.
Мост под Мамадышем находился на границе красной и жёлтой зон: Нижнекамску, Елабуге и Набережным Челнам сильно досталось. К тому же, дорога туда была сплошь покрыта пересекающимися районами выпадения осадков. Да, фон сейчас установился не такой, как в первые месяцы — но всё равно, ехать по пыльным радиоактивным дорогам лучше не стоило.
Вятские Поляны находились в зелёной зоне. Там действовали органы власти, шли восстановительные работы в близлежащих районах, активно развивалось производство. Мост, как стратегический объект, был под плотной охраной. Так что без документов туда лучше не соваться.
Оставался мост возле Гоньба, самый дальний.
Формально село находилось в зелёной зоне, но, как показывала практика, в отдалённых районах до порядка ещё было далеко, так что имелся хороший шанс договориться с охраной.
Собственно, так и получилось.
Возле моста нас встретили два вооружённых старыми АК пацана в форме, явно долго хранившейся на складах Госрезерва.
