Вели они себя спокойно и, когда вместо документов я достал небольшой мешочек с золотыми кольцами, даже не особо удивились.
— Дальше зона возле складов, так что сразу после моста уходите на юг. Иначе на патрули нарвётесь, — предупредил один из них, пряча золото в карман.
— Спасибо! — я улыбнулся и кивнул в ответ.
«Рубин» сидел с каменной физиономией, стараясь не глядеть на парней.
— Вот твари… — процедил он сквозь зубы, когда мы отъехали.
— Люди, — вздохнул я. — Обычные люди. Ещё не самый плохой вариант, учитывая обстоятельства.
— К стенке бы…
— Кого, мальчишек этих? — я просмотрел на «Рубина»; тот отвёл взгляд. — Вот с этого вот всё и начинается. С полной нетерпимости.
— Мы выжить пытаемся. А они как стервятники, мародёрам помогают… — всё-таки возразил напарник.
— Любая система должна быть достаточно гибкой, чтобы быть устойчивой, — сказал я. — Коррупцию невозможно победить полностью. Точнее, возможно, но тебе бы самому не понравилось жить в таком обществе. Важно, чтобы она обычным людям жить не слишком мешала. Это как в человеческом организме: где-то внутри всегда есть дерьмо, которое помогают перерабатывать полезные бактерии. Если вдруг иммунитет начинает сбоить — эти самые бактерии начинают жрать сам организм. Так вот, нужно, чтобы иммунитет работал. И держал эти самые бактерии в узде.
«Рубин» посмотрел на меня, как мне показалось, с уважением.
— Блин, ты философ! — заявил он.
— Жизнь научила, — ответил я.
Следующий мост, согласно нашему плану, мы должны были пересечь в Заволжске, возле Кинешмы. Ближайший большой удар пришёлся на Иваново и Ярославль, достаточно далеко. Но при этом Кинешма почему-то оказалась в жёлтой зоне. Возможно, из-за обширного пятна заражения, которое задело Волгу выше по течению. Судя по его параметрам, в Ярославле применили заряд, который углублялся в землю и взрывался только после этого. Исключительно грязная получалась пакость. Наверняка в расчёте вывести близлежащие земли из хозяйственного оборота и как можно сильнее загадить Волгу.
На ночь мы остановились, миновав по объездной городок Мантурово, который не пострадал. Неожиданно наткнулись на стационарный пост нацгвардии, но, к счастью, нас не тормознули: постовые разбирались с двумя фурами сомнительного вида без номеров, которые стояли на обочине.
Отъехав чуть дальше, мы нашли укромное местечко на берегу речки Унжа, соорудили нехитрый ужин на газовой горелке из консервов, помылись в предварительно проверенной воде и стали устраиваться на ночлег.
«Рубин» разбудил меня в три ночи, на смену вахты.
Чтобы прогнать остатки сна, я спустился к речке и ополоснул лицо прохладной водой. И тут заметил кое-что странное на противоположном берегу. Будто что-то влажно поблёскивало в лунном свете, прямо на границе воды и земли.
Немного подумав, я скинул одежду и окунулся в воду. В пару гребков доплыл до противоположного берега — благо речка тут была совсем не широкой.
И почти упёрся в то, что так странно блестело в лунном свете.
Объект был обтекаемой формы, но полностью разглядеть его в лунном свете было невозможно: он был сделан из совершенно прозрачного, гладкого пластика.
Ощупывая то, что сильно напоминало крыло, я двинулся вдоль объекта в камыши. И наткнулся на кабину этого странного летательного аппарата.
Поначалу мне казалось, что кресло, сделанное из какой-то серебристой ткани, парит в воздухе. И только потом я разглядел небольшую приборную доску, так же упакованную в прозрачный кокон, ремни и органы управления.
Разглядев зыбкие контуры кабины, я понял, что неведомый аппарат представляет собой планер: характерные каплевидные обводы не оставляли в этом сомнений.
Очень хотелось попробовать вскрыть кабину и поискать внутри чего-нибудь интересного, но я справедливо решил, что там наверняка могут быть неприятные ловушки, которые ночью обнаружить нереально, и решил оставить это дело на утро.
После подъёма я рассказал «Рубину» о своей находке. Мы стали думать о том, что делать с этим открытием. На базу докладывать было нельзя: ситуация не относилась к тем, из-за которых можно было бы прервать радиомолчание.
— Я бы обшманал внутренности, — предложил «Рубин». — А потом уничтожил бы эту штуковину.
— Он может быть интересен для изучения, — возразил я. — Может, оставим и доложим координаты после возвращения? Куда он денется-то? Без самолёта планеры не летают.
— Может, у него движок есть? Не разглядел?
— Кстати, да — надо бы проверить. Нет, не видел.
— Так что давай сначала посмотрим внимательнее, а уже потом решим.
Мы подошли к речке. Теперь с нашего берега планер было не разглядеть.
— Там точно что-то есть?.. — с сомнением сказал «Рубин» не переставая, впрочем, раздеваться.
— Точно, — кивнул я. — Если бы кто-то там двигался ночью — я бы засёк.
Планер действительно был на месте. Мы убедились в этом, подобравшись вплотную к камышам, среди которых он был укрыт. Удивительное дело: его поверхность, отчётливо бликовавшая в тусклом лунном свете, совершенно сливалась с окружением при свете дневном.
— Он тут недавно, — сказал «Рубин» внимательно осмотрев аппарат. — Ещё суток не прошло!
— Уверен? — с некоторым сомнением спросил я.
— Да. Гляди, вот здесь ты стоял ночью, так? — сказал он, указывая на примятый камыш. — А вот тут пилот выбрался на сушу, — он показал на другой участок, где несколько стволов были обрублены чем-то острым. Срезы действительно были довольно свежими.
Я невольно поднял голову и внимательно огляделся.
— Он может быть где-то рядом, — продолжал «Рубин».
— Блин, надо к машине обратно! — сказал я.
— Пожалуй, — согласился он.
Мы выбрались на наш берег как раз вовремя. Хорошо, что полностью одеваться не стали — только трусы успели натянуть.
К «Хавейлу» подходил незнакомый мужичок: сухонький, жилистый, со спутанной бородкой, в старых грязных джинсах и клетчатой рубахе с прорехами на локтях. На вид — доходяга-доходягой.
Однако же я успел заметить, как он шёл до того, как понял, что его заметили: быстро, почти бесшумно, будто стелился над травой. Неуловимое мгновение — и вот он бредёт, чуть припадая на правую ногу.
— Привет, мужики! — окликнул он нас, помахав рукой.
Он остановился метрах в десяти от автомобиля.
— Ну привет, коли не шутишь, — ответил я.
«Рубин» продолжал двигаться и вскоре был возле машины. Залез внутрь.
— Я с Унжи иду, говорят, в Мантурово можно дохтура найти, — продолжал мужик.
Он честно пытался имитировать местный акцент и говор и, наверно, я бы вполне принял его игру — если бы сам не бывал частенько в этих местах.
— А что случилось? — спросил я.
— Да жинка занемогла, — вздохнул он. — С ногой бяда. Подвернула третьего дня, дак распухло всё, до невозможности… криком кричит, больно… а у нас из колёс-то только телега, да лошадь сосед не дал: грит, пахать-то надо, иначе зимой-то зубы того… на полку…
Незнакомец, видимо, подбодрился тем, что мы отреагировали на его клоунаду спокойно, вошёл в раж и полностью погрузился в роль.
Я же внимательно его оглядел, пытаясь угадать, где он может прятать оружие. Скорее всего, под подолом рубахи: там не видно ничего. Да и руки так держит… надо бы сменить диспозицию. Чтобы он расслабился и решил, что ему по силам снять нас чисто, без пальбы и возможного сопутствующего ущерба.
— Ладно, — сказал я мягко, делая вид, что расслабился. — Поможем. Тут ехать-то всего ничего…
— Мне б хотя бы до окраины-то, — забормотал мужик. — Дальше уж сам…
— А отчего не до больницы? — спросил я.
— Дак это уже как сможете… — довольно натурально вздохнул он и посмотрел на меня слезящимися глазами.
Я посмотрел на «Рубина». Тот уже умудрился одеться. В ответ на мой взгляд он едва заметно кивнул, мол, давай посадим к себе, уже потом разбираться будем.
— Ладно, — сказал я, надевая джинсы. — Забирайся на переднее. Поможем.
