Ответ пришел мгновение спустя. На связи была генерал Ривер, которая отказалась оставаться в карантине на время решающей битвы. Она вернулась в комплекс, облаченная в защитный костюм, и руководила ходом операции из штаба. Шлем лишь слегка приглушал ее голос, но частые приступы кашля настораживали. Особенно Клео, которая замирала всякий раз, когда на связь выходила ее мать.
— Команда «Альфа-1», возглавляйте атаку, но берегите транспорт. Он должен выглядеть безупречно для нашей миссии.
Габриэль взял в руки винтовку.
— Принято.
С другой стороны холма, через дорогу, еще пять Патриотов начали медленно спускаться по неровному склону.
— Мы должны уничтожить их прежде, чем они смогут сообщить о нашем появлении, — заявила Клео. — Ты ведь знаешь это, верно? Каждый выстрел только на поражение.
Адреналин бурлил в жилах Габриэля, все чувства обострились, тело напряглось. Началась война. Здесь решался вопрос жизни и смерти. Ему удалось натянуто улыбнуться.
— Это вызов?
— Если ты сможешь с ним справиться, — насмешливо ответила Клео.
— Смотри и удивляйся. — Габриэль сгорбился за деревом, прислонив приклад винтовки к плечу, и посмотрел в тактические очки. Два светящихся оранжево-красных тела уходили в лес примерно в десяти ярдах друг от друга. Похоже, они решили сделать перерыв, чтобы помочиться.
— На них бронежилеты, — негромко сказал он в свой коммуникатор. — Целься чуть ниже шеи или выше груди. Выстрел в грудь свалит их с ног, но не вырубит. Если попадешь в горло, с ними будет покончено навсегда.
— Принято к сведению, — прошептала Клео Габриэлю в ухо, хотя сама была уже в тридцати ярдах от него, пробираясь сквозь заросли. — Посмотрим, на что ты годишься.
Габриэль переключил свои тактические очки с инфракрасного режима на увеличение, а затем посмотрел в прицел винтовки. Медленно выровнял дыхание. Первый солдат — смуглый, со светлым хвостиком — повернулся под углом сорок пять градусов, на мгновение наклонив голову, когда расстегивал брюки.
Справа от Габриэля треснула ветка. Мужчина испуганно вскинул голову.
Габриэль нажал на курок. Глушитель издал тихий звук «пффф». Тело мужчины дернулось, как марионетка на ниточке. Красная артериальная кровь брызнула в воздух. Мужчина схватился за горло и захрипел. А потом он упал.
— Что-то ты не спешишь, — промурлыкала Клео ему на ухо.
Габриэль оторвался от прицела. В десяти ярдах от холма цель Клео уже лежала у основания сосны.
В ее голосе прозвучал смешок.
— Но сделал чисто.
— Хватит болтать, — раздался по связи голос правой руки Клео, Джамала Картера. Оба солдата замолкли навсегда. Транспорт теперь в их распоряжении. — Залезайте в грузовик. Пора выдвигаться.
Габриэль стиснул челюсти. Все, ради чего они работали и страдали, начиналось сейчас. Завтрашний день решал все. Они либо победят, либо погибнут.
Глава 14
Мика
— Завтра мы победим, — пылко заявила Фиона, глядя на темное небо над головой. Облака так плотно окутали небо, что закрыли собой все звезды. Она потягивала чай из чашки, которую дала ей Лучана. — У меня хорошее предчувствие.
Мика и остальные все еще находились в доме Лучаны. Он, Фиона и Сайлас вышли на заднее крыльцо. На часах было уже за полночь. Но никто не мог уснуть.
Тео, Кадек, Лучана и еще несколько человек продолжали готовиться к атаке — настоящей, а не ложной, которую организовала Клео. Убежище полагало, что Патриоты бросили в бой все, что у них было. Убежище верило, что они разгромили неполноценную, разношерстную группу повстанцев. Они даже не представляли, что их ждет.
По крайней мере, так надеялись Патриоты.
Восемьдесят пять жителей Убежища были готовы и хотели сражаться. На первый взгляд их так мало. Но этого количества решительно настроенных людей должно быть достаточно. Их должно хватить. И все же Мика не мог отделаться от ощущения, что цена победы будет высока, возможно, даже выше, чем хотелось бы любому из них.
Мика протер очки об уголок своей термофутболки с длинными рукавами.
— Я молюсь, чтобы так и было, если на то будет воля Божья.
— Да, — с мечтательным вздохом отозвалась Фиона. — Я чувствую так и будет. Я готова.
— Что ты вообще понимаешь? — фыркнул Сайлас. На его губах заиграла жуткая улыбка. — Ты хоть раз в жизни убивала кого-нибудь?
Лицо Фионы сморщилось. Она заправила рыжий локон за ухо и прикусила нижнюю губу.
— Вообще-то нет, но…
— Тогда ты понятия не имеешь, о чем говоришь, сладкая моя, — процедил Сайлас, сверкая горящими глазами. — Почему бы тебе не оставить разговоры о войне взрослым?
— Ты прав, — заикаясь, ответила Фиона. Ее лицо залилось ярким красным цветом. — Простите, что побеспокоила вас. — Она вихрем бросилась обратно в дом, сжимая кружку обеими руками, в ее глазах поблескивали слезы.
— Уже уходишь? — с усмешкой спросил Сайлас. — Я как раз собирался выпить чай.
— Хватит! — Мика набросился на Сайласа, пылая от гнева. Сайлас не имел права так обращаться с людьми, особенно с Фионой, которая относилась к нему только с добротой. — Она не Уиллоу. Фиона не будет принимать твой сарказм и швыряться им в ответ.
— И что?
— Если ты не успокоишься, то просто ее раздавишь.
Сайлас угрюмо пожал плечами.
— И чего ты от меня хочешь?
— Для начала перестань изображать из себя болвана. Веди себя так, будто тебе не все равно.
— Почему меня все это вообще должно волновать? — резко прорычал он, обрушиваясь на Мику. — Почему меня должна волновать эта нелепая война? Я могу спокойно жить здесь. Амелия имеет возможность оставаться здесь. Зачем я вообще участвую, замышляя переворот против своих же собратьев? Здесь живет элита. Они мой класс. Я должен предать всех вас и присоединиться к сестре в пентхаусе моего отца. Там мое место.
Мика ошеломленно уставился на него. Гнев Сайласа адресовался не бедной Фионе и даже не Мике. Дело было в чем-то другом, в чем-то более глубоком.
— Ты бросишь людей, которые дорожат тобой? Оставишь Уиллоу и Бенджи умирать?
Сайлас ничего не ответил, сохраняя каменное выражение лица.
— Ты правда хочешь присоединиться к своему отцу, который тебя презирает? К тому, кто никогда не любил тебя так, как ты того заслуживаешь? Кто предал твою сестру и жестоко убил миллиарды людей?
Рот Сайласа сжался в тонкую бескровную линию.
— Можешь не признавать этого, но ты тоже хочешь лучшего мира. В котором не правили бы жестокие и мелочные тираны вроде Коалиции.
Сайлас окинул его яростным взглядом.
— Ты понятия не имеешь, чего я хочу.
Мика снова уставился в серые немигающие глаза. Сайлас всегда выходил из себя, оказавшись загнанным в угол или уязвимым, как в тот раз, когда Амелия заразилась вирусом «Гидры». Сейчас он делал то же самое.
— Я думаю, ты боишься. Мы все боимся. Но ты не бросишь Уиллоу и остальных людей, пытающихся выжить за этими стенами, Сайлас. Я знаю, что не бросишь.
— Ты меня не знаешь, — возразил Сайлас, но из его голоса исчезла прежняя ярость.
— Вот тут ты ошибаешься. Я знаю тебя. Амелия знает тебя. Уиллоу знает тебя. Мы сражались бок о бок, Сайлас. Ты спасал меня, а я — тебя. Можешь притворяться сколько угодно, но я тебя знаю. В глубине души, под всем этим ехидством, ты хороший человек.
Сайлас горько рассмеялся.
— Я серьезно, Сайлас.
— Значит, по-твоему, я должен сражаться против своих людей?
— Думаю, на самом деле ты уже знаешь, что должен делать. — На холодном ветру Мика покрылся мурашками. Вдалеке кто-то играл на пианино. «Лунную сонату» Бетховена. Что сейчас делала Амелия? Слышит ли она ту же музыку?
Скорее всего, нет. Они находились в шестом секторе, далеко от сверкающего Капитолия и площади Единства. Даже в Убежище люди разделялись на классы: элита и все остальные.
Но они могли это изменить. Они должны все изменить. Изменить решительно и навсегда.
— Нет больше нас и их, моего народа и твоего народа. И быть не может. Мы все вместе.
