Ознакомительная версия.
— Как я туда доберусь?
— Мы можем тебя проводить.
Ингельд бережно провела ладонями себе по животу.
— Скоро для путешествия я буду слишком тяжела.
— Что ж, — сказал, подумав, Улф. — Отправимся в следующую за полнолунием ночь.
Сайрис попробовала было вмешаться: надо же, еще не оправились от вылазки к Дельте, а уже помышляют о новом переходе! Но, перехватив жесткий, упрямый взгляд Ингельд, Найл понял: эта от своего не отступится. Ингельд и думать не желала о каком-то промедлении, хотя и понимала, что Сайрис права: безопаснее переждать хотя бы с месяц. Впрочем, ей было все равно, что там станет с Улфом и Вайгом на обратном пути, — сама-то она будет уже в безопасности, среди своих.
Ближе к полудню стало очевидным, что Вайг никуда пойти не сможет. Он был еще слишком слаб для перехода, и к тому же его то и дело донимала лихорадка. Из-за хромоты (да и из-за возраста) не мог отлучаться на большие расстояния и Джомар. Сайрис пыталась уговорить Ингельд повременить хотя бы с месяц; та же, отводя глаза, с притворной кротостью вздыхала, что если оттягивать, то она ведь не сможет потом отправиться в такую даль. В конце концов Сайрис, передернув плечами, со всей откровенностью сказала, что скорей бы уж она оставила их всех в покое — раздоров значительно поубавится.
Найл мельком перехватил взгляд Улфа, отец задумчиво посматривал на него. Найл знал, о чем он сейчас думает.
— Может быть, вместо Вайга пойду я?
— Думаешь, тебе по силам будет вынести такую дорогу?
— В выносливости я Вайгу не уступаю.
— Но ведь это пятидневный — в лучшем случае — переход.
Улф начертил ему на песке план местности. Соплеменники Ингельд жили возле берегов соленого озера Теллам, примерно в двух днях пути к югу от большого плато. Самая трудная часть пути приходилась на пустыню, окаймляющую подножие плато: там было очень мало ориентиров. Оконечность пустыни представляла собой сплошные голые камни и высохшие русла рек, постепенно нисходящие к соленому озеру. В окрестностях озера была и зелень, и вода, однако и ядовитые сороконожки водились там в изобилии.
Найл указал на плато.
— А что, обязательно идти через пустыню? Разве нельзя попробовать через плато?
— Там только голые камни и трудно дышать: не хватает воздуха.
— Уж лучше голые камни, чем дюны из песка. Хотя бы местность не меняется до неузнаваемости.
— Возможно, — не стал спорить Улф.
К поре полнолуния Улф в целом восстановил силы. У Вайга же щеки были все еще впалые, а в глазах сквозила усталость. Сайрис, понятно, беспокоилась, что в такую даль приходится отправляться младшему, но знала: иного выбора нет. Идти обратно одному Улфу будет опасно, любой хищник может накинуться на одинокого путника, но задумается, прежде чем нападать сразу на двоих.
В дорогу, по крайней мере, запаслись неплохо. За день до того, как им отправляться, Вайг сходил с осой на охоту и добыл крупного грызуна. Сайрис, начинив тушку съедобными кореньями и травами, зажарила ее целиком. Напекла и тонких лепешек из муки, намолотой из дикого маиса. Еще загодя женщины нацедили чистой воды из чашки уару. Приноровившись, они подставляли фляги и под длинные изогнутые листья вельвиции, собирая влагу, которую растение припасало для своих корней. Солоноватая вода, которую извлекали из подземной скважины муравьи, для долгих странствий не годилась: в ней много было минеральных солей, отчего во рту оставался горький привкус и горло быстро пересыхало.
Вышли за час до сумерек. Каждый нес за плечами по две плетеные сумки. Было все еще жарко, хотя ветер уже прекратился. Когда установилась темнота, путники устроили на песке часовой привал, а Найл так даже и вздремнул (прошлую ночь заснуть мешало волнение). Едва взошла луна, они снова отправились в путь. Ночь выдалась холодная, но ходьба согревала. Теперь, взяв свое, Ингельд — хотя и запоздало — все же усовестилась, а потому безропотно поспевала за своими спутниками, не жалуясь, что они идут, не сбавляя шага. В разливе призрачно-бледного лунного света пустыня выглядела красиво и загадочно. Впереди на фоне горизонта четко вырисовывалось плато, идти до которого оказалось куда дальше, чем думалось. Когда луна опустилась за горизонт, они продолжали путь под сенью звезд, света которых хватало привыкшим к темноте глазам. Подножия плато достигли за час до рассвета и с восходом солнца вошли в каменный мешок, где Найл прожил первые семь лет своей жизни. Поели лепешек и жареных крылаток, а затем улеглись ждать, пока схлынет дневная жара.
В прежний свой дом Найл ступил со смешанным чувством отрады и трепетного волнения; нора, казалось, стала с той поры как-то меньше, невзрачнее. К тому же за годы жизни на новом месте Найл успел позабыть, что значит здешняя жара и духота в светлое время суток, когда ветер неожиданно меняет обычное направление. Так что, несмотря на ностальгию, нору он покинул без особого сожаления.
Несмотря на то что солнце все еще палило, они тем не менее вышли в путь. Улф решил внять совету Найла и двинуться через плато. Отвесные склоны над пещерой всходили высоко в небо; чтобы подыскать место для подъема, надо было проделать путь с десяток миль.
До высохшего русла добрались за час до сумерек. Вспотевшие, усталые, они решили передохнуть, прежде чем штурмовать высоту. Когда взошла луна, путники двинулись вверх по руслу, с каждым метром становящемуся все круче. Вскоре извилистая дорожка сузилась, а там склон и вовсе сделался таким отвесным, что у Найла при взгляде вниз голова пошла кругом. В отдельных местах приходилось всем телом приникать к выпирающим, словно зубья, камням; тогда с особой явственностью представлялось, какая бездна отделяет их от земли. Вот уже и крупный бюст оказался Ингельд помехой. В одном месте она вообще отказалась двигаться вперед, пока Улф не обмотал ей талию веревкой. Пока (где-то уже за полночь, бездыханные от усталости) добрались до вершины плато, Ингельд, судя по виду, не один раз успела пожалеть, что не осталась дома.
Открывшаяся с плато панорама впечатляла своим величием. Впереди, уходя на юго-восток, медленно кренилась книзу поверхность плато — каменистое, с разрозненными кривыми окустьями терновника. Позади простиралась пустыня — безмолвная, залитая серебристым светом. Пейзаж выглядел не сказать чтобы гостеприимно, однако белизна камней, насыщенная задумчивым дышащим светом, зачаровывала. Возник соблазн прилечь и отдохнуть, но земля была настолько жесткой, что уж лучше просто идти не останавливаясь.
Проковыляв с полчаса по щербатому голому грунту, они опять вышли к речному руслу, устланному приятной стопам белой галькой. Вдруг Улф, с радостью и изумлением воскликнув, указал рукой. Впереди, в каких-нибудь сорока метрах, свет луны отражался от гладкой поверхности, напоминающей круглое зеркало. Это была небольшая, чуть больше метра, округлая лужица — вода, скопившаяся во впадине дна. Путники с облегчением опустили поклажу и устроили привал. Вода была белесой, как разбавленное молоко, и имела сладковатый привкус. Отправившись в путь, они считали каждую каплю, а теперь — вот радость-то! — ее можно было пить вволю, сколько душе угодно. Усевшись, поели плодов кактуса, пополнили запас воды, после чего неохотно — ноги гудели от усталости — снова поднялись в дорогу. Идти по устланному галькой руслу оказалось неожиданно легко, так что шли даже тогда, когда луна уже села.
На рассвете Ингельд затребовала отдыха, но Улф не стал ее слушать. Через несколько часов солнце будет, считай, уже над самой головой, а надо отыскать еще и пристанище.
В конечном итоге перед тем, как зной набрал силу, путники заметили на горизонте древесную чащобу и прямиком устремились к ней. Это оказались не деревья, а скорее кусты — метра под три вышиной, — причем нижние ветви образовывали подобие сводчатой арки. Удалось разбросать по верху шелковистое полотно (получилось подобие навеса). Другое, пришпиленное тяжелыми камнями к земле, защищало от ветра. Получалось почти как в пещере. Путники погрузились в тяжелую дремоту и пролежали до той поры, пока солнце не опустилось к самому горизонту. Проснувшись, перекусили и отправились в дорогу.
Теперь путь лежал через участок застывшей лавы, из которой, будто орехи из глазури, торчали большие округлые валуны. Через несколько миль дорога сделалась удивительно гладкой, словно плотно спрессованный песок. Ингельд начала сетовать, что натерла себе ноги. Улф и Найл перекинулись понимающими взорами: все, период покладистости кончился, теперь к тяготам пути добавляется еще и ворчание. К счастью, вскоре набрели на другое озерцо, больше и глубже предыдущего. Когда вволю напились и наполнили сосуды, Ингельд велела своим спутникам отвернуться, а сама сняла одежду и зашла в воду. Женщина стояла по пояс в воде, и на лице ее было такое блаженство, что Найл тоже решил залезть в воду. После дневного зноя она все еще хранила тепло и вместе с тем давала телу желанную свежесть. Когда опять поднялись в дорогу, у Найла было чувство, будто он пробудился после приятного сна.
Ознакомительная версия.
