— Чего? — не понял Шест. Но насторожился.
— Следи, чтоб аграрии не покусились, — вздохнул я.
Тощий радостно кивнул, поддернул трусы и метнулся за оружием. На пост заступил эпично — слов нет. И редкие пешеходы перестали быть как данность. Сами понимаете — когда вечерней порой на обочине вальяжно мнется мужик в труселях парусом, небрежно закинувший шмалабой на плечо, то лучше развернуться и уйти к херам. Это не позорно и способствует выживанию. А тощий в довесок еще и резинкой щелкал — оттянет бельишко, отпустит, хмыкнет. Звук получался насыщенным.
— Давайте, — махнул я женщинам. — Никто не увидит.
— Замес пялится, — насупилась мелкая.
— Охренела? — вздрогнул умник. — Да ты мне как сестра…
— И че?
— Живо, — резанул я. — Достали.
Минут за тридцать управились. Воду извели в ноль, но бренные тушки подчистили, смыв грязь и кровь. В приподнятом настроении команда нырнула в комнату и торопливо облачилась. Только Шест, зашедший последним, действовал не спеша. Но то скорее, копируя меня, нежели выражая философский посыл.
За ужином окончательно отлегло — вернулись, выжили, прибарахлились. Сытые, подчищенные, перевязанные организмы благодарно восприняли дозу био и вознамерились отрубиться. Крыса душераздирающе зевнула, напустив сонного в массы. Помотав головой, Замес решил добавить конструктивного в окончание дня:
— Так что машина? Работает?
Я поцарапал ногтем сервис-наруч. Сигнал звал к свершениям — сдается, миссия столь же директивна, как и полученная через сенс-контакт. У сраной техники сели батарейки.
— У нее сели батарейки, — ответил ровно. — Надо сходить, принести.
— Адхары? — мигом смекнул умник. — В сборщике не хватит?
На мое отрицательное покачивание тут же разродился актуальным вопросом:
— Когда выступаем?
Вот тут порадовал, как и остальные. Они не сомневались в необходимости задания, командир сказал, смена — сделала.
— Пойду один, — отрезал я возможные поползновения. — Сигнал недалеко, за полцикла обернусь.
— Возражать бесполезно? — на редкость серьезно уточнил Шест. Да и смотрел без показной дурашливости. Как тогда — у фанов в клетке.
— Но… почему? — попыталась Фрау. На осунувшемся лице тревожно поблескивали глаза.
— Потому что я так сказал, — прищурился. — Ячейка щедра на задания, вам хватит. Но не сейчас.
Почему решил выполнить миссию соло — и сам не знаю. Решение просто пришло и укоренилось на подкорке. Возможно, чуйка, возможно, усталость… Но инстинктам привык доверять.
— Если не вернешься через полцикла, Шест меня не остановит, — хмуро сказала Крыса, расставшаяся со сном.
— И пойдем мы…? — с намеком протянул Замес.
Я расщедрился на отмашку в сторону сигнала. Вариации исключать нельзя. Никогда.
Ночь в родных пенатах прошла спокойно и почти умиротворяюще. Двери на замок и знай себе, посапывай, а то и похрапывай, если брать Шеста. Но никто не сподобился вынести ему предупреждение — устали и оттого пребывали в темном провале забытья без оглядки на внешние факторы.
Утро началось со стука. Я сел и понял, что целюсь в дверь из пистолета на предохранителе. Охренеть, расслабился. Взвел оружие и медленно повел стволом к средней линии гипотетической фигуры визитера. Чуть ниже и звякну пулей о стальные яйца храбреца.
— Открыть? — Фрау уже изображала утреннюю суету.
— О-о… — затянула Крыса, хватаясь за поясницу. — А какой здесь орган?
— У тебя — никакой. — Замес потер бок, поморщился. Вот и постбоевое пожаловало. Показания просты — восстановление, пока есть такая возможность.
Подойдя к двери, убрал оружие и открыл. Зевнул, не удержавшись. За порогом присутствовал невозмутимый Паша с холщевой сумкой. Чистый сюр, как по мне.
— Амиго обещал, — сказал мужчина, протягивая груз.
Я заглянул, прислушиваясь к тяжелому позвякиванию. Патроны. Рассыпуха. И калибров больше одного, если навскидку. Доставлено в пакете, как пачка галет. Прям, сука, мечта.
Уходить Паша не спешил. Смерив меня оценивающим взглядом, решился:
— Отец-Земля готов с тобой встретиться.
— А че так?
— Твоя команда произвела впечатление и Амиго договорился о встрече. Если готов, то я провожу.
Резковатое начало дня, но мне в радость. Старший безопасник запомнил мой посыл и подсобил. Надо бы при случае проставиться — мол жест оценил, все такое. Ну как положено у цивилизованных людей, прежде чем они начнут друг друга убивать.
Собрался за пару минут — легкая униформа и нож. Мне достаточно, а уровень агрессии обманчиво невысок, если ко мне захочет прицениться местный бомонд. На пороге, ступив в серое марево утра, оглянулся на подтянувшихся бойцов:
— Отдыхайте. Если что необходимо из припасов, докупите.
— Сделаем, командир, — кивнул Замес.
Я прикрыл дверь. Они справятся, а мне предстоит важное — новая веха на пути, что позволит воткнуть в общую мозаику пару недостающих кирпичиков. Если, конечно, отец Земля не пустышка, а мало-мальски держит фишку.
Паша вел молча. Прям человек-автомат, который лавировал по дорожкам, не совершая лишних движений. Будки, сараи сменяли друг друга в зачинавшейся рабочей суете — хлопали двери, звенел инструмент и бодрое крепкое словцо стелилось над урбанистическим пейзажем.
Минут через 20 вышли к двухэтажному кирпичному строению, напоминавшему укороченный пенал, врытый в землю. Типичный вспомогательный консруктив для цеховых нужд — подточить, нарезать, сколотить, а то и припрятать бесхозные отходы трудовой деятельности. У одинокой двери ближе к торцу бдела двойка стражей.
А если есть охрана, можно оценить общий концепт безопасности. Я присмотрелся к строению — окна на первых этажах наглухо заложены, вдоль стен подчищено — ни досочки, ни кирпичика. На втором этаже тускло блестели стекла. Решение очевидное, но спорное. Допустим второй этаж меня не остановит.
Охранка молча открыла перед нами двери. Паша скупо кивнул, отметив выслугу аграриев, и проследовал в небольшой вестибюль, ярко освещенный парой ламп. Экономии ноль в угоду представительности. В дальнем конце вестибюля темнела наглухо закрытая металлическая дверь внушительных габаритов. По правую руку виднелся лестничный пролет.
Никакого маринования визитеров на подступах к руководству Фермы. По большей части создавалось впечатление, что обитателям насрать — с дарами ты или поручкаться пришел. Вошел, поднялся, проследовал. Минимализм как есть.
На лестничном марше мимоходом отметил добротную отделку стен. Видно, что латали, а потом следили, чтоб блестело. В предбаннике, вроде секретарского офиса, куда вывела лестница, такая же милота — пара добротных столов, кушетка, стеллажи с бумагами, в чистые окна льется свет, а в уголке сидит секьюрити под сотню весом. Впору поностальгировать, на мгновение забыв о рухнувшем мире. Чисто оазис прошлого. Лепота.
Я помахал охраннику. Охранник нахмурился.
— Не надо, — спокойно сказал Паша. — Тебе сюда. Топай прямо. Можно не стучать.
Из комнаты вело три двери — безликие пластиковые близнецы. Вошел в указанную, оказавшись в небольшом коридорчике — справа, слева есть отнорки, целомудренно прикрытые шторками, впереди очередная дверь. Прям спасибо, сука, за доверие. Польщен, растроган.
— Не глупи, — прозвучало напутственное. — Я тут подожду.
Где я, а где глупость? Чет, непонятно прозвучало. Преодолев коридорчик, без стеснения толкнул створку и вступил… Ну в такое себе, если честно.
Огромный кабинет, заставленный несочетающейся мебелью. Драпировки, циновки — немного выцветшие, но не утратившие аляповатости. Богатое освещение на керосине. По стенам картины, на самой большой — анатомически подробно воспроизведена голая женщина в возрасте. Но сочная и аппетитная. Есть книжные стеллажи, тематически заставленные, в достатке статуэток и мелкого декора. Если описать одним словом — подойдет «чересчур».
Но я сконцентрировался на картине.
— Джимми? — прозвучало издали.
За резным столом с парой скромных папочек, письменным прибором и цветочным горшком сидел Он. Я приблизился, оценивая перспективу. Полноватый мужчина, с кудряшками темных волос. Лицо круглое — мелкие смешливые глазки, нос картошкой и пухлый рот. Ничего демонического. Одет в просторную светлую рубаху с длинным рукавом и льняные штаны, краешек которых вижу. Скорее сельский труженик, плоть от сохи и балагур за всю деревню. Но от него несло гео, как от намазанного — подобной интенсивности ранее не встречал.
