– Значит, либо я убью этого человека, либо буду виноват в твоей смерти? Прекрасно! Хорошенький же выбор ты мне оставила.
– Я не хочу, чтобы ты умер.
– Теперь ты подлизываешься! – Он потянул меня за талию поближе к себе. Я не отстранилась и положила ладонь на его теплую грудь. – Я просто не хочу быть…
– Такой, как я? – подсказала я.
– Нет. Я не хочу, чтобы меня превратили в машину для убийства.
Мне было нечего ответить, поскольку я уже и была такой машиной. Сжав губы, я умоляюще посмотрела на него.
– Ох уж этот взгляд! – простонал он, взяв мое лицо в свои ладони. – Не смотри на меня так!
– Ты сделаешь это? Пожалуйста!
Он со вздохом опустил руки:
– Я должен решить сейчас?
– Задание может поступить в любую минуту.
– Я… наверное, могу попытаться.
От его пораженческого тона внутри у меня все перевернулось.
– Спасибо. – Я сделала шаг назад, показывая, что разговор окончен.
– Ладно, принимай душ. – Он взялся за шторку, но задержался. В его глаза вернулся веселый блеск. – А то я могу и остаться!
Издав слабый стон, я прижала руки к груди:
– Я… мм…
Да. И нет. Меня замутило.
– Извини, – усмехнулся он и вскинул ладони. – Ты прямо в ужас пришла. Я в основном шутил.
– Нет, я не в ужасе, – возразила я, заставив себя расслабиться. Он послал мне прощальную улыбку, отвел шторку и вышел.
Не успела я задернуть ее, как в кабинку сунулась какая-то унтер-шестидесятая. Оказывается, их собралась уже небольшая толпа, и все девчонки потешно улыбались.
– Ага! Мы так и знали, что ты наконец сломаешься! – обрадовалась она. – Он реально клевый!
Я резко задернула шторку и сделала долгий выдох, уткнувшись лбом в холодный кафель.
Мне не следовало запинаться и мямлить. Я не должна была приходить в ужас. Мне хотелось… ладно, я не знала, хотелось ли мне раздеться и принять душ вместе с ним, но мне нравились его объятия. Я подумала, что понравились бы и поцелуи. Правда, я не могла быть уверена в этом, потому что никогда не целовалась.
Эвер пришла бы в восторг. Она бы слушала мой рассказ каждой клеточкой своего тела. В ее глазах зажглась бы надежда на то, что я все-таки могу оказаться нормальным существом. Она сказала бы что-нибудь теплое и приятное, хотя я и не представляла, что именно.
Я тосковала по ней.
Тем же вечером после ужина я заметила женщину, которая выходила из моей комнаты, и замедлила шаг. Она перехватила мой взгляд и махнула рукой внутрь помещения.
– Смена одежды, – бросила она и поспешила прочь.
Я недоуменно взглянула на аккуратную стопку. Смена одежды была только вчера.
На самом верху лежала черная фуфайка. Она была великовата.
Но под ней оказался сложенный бумажный листок.
Я бросила фуфайку на кровать, прижала листок к груди, отвернулась от прозрачной стены и украдкой расправила бумагу.
Это была карта пяти городов Техаса, маршрут от Розы до Остина обозначался синим цветом. Леб обвел кружком перекресток Нельсон– и Холли-стрит, в паре кварталов от которого обычно садились челноки, и пометил: «Жди меня здесь». В конце городской черты, аккурат между двумя вышками, стояла звездочка. Может быть, это место, где мы покинем город? Синяя линия тянулась через мили деревьев между двумя городами и утыкалась в слово «туннель», нацарапанное у границы остинского района рико.
У меня перехватило дыхание, а карта чуть дрогнула, когда я прочла крошечные буквы внизу.
«Я в деле».
Глава девятнадцатая
Предписание на убийство пришло на следующий день.
Мне выдали оружие и приказали либо вручить его Каллуму для ликвидации рибута, либо использовать самой против Каллума. Уже много месяцев мне не давали пистолета для применения на местности, и я чувствовала на бедре его холодную тяжесть.
Карта лежала в кармане, хотя я сомневалась, что Леб сумеет раздобыть пеленгатор за один день. Я не собиралась бежать, не удалив сперва маячки. Это было бессмысленно.
Если Леб не появится до вечера, Каллуму придется выполнить предписание.
Каллум был уже на крыше и, увидев меня, покосился на оружие. Холодный ветер принес с собой смрад из трущоб, и я заметила, как он поморщился, но не поняла от чего – при взгляде на пистолет или от запаха.
Челнок с глухим ударом приземлился, и дверь открылась: внутри нас ждал Пол. Леб не летел с нами, а потому, возможно, ждал нас в условленном месте с пеленгатором.
Я не могла дышать. Каждый вздох давался с трудом, нестерпимо болела грудь. Это могло стать моим последним заданием. Моим последним полетом в челноке. Последним днем в заведении, которое я пять лет называла домом.
Пол указал на сиденья, и я поковыляла на свое место.
Каллума трясло, пока он пристегивался. Мне хотелось успокоить его, сказать, что ему не придется выполнять задание, но я не знала этого наверняка.
В молчании мы достигли трущоб. Когда челнок сел, Пол порылся в кармане и протянул мне четыре патрона.
– Перед посадкой выбросишь все неиспользованные, – предупредил он, когда я зажала их в горсть.
Я кивнула и следом за Каллумом вышла в холодную ночь. Пока я заряжала пистолет, Каллум не сводил с него глаз. Я не хотела насторожить офицеров КРВЧ, наблюдавших за нами по видеосвязи. Они должны были как можно дольше верить в наше повиновение приказам.
Я протянула пистолет Каллуму, но он не шелохнулся.
– Каллум, – сказала я тихо.
Он взялся за рукоятку и дальше держал оружие на отлете, словно заразное. Наши взгляды встретились.
– Это обязательно? – спросил он напряженно.
«Нет».
– Да. – Я прочистила горло и мотнула головой вправо: – Идем туда, так короче.
Каллум нахмурился и уткнулся в предписание с картой; затем посмотрел на меня и открыл было рот – скорее всего, сказать, что мы собрались не в ту сторону. Но быстро захлопнул его, на лице отразилось понимание, и я отвернулась, чтобы в КРВЧ не увидели надежды на моем.
Доведя его до пересечения Нельсон– и Холли-стрит, я завертела головой в поисках Леба.
Никого.
Ночь была тихой: шумел только ветер в кронах да стрекотали цикады; мы стояли посреди грунтовой дороги, окруженной маленькими палатками.
Может, он и не собирался сегодня приходить?
– Дай-ка мне карту, – попросила я, мороча невидимых зрителей.
Каллум протянул ее, и я притворилась, будто изучаю прямые линии, соответствовавшие улицам Розы. Времени было в обрез, и очень скоро у офицеров КРВЧ возникнут подозрения. Я редко нуждалась в карте.
Я вновь украдкой огляделась, но вокруг не было никого – только мы с Каллумом. Я протяжно выдохнула.
– Нам сюда, – сказала я, изо всех сил пытаясь не выдать нашего поражения.
Каллум упал духом и посмотрел на пистолет:
– Значит, мне придется выстрелить ей в голову? Убить себе подобную? – Он заглянул в предписание. – Даниелла. Я должен стать убийцей Даниеллы?
От его выбора слов и гнева, звучавшего в каждом слоге, я поморщилась. В КРВЧ не могли не услышать.
– Да, – ответила я. – Целься в лоб, а не в лицо. Тебе нужно разрушить мозг. Стрелять лучше дважды, для надежности.
– А что потом? Потащу ее в челнок?
– Ты или я.
Пришлось отвернуться, я не сумела вынести его обвиняющий взгляд. Каллума бесила главным образом корпорация, но и мне доставалось изрядно. Простит ли он когда-нибудь, если я заставлю его это сделать?
– Я…
Меня перебил пронзительный голос в ухе, мы с Каллумом одновременно скривились и выдернули коммуникаторы.
– Что это было? – спросил Каллум, потирая ухо.
Я шарила взглядом по местности; надежда переполняла все мое существо, снова стало трудно дышать.
Из-за палатки выглянул широкоплечий детина в черном. Он поднялся с колен и побежал к нам, а когда остановился, сдвинул шляпу.
Леб! В одной руке у него был нож; другой он извлек из кармана какой-то черный предмет, и Каллум шагнул вперед, вскидывая пистолет. Я помотала головой, и он медленно опустил ствол, не сводя глаз с ножа Леба.
– Стой смирно, – произнес Леб и поднес черный предмет к моей груди.
Это был маленький прибор размером с его ладонь. Когда Леб провел им вдоль моего правого плеча, зажглась красная лампочка.
– Сними куртку, – распорядился он.
– Как тебе удалось раздобыть его так быстро? – спросила я, стряхивая с себя куртку.
– Достать не проблема, – пробормотал он. – Вот когда поймут, что он исчез, и начнется переполох – это будет проблема.
Он вскинул нож и сделал выше локтя разрез, затем выковырял лезвием и сбросил на землю крохотное металлическое устройство. Я зажала кровоточащую рану. Она была не настолько глубокой, чтобы болеть, но пальцы, когда я приложила их к коже, все равно задрожали.
