Сверху по скользкому склону вниз съехал чёрный тяжёлый внедорожник. И подмяв под себя несколько тел, пробил в заборе санитарной зоны ещё одну дыру и рухнул на дно канала следом за первым автомобилем. И когда он свалился на бетон, разбросав вокруг себя стеклянные осколки, сверху на него закувыркались те, кого толпа выдавила со склона через поваленный забор. Людской поток быстро нашёл новое русло и в него тут же начали выталкивать самых слабых и невезучих.
Продолжая пятиться, мы увидели, как на машины сверху упала какая-то женщина в дорогой пышной шубе. Которая теперь была вся перемазана в чём-то тёмном — не то слякоти, не то крови. А вокруг её рук и ног намотало рваные куски колючей проволоки со сломанного забора.
И тут же следом за ней на бетон рухнули ещё несколько переломанных давкой тел...
Мужчина с огромным рюкзаком за плечами, чьи колени были вывернуты назад, словно у кузнечика...
Молодой парень, сжимающий в объятьях съёжившуюся от страха девушку, разжал ладони, когда его увлёк за собой ещё один автомобиль. И пока она визжала, продолжая тянуть к нему руки, его сплющило капотом о бетонное дно...
Держащая на руках младенца женщина едва успела приподнять его повыше, прежде чем её вдавило в дерево буксующей малолитражкой.
И на лицах некоторых людей я успел заметить такие же серые опухоли, как и на том несчастном, которого придавило машиной.
Сквозь вой и визг послышалась далёкая пулемётная очередь. И ещё одна, но уже гораздо ближе.
— БД-Т-Т-Т... БД-Т-Т-Т-Т-Т-Т-Т...
Низкое тёмное небо отразило несколько вспышек от взрывов, которые тяжело тряхнули пространство и воздух вокруг нас:
— К-КУМ-М-... КУМ-М-М...
По самому верху, там где проходили основные полосы Щёлковского шоссе, в сторону города полетела цепочка трассеров. И затем ещё несколько... Пересекаясь между собой, крупнокалиберные пунктиры быстро исчезали где-то в сером тумане, наползавшем со стороны Москвы. Загрохотали мощные двигатели и раздался металлический лязг гусениц. Вся эта канонада и грохот быстро перекрыли панический людской хор. И даже самые отчаянные крики не могли пересилить рёв моторов и гром всё новых и новых залпов, от которых закладывало уши и тряслась земля под ногами.
И пока мы продолжали пятиться по каналу всё дальше, прочь от давки и паники, а всё новые и новые истерзанные и избитые тела падали на дно канала, лишь один звук ненадолго перекрыл всю эту какофонию — басовитый стрёкот нескольких вертолётов, промчавшихся над нами где-то за облаками в сторону города. И после этого всё вокруг снова ненадолго утонуло в криках боли и отчаяния, время от времени перекрывающихся гремящими раскатами техники, продвигавшейся по шоссе в столицу... Как вдруг внезапно повисла тишина.
Оглушительная. Абсолютная. Мёртвая... В которой громче всего звучало лишь собственное учащённое дыхание и бешено колотящееся сердце. Совсем как тогда, в озёрном лагере...
Нет, перед нами на склоне дамбы по-прежнему царила картина полнейшей неразберихи, смертельной давки и паники. Человеческая масса отчаянно боролась за жизнь, не останавливаясь ни на секунду. Но уже в следующий миг в этой картине появилось нечто новое...
Толпу, искорёженные машины и остатки смятых заборов словно прошила невидимая игла. Диаметром около метра. И ещё одна. И ещё...
В абсолютной тишине по толпе одна за другой пролегали полосы пустоты. Там, где только что толкались и давили друг друга перемазанные в грязи люди, бились машины и ломались хлипкие деревья, теперь повисли в воздухе головы, руки и грудные клетки, ровно отделённые от ног круглыми тоннелями.
Вместо радиаторной решётки между потухшими фарами теперь поблескивали металлом ровно срезанные детали двигателя и ходовой части. От водителя осталась левая половина туловища, а от пассажира — правая.
А тем, где невидимые иглы прошли сквозь лежащих на земле затоптанных неудачников, остались либо спины, либо животы. Внутри которых местами ещё едва заметно шевелились внутренние органы.
И только через пару секунд звук снова вернулся.
Кучи мёртвого мяса шлёпнулись на землю, как только невидимые гигантские иглы перестали удерживать их на весу. И больше никто не звал на помощь и не призывал подвинуться. Те, кому ещё было чем, только и делали, что орали от боли страха, вытаращившись на то, что осталось от них самих и их близких.
Некоторым повезло. Невидимые буры задели их лишь отчасти, лишив руки, ноги или оставив широкую ссадину во всю спину. Кого-то даже совсем не задело. И эти «счастливчики» теперь растерянно открывали рты на внезапно освободившееся вокруг них пространство. Больше их никто не давил и не толкал. Конкуренты теперь лежали под ногами, образуя кучи истерзанной и вопящей плоти, высотой примерно по колено.
В заборах и кронах деревьев невидимые «иглы» оставили идеальные окружности или такие же ровные тоннели метрового диаметра. Совсем как на стенах моей палаты...
А сверху, где-то там, на шоссе, начал подниматься в небо густой чёрный дым. И больше оттуда не звучало ни одного решительного приказа.
— ...назад! Назад в тоннель!!! Слышите меня?! — Еле слышно донеслось у меня из-за спины. — Макс! Алиска!!!
Алиса повернулась к надсадно кричащему Молоту, который пытался переорать визжащие и стонущие от боли остатки толпы:
— Бегите обратно в тоннель! Это шарманка!
Заметив в моём взгляде не только ужас от увиденного, но и отчаянный вопрос от услышанного, девушка лишь растерянно покачала головой и пожала плечами. И снова глянула мне за спину.
Молот, очевидно, заметив её недоумение, продолжил выкрикивать, что было сил:
— Гостинец! Временная петля! Нужно вернуться тем же путём!
— Мы что... В четыреста четвёртом?!
— И да и нет!!! Бегите!!!
— Но там... Там... — Оглянувшись, Алиса указала на перевёрнутый автомобиль и тела, валяющиеся вокруг него. — Там завалило...
— Макс, повернись! Не вижу!!!
Повернувшись спиной к адскому месиву на дамбе, я позволил говорящей голове увидеть весь тот ужас, который мы только что наблюдали вместе с Алисой.
— Тачка на крыше стоит, под ней мяса с жиром натекло! Рычаг сделайте и разверните! Вон, ёлку срубило... Не тупите молодёжь! А то щас и нас переру...
Окончание его гневного вопля снова утонуло в той самой абсолютной тишине. И, развернувшись обратно, я увидел, как истерзанную толпу пронзили новые невидимые иглы. Растерянные «везунчики» теперь осыпались следом за своими товарищами по несчастью. И, когда звучание мира вновь вернулось, по склону дамбы покатились вниз новые головы, грудные клетки и половины рук.
— Вперёд, вперёд, вперёд!!!
Рёв говорящей головы из-за спины вывел нас из транса. Дерись или беги. Дерись или беги... Беги!
Рванув с места, я подскочил к одной из ёлок, которая скатилась в канал вместе с частями тел ещё после первого залпа. И, подхватив колючий ствол, взобрался вместе с ним на перевёрнутую машину и, растолкав переломанные тела, попытался вставить дерево между кузовом автомобиля и бетонной стеной дамбы.
Ладони покрылись чем-то липким — не то кровью, не то древесной смолой. Мелкие иголки кололи лицо. Но, пытаясь вставить обломок поглубже в щель, я не обращал на это никакого внимания. Всё внимание быстро перекинулось на то, что показалось высоко на шоссе. Из тёмного тумана, надвигающегося со стороны города...
Точнее... Сам туман начал пульсировать и извиваться. Клубы водяного пара и жирного чёрного дыма вдруг заплелись в какой-то сложный узор, напоминающий извилины человеческого мозга. Только постоянно перетекающий из одной извилины в другую. Туман, медленно двигаясь по дамбе, то завязывался в сложный узел, то вновь расплетался во все стороны длинными полупрозрачными тенями. В памяти всплыл танец удава Каа из старого мультика про Маугли. Когда тот гипнотизировал стаю обезьян бандер-логов.
— Не смотри!!! — Взобравшись на машину следом за мной, Алиса с размаха хлопнула меня по лицу ладошкой и тоже схватилась за ёлку. — Дави!!!
