— Питоны? — Заулыбался паренёк. — А почему вообще такое название? Странно…
— Это от слова «воспитанник». — Моя память снова мгновенно снабдила меня странными ответами на странные вопросы. И я немедленно их озвучил. — Воспитанник, «воспитон», «питон». И, в итоге, «Питония».
— Правильно… — Белла оглянулась на ходу и заинтересованно приподняла бровь. — Рик, а, Рик? А может ты тоже бывший питон?
Не успел я поделиться полным отсутствием воспоминаний о школьных годах, как позади раздался сдавленный смешок Рикардо:
— Гы…
— Чего⁈ — Девчонка безошибочно определила тот факт, что паренька рассмешила именно её последняя фраза.
И тот, похоже, немедленно пожалел о своей неосторожности:
— Да… Сорян… — Юный маэстро спрятал взгляд в пыльный асфальт под нашими ногами. — Просто говор у тебя… Ну… Забавный… — Он опять хмыкнул. — «А может т-таже…»
«… для московского произношения характерно недиссимилятивное аканье — реализация фонемы /а/ в первом предударном слоге звука среднего ряда…»
— Да чья б корова-то мычала! — Огрызнулась Белла. Но явно лишь для вида. Поскольку и на её усталом лице тоже немедленно нарисовалась коварная улыбка. — «Ховор»…
«… основной изоглоссой, отделяющей южнорусский диалект от среднерусского и северорусского, является фрикативное произношение фонемы /г/…»
— Ага! «М-чала»… Ха-ха!
Уровень глюкозы в крови подростков, очевидно, достиг максимума после ягодного перекуса. Иначе я не мог объяснить то, как они могут хохотать после всего, что случилось с нами за одно только утро.
И оба тоже явно привыкли много ходить пешком. Сколько мы уже прочесали по этой пустой дороге? Часа два? И ведь действительно — ни души…
— Так, щас тут лучше потише! — Резко подняв руку, Белла быстро оборвала всеобщее веселье. И указала на изгиб дороги, пропадающий далеко за деревьями. — Вон тот поворот — он уже к развязке перед мостом идёт.
— Ну наконец-то… — Чернокожий паренёк смахнул со лба пот.
— И давайте с дороги уйдём. Там вон за деревьями, вроде, железка.
— Да ну! По шпалам же неудобно! — Запротестовал Рикардо. — Там щас ещё и заросло всё!
— Да не по шпалам! — Белла не стала тратить время на дискуссию и тут же двинула прочь с дороги в указанном направлении. — За насыпь надо. Чтобы шум от неё в лес отражался, а не по всему заливу.
— Шум? Да нас за и за деревьями вроде не слышно… — Паренёк оглянулся на покачивающиеся на ветру сосны. — Вон как задувает… А? — Он оглянулся, когда я взмахнул рукой. — Чего?
— Ничего. Но ты заметил это движение и уделил ему внимание. Хотя смотрел в другую сторону.
— Ну да…
— Со звуками то же самое.
— В смысле?
— Ты можешь перестать слышать даже грохочущий прибой. Как вчера перед сном. Но если среди этого шума вдруг еле-еле вякнет что-нибудь необычное — ты, скорее всего, тут же всё снова услышишь.
— Это тоже какой-нибудь там «эффект чирлидерш»? — Обречённо вздохнув, паренёк тоже начал спускаться с шоссе следом за нами.
— Не помню.
— Да просто люди тыщщи лет жили в таких условиях! — Белла, как обычно, начав умничать при первой же возможности, обвела рукой наше окружение. — Ну вот когда из-за каждого куста кто-нить напрыгнуть может. Вот и привыкли!
Когда Рикардо опасливо покосился на придорожный кустарник, девчонка милостиво добавила:
— Теоретически, конечно, напрыгнуть… — Усмехнувшись, она помогла ему перебраться через насыпь из серого щебня. — А многие, наверное, и вообще разницы не заметили. Где-нибудь в джунглях. Только, небось, удивляются, чё это вдруг туристы больше не едут…
Паренёк, всё-таки, тоже повеселел:
— А то, что родители с охоты не вернулись, то, типа, такие: «Ну, бывает, чё. Обычная пятница.»
— Ага!
Но на этот раз детское веселье достаточно быстро погасло само собой. Должно быть, воспоминания о пропавших родителях, всё-таки, совсем их не радовали. Хотя…
— А кем был твой отец до того, как всё началось? — Я привлёк внимание Беллы, которая снова сосредоточенно шагала впереди. — Ну или, скорее, закончилось…
— Инструктором. По парашютному спорту. — Ловко перескочив через какую-то ржавую конструкцию рядом с рельсами, девчонка оглянулась. И я заметил в её глазах неподдельную гордость за родителя. — У него наград куча была целая! Ну, то есть, у его учеников…
— А как же он в эти испытания попал? Те, что ты упоминала…
— С «автономами»?
— Кажется, да.
— Ну-у-у… — Девчонка отвернулась, но я успел заметить, как она с досадой поджала губы. — Вообще-то его клуб закрыли… Типа денег нет, и нафиг эти ваши полёты никому не сдались. — Похоже, она опять выдавала чьи-то чужие фразы. — Оставили только платные покатушки для перворазников… — Она вдруг снова резко обернулась, прищурив глаза. — А ты с какой целью интересуешься?
— Пытаюсь понять, как туда попал я.
— А-а… Ну да… — Девчонка снова замолчала и оценивающе оглядела меня с ног до головы. Но разговор о родителе, похоже, действительно был ей приятен. И Белла всё-таки продолжила рассказ. — Он тогда почти год без работы просидел, в долги залез, как дурак… С мамой ссорились из-за этого вечно… В итоге, пошёл в мою школу туристический кружок вести. А потом ещё и физруком взяли, на полставки. Но в прошлом году уволили. Тогда же тоже всякие сокращения с этим ковидом пошли…
— Жалко… — Позади меня послышался комментарий от Рикардо. — Мой любимый урок!
— Не у тебя одного! — Тоже заулыбалась Белла. — Его почти все в районе знали и уважали. Постоянно же чё-нить устраивал для детей. Всякие соревнования, турниры, походы… Гонял пацанов по всем лесам вокруг Митина! И меня, заодно… Но я не капризничала… — За миг до того, как она отвернулась, я заметил в глазах блеск. — Папа… Он всегда так счастлив был в этих походах… Сам как мальчишка! Поэтому я всегда тоже соглашалась поучаствовать. Да теперь вот ещё и пригодилось…
— Но денег, как понимаю, он так и не увидел?
— Ну да… — Девчонка с досадой пожала плечами. — Вот, наверное, потому и влез во все эти исследования дурацкие… Кто-то там его со службы пристроил, типа по знакомству…
— Так он ещё и служил где-то? Десантником-парашютистом?
— Да нет… Просто там в армии кем-то, срочную… Хотя, вроде, повоевал даже немножко… — Белла махнула куда-то в сторону прошлого. — Ну, тогда ещё, когда совсем молодой был… На Кавказе… Нам с мамой всё время говорил, что в штабе писарем отсиделся. Типа, даже и не стрелял почти. Хотя я однажды нашла у него пару медалек… Ну, в коробке со всякими документами, когда мне на паспорт надо было подать кучу всего… Не важно… Короче, погуглила, за что такие дают — а они вот ни фига не за штабную работу!
Память немедленно напомнила мне фильм с похожей фразой. Но перед глазами, как и раньше, всплывали только его название, сама цитата и имя персонажа — так, словно я вычитал их всё в том же странном списке. Ни один кадр из этой кинокартины я припомнить не мог. Может, она вообще не цветная?
— В штабе писарем? Как Данила Багров, что ли?
Белла кивнула и немедленно снова заулыбалась.
Может, для этого я и заучивал все эти фразы? Ведь человека, с которым у вас общий культурный багаж, расположить к себе проще простого. Как правило, для этого вовсе недостаточно выручить из беды или спасти жизнь. Бескорыстная услуга может легко возыметь прямо противоположный эффект. Бесплатную помощь либо не оценят, либо будут недовольны возникшим чувством долга. Нет, этого никогда не хватало.
Для того, чтобы человек начал считать тебя своим в доску, нужно лишь несколько раз повторить его личные житейские ритуалы. Какими бы они ни были. Где-то для этого нужно зажечь палочку с благовониями перед каким-нибудь идолом и артистично зачитать пару несложных заклинаний. А где-то — поучаствовать в пятничных алковозлияниях да повторить по десятому разу пару старых анекдотов. Эффект будет одним и тем же.
Осталось только понять, зачем я одновременно учился одних людей очаровывать, а других — убивать десятками любопытных способов…
