Смех, словно по мановению волшебной палочки, опять стихает. До народа, похоже, дошло, что я абсолютно серьезен. Такими вещами тут не шутят.
— Слушай. Чужой, если не секрет, что ж там за „неприбыльное личное дело“ было, что с него в таком виде возвращаются? — спрашивает кто-то из толпы.
— Не секрет, парни, — хмуро отвечаю я. — Товарищей боевых похоронить нужно было.
Лица вокруг сразу становятся серьезными. Что такое бросить без погребения на поле боя тело друга, тут понимают хорошо.
— А это? — глядит на груду оружия у себя под ногами Толя.
— А это, Анатолий, им вместо тризны. Был, говорят и у славян такой обычай, на могилах воинов их врагов в жертву приносить. Чтоб те им в загробном мире рабами были. Жаль только, — вздыхаю я, — много их, товарищей моих, там полегло, почти восемьдесят человек. А этих, всего шестеро, ну, еще у „Ровера“ двоих-троих „эфками“ побило. Рабов на всех не хватит…
— Восемьдесят?! — Костя снова изумленно почесывает бровь. — Что-то не припомню я такой крупной операции. Это когда ж было?
— Не могу тебе этого сказать, Костя. Да и не обо всех операциях потом известно становятся, о некоторых только через много лет узнают, а об иных — вообще никогда.
— Что да, то да, — соглашается Убивец. — Ладно, давай так, сейчас парни тебе помогут все до комнаты донести, приведешь себя в порядок, отдохнешь, выспишься. А с утра у нас с Кузьмой к тебе серьезный разговор будет.
— Договорились, — отвечаю я.
Минут через сорок я спускаюсь вниз, вяло, без аппетита ужинаю. С предложениями о „проставе“ ко мне никто не пристает. Услышав о восьмидесяти погибших, которых мне пришлось хоронить, народ сделал вывод, что состояние мое к празднику не располагает. Я сам подошел к Кузьме, и попросил его налить всем за мой счет водки. Парни и тут все поняли правильно — пили стоя, не чокаясь и не произнося тостов. За упокой… А потом снова прошу у Кузьмы гитару. Тяжко мне, душа разрядки просит и водка тут не помощник. Да и не любитель я крепкого алкоголя. Легонько пробегаю пальцами по струнам. Чего б такого сыграть? И вдруг, пальцы, будто сами вспоминают мелодию и мне только, и остается, что начать петь.
Запылился на полке парадный мундир,
Точит моль золотые погоны,
Нам досталось судьба защищать этот мир
Вне закона, вне закона…
Уже к середине второго куплета в довольно шумном зале повисла тишина. По большому счету, плевать, что Сергей Трофимов написал эту песню почти полвека назад. Все, кто сейчас сидел в этом зале, своей профессией выбрали войну. А в жизни воинов уже многие века мало что меняется, разве что оружие стало другим…
Когда затих последний аккорд, еще секунд тридцать все молчали, а потом Кузьма пробасил из-за стойки:
— Сильно. А я уж думал, ее не помнит никто. Еще что-нибудь из него же можешь?
Я только кивнул, и снова запел.
Друзья давно начальники, а мне — не повезло,
Который год скитаюсь с автоматом,
Такое вот суровое, мужское ремесло,
Аты-баты, аты-баты!
Потом я пел „Блок-пост в акациях“, „Мертвый город, Рождество“, „Кукушку“, „Звезду по имени Солнце“, а когда устали поотвыкшие голосовые связки, то просто играл что-то из „Золотых баллад“ „Металлики“.
К тому моменту, когда я закончил импровизированный концерт и отложил гитару, народу в зале трактира существенно прибавилось. Кроме наемников за столами сидели какие-то местные. Причем не только молодые парни и девушки, но и люди вполне взрослые.
— Надо тебе почаще гитару подсовывать, — широко улыбаясь шепнул мне Четверть, когда я возвращал ему инструмент. — Вон ты как посетителей приманиваешь.
— Ага, — в тон ему поддакнул я, — заодно будем укреплять дружбу между наемниками и местным населением. Глядишь, десяток-другой таких концертов, и нас совсем бояться перестанут.
А за завтраком, когда я с удовольствием рубаю принесенное Зиной овощное рагу с мясом, ко мне за стол подсаживаются Убивец и Четверть.
— Слушай, Миша, — шумный и жизнерадостный обычно Кузьма говорит тихо и серьезно, — хочу вернуться к тому разговору, что мы вели после твоего возращения из СБ.
— Это по поводу работы на вас?
— Именно, — согласно кивает головой он.
— Ну, так я, вроде, тогда все сказал, в принципе — согласен, но все будет зависеть от того, насколько выгодные условия вы мне предложите. По вчерашнему опыту, — решаю я немного набить себе цену, — похоже, тут и в одиночку можно неплохо зарабатывать.
— Так один в поле не воин, Миша, — пытается приструнить меня бармен.
— А вот это, Кузьма, зависит от того, что за воин. Да и с нохчами я „стенка на стенку“ в чистом поле сходиться не собираюсь.
Поняв, что попытка припугнуть меня сложностями не удалась, Четверть немного сбавляет обороты.
— Это да, но, согласись, всегда проще и спокойнее, если кто-то надежно спину прикрывает.
— Согласен, поэтому можно и напарника подыскать. Думаю, после двух-трех рейдов, вроде вчерашнего, желающих много появится, — снова „подпускаю шпильку“ я.
Кузьма только разводит руками, как бы говоря: „Ну что ты с ним будешь делать!“ А в разговор вступает Убивец.
— Слушай, Миш, ну брось ты Ваньку валять, а! Это Кузьма у нас поторговаться любит, от купчиков понабрался. Бизнесмен, блин! Я человек простой, всех этих долгих разговоров не люблю. Короче, предлагаю тебе место в отряде. Поверь, в такой команде, как у нас, намного лучше, чем одному. Или ты с „безопасниками“ замирился уже? Или решил к военным податься? Тогда так и скажи, а то сидим мы тут, перед тобой распинаемся…
— Костя, не нервничай, — останавливаю я его гневную тираду. — Ни с кем я не помирился, и в военные тоже не собираюсь, хотя звали, и даже лейтенантскими погонами соблазняли. Но и ты пойми, на „высокую должность“ охранника какого-нибудь мотообоза или сторожа при кошаре я не соглашусь.
— А вот теперь, Миша, ты притормози, — вновь перехватывает инициативу Четверть. — То, что подготовка у тебя не хуже чем у ОсНаза мы уже поняли…
— Лучше, Кузьма, поверь мне, куда лучше у меня подготовка. И это не я сказал, это и Исмагилов признает.
— О как, — сбитый с мысли бармен ненадолго умолкает. — Так о чем я? А, вот… Забраться в одиночку за Сержень-Юрт, а потом с таким тарарамом оттуда вернуться, это уметь надо. Пока ты отдыхал, мы кое с кем связались…
— Не с Асланом Умаровым, случайно?
Кузьма снова умолкает, а потом, улыбнувшись, продолжает.
— Невежливый ты, Миша, перебиваешь все время. Но зато догадливый — этого не отнять. Да, с ним. Знаешь, тамошних вояк ты очень впечатлил, а они много в этой жизни повидали. Короче, то, что ты сорви-голова и чудовище, это факт, не подлежащий сомнению. И есть у нас задумка как раз для человека с твоим складом характера и способностями. Видишь ли, ни в Мертвые Земли, ни на территорию Непримиримых мы не суемся. Иногда одиночки или небольшие группы за „бошками“ выбираются, но слишком часто бывает, что после этого их никто и не видит больше.
Кузьма прерывается и оборачивается в барной стойке.
— Зинуль, солнце мое, принеси нам по пиву, а то в горле пересохло! — командует он и продолжает свою мысль. — Когда ты в Науре один пятерых „волчат“ положил, нам стоило только намекнуть кое-кому, что ты из наших, как к нам тут же купчики примчались с очень „жирным“ контрактом. Думаю, после сегодняшней твоей „прогулки“ будет то же самое. Смекаешь?
— Тоже мне, бином Ньютона, — отвечаю я. — Дело понятное. Наемников вокруг не мало, вы тут, в Горагорском или Петропавловской какие-нибудь свои, так? Услуги вы все предлагаете примерно одинаковые: „проводка“ колонн, охрана объектов или людей. Военные вас тоже периодически к своим делам „подтягивают“, но это уже из другой оперы, и там вы больше на подхвате. Так?
— Так, — дружно кивают Костя и Кузьма.
— Вот, и если вы все такие одинаковые, то кого ж бедным торгашам выбрать? А тут появляюсь я, весь такой на всю голову контуженный, ломом подпоясанный, крутой и героический до невозможности. Нохчей гоняю, чуть ли не ссаным полотенцем, а самому хоть бы хны. И все знают, что данный героический воитель из отряда Кости Убивца, — я перевожу дыхание и делаю большой глоток холодного пива. — А дальше все просто. Психология работает на нас. Если я такой непобедимый герой, то и все остальные бойцы в нашем отряде — такие же. А значит, если хочешь заполучить лучших, то нанимать надо именно ребят Убивца из „Псарни“. Так?
— Все верно, — снова соглашаются мои собеседники, превратившиеся в слушателей.
— А не опасаетесь, что нохчи, на мою „деятельность“ обидевшись, начнут за мной охотиться и вам мстить? Ладно, меня в Мертвых Землях привалят — для вас не велика потеря. Но вот если начнут долбить один за другим именно вами сопровождаемые караваны…
