Главой этого дома был Дастинесс Форд Игнис. Он был одним из сильнейших паладинов своего времени. Даже входил в группу Девяти цветов, нося при этом самый почётный «белый» цвет. Он больше двадцати лет посвящал свою жизнь защите людей, пока не решил наконец осесть в фамильном доме и продолжить свой род. Уйдя в отставку, он женился на прекрасной девушке. И первенцем она ему родила дочь. Игнис был счастлив. У него появилась красивая, тихая малышка. Но счастье оказалось не долгим.
На следующий день он обнаружил ребёнка в крови. Она была жива, но не издавала ни звука. Выяснилось, что малышка сама себя травмировала. И так происходило из раза в раз. Ему пришлось приставить к ней несколько смен из жриц, обладающих целительной магией. Они постоянно лечили её переломы. Следили, чтобы дитя не выкололо себе глаз, и у неё не западал язык. И пока ребёнок был на попечении целителей, сам Игнис обратился к королю. Через него он связался с верховным жрецом. Был созван консилиум из светлейших умов на ниве врачевания Королевства Робл, однако никто не смог решить проблему. Тогда несчастный отец описал болезнь дочери и отослал письмо самому Флудеру Парадайну — сильнейшему магу Империи Бахарут. Но величайший маг лишь расписался в своём бессилии на ниве исцеления. Не сдавшись, Игнис связался с людьми Теократии Слейн. Но и там не оказалось людей, способных спасти его маленькую девочку. А тем временем малютка неосознанно сама себя убивала.
Это не было проклятьем, которое можно было развеять.
Это не было травмой, что можно излечить.
Это был врождённый порок.
Полная нечувствительность боли. А так же к жару, холоду и многому другому.
Маленькая Дастинесс Форд Лалатина была лишена важной части мироощущения в жизни человека.
Было чудом, что она дожила до пяти лет. Она была худой и болезненной. Благодаря магии исцеления она была избавлена от множества следов различных переломов и ранений, но это имело свой побочный эффект. Из-за того, что она с детства подвергалась огромному количеству святой энергии, у неё впервые в истории человечества зародился талант к сопротивлению святой магии и магии лечения. От этого с каждым годом её становилось всё сложнее и сложнее исцелять. Да, самый опасный период, когда она, будучи несмышлёным карапузом, постоянно себе вредила, прошёл. Но от этого её дальнейшая жизнь не становилась легче.
Игнис был в отчаянии. Он не хотел отказываться от своего первенца. Он любил маленькую Лалатину и не мог смотреть на её страдания. И тогда он услышал слух. Слух о том, что где-то на юге Святого Королевства появился странный храм. Этот храм был посвящён неизвестному Единому богу. Более того, в нём обитали некоторые полулюди. И, что самое главное, он отрицал божественность Шести Богов Теократии. Всего этого было бы достаточно, чтобы войска Святого Королевства Робл сожгли это место, но вот уже на протяжение двух лет они не могут его найти. Тем не менее, некоторые люди в него попадают. И в основном те, кому нужна была помощь. Слухи казались абсурдными, но надежда на лучшее повела отца на его поиски.
Длились они больше двух месяцев. Он искал людей, что распространяли сплетни о храме. Тех, кому повезло в него попасть. Делал он это в тайне ото всех, дабы бывшего паладина не обвинили в ереси. В итоге ему сопутствовала удача. Как оказалось, храм действительно скрывала какая-то невиданная магия. Не каждый человек был способен найти его. Но он вычислил, что дорога к нему открывается лишь в определённых местах. Поплутав на них некоторое время, попутно обходя частые патрули своих бывших коллег, он нашёл свою цель.
Просто в какой-то момент на дороге появилась развилка. Он ступил на неё и увидел новый путь. Путь к огромному белому храму без окон с чёрной, как сама ночь, крышей.
На входе в величественное здание его встретил получеловек. Он возвышался над Игнисом где-то на метр. Его мускулы проглядывали сквозь боевое облачение. Но главной отличительной особенностью встречающего была бычья голова. Минотавр. Довольно удивительно видеть представителей этого вида в Святом Королевстве Робл. Вида, что использует человеческий рабский труд.
Но больше всего Игниса удивило, насколько от получеловека разило светом, будто перед ним стоит один из сильнейших бойцов его ордена паладинов. Справившись с шоком и уняв собственное напряжение, отец решил сначала вступить в диалог. Неважно, кто обитает в этом храме. Ради его дочери он пойдёт даже на сделку с любым монстром, если будет уверен в его возможности помочь. И он рассказал о нужде, что его привела. Поведал о своей маленькой звёздочке и её страданиях. О том, что она не чувствует боли. О том, как её обследовали лекари со всего мира. И о том, что они его последний шанс на выздоровление ребёнка. Минотавр его молча выслушал, а в конце просто сказал привести девочку, дабы её осмотреть. В итоге они договорились о новой встрече, так и не зайдя в сам храм.
Окрылённый вновь запылавшей надеждой, Игнис во весь опор понёсся в свой фамильный дом. По прибытию, уделив немного внимания своей жене и недавно появившемуся младшему сыну, он начал подготовку Лалатины к долгому путешествию. Нужно было быть осторожным, так как он не мог на этот раз себе позволить взять с собой жриц. Если они узнают, куда он идёт, то сообщат в главный храм, и те его сожгут как еретика в лучшем случае. А в худшем — отправят на костёр вместе с ним его жену, сына и дочь. Столь сильно стало неприятие неизвестного чёрно-белого храма в Королевстве Робл. Собравшись в путь, он покинул дом со своей дочерью, что воспринимала всё как интересное совместное приключение с отцом. Глядя на то, как оживилась его девочка от простого выхода из дома, Игнис лишь дополнительно уверился в собственном выборе. Через месяц он снова пришёл к тайному храму. Снова встретил минотавра на его пороге. Но на этот раз он не колебался. Ведь его за руку держала маленькая блондинистая дочь.
* * *
Когда их наконец-то впустили в храм, они увидели огромное количество гравюр. Рисунки были на всех стенах и даже величественных колоннах. Каждая из них повествовала о конкретном событии, а вместе они объединялись в последовательную историю. На потолке каменной мозаикой была выложена финальная картина: наполовину живое, наполовину мёртвое существо, с четырёх сторон поддерживаемое приближенными созданиями. Всё это находилось внутри круга, на котором были нарисованы рождение, жизнь и смерть различных видов. Своего рода цикл реинкарнации. Изображения дополнялись мистическим светом гигантских кристаллических люстр, придававших им некоторую живость. Увиденное сильно впечатлило Игниса. Но, к сожалению, он не смог всё подробно разглядеть. Их быстро провели во внутренние помещения храма, прямиком к одному из ритуальных залов, внутри которого стоял величественный кристальный алтарь.
— Могу я узнать, что было написано на тех картинах? — полюбопытствовал бывший паладин. Он был уверен, что если узнает подоплёку нарисованной истории, то гораздо лучше поймёт, какому богу поклоняются в этом храме.
— Эта история не для всех. Посторонние могу лишь смотреть, но не видеть. Посвящённым же станет доступна истина, — ответил нежный мелодичный голос. Но не смотря на его нежность, он отдавал холодком. Его владелица явно не желала привечать людей в этом храме. Во внутренние помещения людей вёл не минотавр, а совершенно другой представитель разумного вида: светлая эльфийка с сияющими зеленью глазами. Она была облачена в длинную тёмную юбку и серебристого цвета доспех с декоративными элементами из золота. За спиной у неё был прицеплен двуручный молот из такого же серебристого металла. Несмотря на приближенный к человеческому вид, от неё исходило гораздо более опасное ощущение, чем от привратника-минотавра.
При встрече она назвалась как Алариэль Защитница. И, как в дальнейшем оказалось, она была не только воином света, но и грамотным целителем. По прибытию в нужное место она лично провела Лалатину через множество диагностических заклинаний и ритуалов, дабы определить её состояние. Она даже несколько раз пустила ей кровь, практически мгновенно залечивая нанесённые раны. При этом не было похоже, чтобы она заметила повышенное сопротивление к магии лечения от тела Лалатины. Особенно тяжёлым для отцовских нервов моментом стало, когда Алариэль, в качестве эксперимента, сломала девочке руку. Она конечно же мгновенно её восстановила. И даже пояснила беспокоящемуся отцу, зачем это было нужно. Но пары седых волос он всё же заполучил. Успокаивало лишь то, что его дочь глядела на всё это лишь с любопытством. Она не боялась боли. Она её не знала.
