Сергей с трудом удержался, чтобы не крикнуть «Йес!». Склонившись, почтительно поблагодарил: — Я счастлив, что сумел заинтересовать Вашу значительность.
* * *
Около полуночи гости принялись разъезжаться. Огромная куча карет приняла своих пассажиров, некоторые из которых были так пьяны, что слуги вели их под руки. Усевшись на сиденье, они тут же засыпали. Ночевать в замке не было принято. Ночь здесь светлые, кучер вполне может вести экипаж по дороге, пока хозяин благополучно дрыхнет. Многие уже до утра будут дома.
Однако суета во дворце продолжалась. Многочисленные слуги убирали посуду со столов, попутно угощаясь объедками, а что не съедали — собирали в чаны, для кормления собак. Подбирали с пола разный мусор, протирали тряпками от грязи. Когда все закончат, полезут по лестницам-стремянкам гасить свечи…
Наместник сидел за столом в своем кабинете и задумчиво глядел на ружья. — Серьезное дело, очень серьезное. Этим ружьям просто цены нет. Если решат вооружить ими всю армию Ангунта… это два миллиона ружей! Безумные деньги, просто безумные. Одним заводом здесь конечно не обойтись. Тут десяток нужен, не меньше. Построить их можно и без Серга, но где взять патроны? Он же не станет делать патроны для чужих заводов! Нужен рецепт этого порошка…
Вдруг направление мыслей сменилось. — Марта! О мои боги, какая красавица… Ну почему какой-то жалкий эберн обладает таким счастьем? А он, наместник — живет с самой отвратительной бабой Ангунта!
Вурд Грак ненавидел свою жену. За одиннадцать лет супружества так и не смог привыкнуть к ее внешности. И всячески старался избегать близости. А если не удавалось — закрывал глаза, чтобы не видеть ее уродливую рожу. Но разумеется, никогда не выдавал своих чувств. Если эта мегера пожалуется отцу, что муж ее унижает… можно не только должности лишиться, но и головы.
Но был все же и светлый момент. Раз в год Рутба-Хорум с огромным кортежем, где одной лишь охраны было под тысячу человек, отправлялась в столицу — навестить родню. Искренне веря, что ей там все будут рады, ибо соскучились. Ага, как же! Даже отец, спровадивший-таки эту ведьму с глаз подальше, с ужасом ждал ее очередного приезда. А что уж говорить о других! Тесть как-то написал в письме, что самандар, узнав о приезде племянницы, срочно отбыл на открытие нового порта. Да и не только он. Может, тесть и пошутил… с него станется.
Но как известно — если где-то плохо, значит где-то будет хорошо. Пять клудов пути туда, два-три клуда там и пять обратно… Эти сто дней были для Вурда Грака настоящей отдушиной. Если при жене он даже и глянуть на других женщин боялся, то в ее отсутствие пускался во все тяжкие, буквально не вылезая из постели.
— Какая красавица…
Закрыл глаза, представив Марту обнаженной, в своих объятиях. И едва не застонал от нахлынувшего возбуждения. Когда эта гиена снова уедет… провести с ней всё время! Каждый день! Засыпать в ее объятиях и просыпаться в ее объятиях. — Она должна быть моей…
Он резко дернул головой, уставившись на ружья воспаленным взором. Губы скривились нехорошей усмешкой.
— Она будет моей!
Положил перед собой лист бумаги, обмакнул перо в чернила. И принялся писать:
— Досточтимый Магор Фаду, тесть мой! Сообщаю Вам очень важную новость…
Далее он подробно поведал о новых ружьях и оружейном заводе. Задумался, играя желваками на скулах и продолжил:
— Я считаю, что негоже отдавать столь грандиозное дело на откуп какому-то эберну. Я также считаю, что мы с Вами можем взять производство в свои руки. До меня дошли слухи, что Серг Ковду тайком продает ружья мятежникам в Дагунте и состоит в переписке с их вождем Стамахом. Я считаю, этого достаточно, чтобы его схватить и допросить. Под пыткой он сознается в измене и расскажет рецепт взрывчатого порошка. После чего будет предан казни, а завод конфискован. Далее мы сможем выкупить его за бесценок. С нетерпеньем жду Вашего ответа.
Запечатал и позвонил в колокольчик. Когда появился секретарь, отдал ему письмо.
— Срочно отправь гонца в столицу. Пусть скачет без отдыха. Письмо отдать лично в руки военному министру.
Глава 36
Эшафот
Месяц спустя
На площади Справедливости было людно. Несколько тысяч горожан окружили деревянный помост в ее центре. Однако не близко, а в отдалении — метров пятьдесят. Ближе их не подпускала стража, оцепившая место действия сплошным кольцом. Поперек помоста установлена толстая деревянная скамья. Рядом застыл здоровенный детина, опираясь на… что-то вроде секиры, только уж с очень мощным, тяжелым лезвием. Палач.
Напротив помоста высилась деревянная трибуна, окруженная стражей — место для особо почетных зрителей. Там уже все были в сборе. В центре восседал градоначальник, как всегда угрюмо-невозмутимый. Рядом — высшие чины городской администрации. Помощники управителя, начальники служб, глава городской стражи… А также уважаемый Дрог Хонг, председатель городского совета. Они негромко переговаривались в ожидании представления.
И вот людская толпа зашумела, заволновалась. На дороге, ведущей к площади, показалась скорбная процессия. Два десятка вооруженных стражей конвоировали приговоренных. Шесть мужчин, обнаженных до пояса, со связанными руками, брели к лобному месту. Их головы были обриты. Волосы в этом мире являлись чем-то «святым-неприкосновенным», их можно было лишь слегка подстригать, если они отрастали ниже плеч. Бритье головы производилось насильно, исключительно в ночь перед казнью.
Из толпы слышались выкрики, проклятия, ругань. Многие плевали и даже пытались бросать камни. Что впрочем пресекалось стражей. И вовсе не из человеколюбия — просто конвоиры опасались, что камни могут задеть их самих. Возглавлял процессию судебный чиновник — распорядитель казни.
Поднявшись на помост, приговоренные устало замерли, ссутулившись, опустив головы. Выглядели они ужасно. Тела покрыты следами пыток. Сломанные руки и пальцы, многочисленные ожоги и порезы, у некоторых был выколот глаз. И у всех до единого вырезаны языки.
Распорядитель достал сложенный вчетверо лист бумаги, неспешно развернул его и принялся зачитывать приговор. Периодически делал короткие остановки, с превеликой важностью обводя взглядом толпу…
Шла финальная сцена в деле о разбойниках из Рысьего леса. С полгода назад начались нападения на путников, следующих по дороге из города Таго к речному порту. Сия дорога проходила через лес. По ней шло весьма оживленное движение, торговцы везли товар туда и обратно. Вот этих-то торговцев и стали грабить-убивать. Обычных путников не трогали — что с них взять-то?
Когда до властей города, в чью «зону контроля» входил данный район, дошли известия о творящемся безобразии, был выслан отряд в триста солдат, для поимки лиходеев.
Однако всё оказалось не так просто. Несколько дней солдаты прочесывали лес, пройдя его вдоль и поперек. И ничего не обнаружили! Ни разбойников, ни их лагеря. После чего был сделан единственно возможный вывод — злодеи живут в одной из соседних деревень! Собираются в нужный час и идут «на дело». А потом снова разбегаются по домам.
Сначала хотели сделать засаду, отправив для виду часть отряда назад, в город. Но отказались от этой мысли, ибо напуганные злодеи нескоро решатся на новый промысел, а может и вообще никогда. И вопрос решили просто, разрубив как Гордиев узел. Схватили в каждой из деревень по нескольку человек — первых, кто пришелся под руку и принялись пытать. Если в городе подобный трэш был бы невозможен, то с селянами, находящимися в статусе «быдла» совершенно не церемонились.
— Кто здесь разбойничает?
Расчет оказался верным. Один из крестьян, не вынеся мучений, поведал, что сам-то он не виноват, но вот его старший брат… Того сразу схватили, обыскали дом и нашли часть награбленного. После чего взяли в оборот. После двух часов активного «допроса с пристрастием» тот сломался и выдал всех остальных…
