За это время окончательно стемнело. Рубин надел «теплак», отрегулировал руль, высунулся в боковое окно, а я занял место пассажира. Тронулись и поехали.
Ночь была хоть и безлунной, но достаточно светлой: после дневной жары на небе высыпали крупные звёзды. Я не сразу заметил, что не только они являются единственным источником света.
Когда мы подъезжали к тому участку обгоревшего шоссе, где останавливались днём, справа я увидел один из полузатопленных карьеров. Его когда-то тоже рекультивировали, но теперь лесопосадки выгорели начисто. Поэтому хорошо было видно воду. И она будто светилась изнутри призрачным сине-зелёным светом.
— Тормозни, — тихо попросил я Рубина.
Он остановил машину и спросил:
— Заметил что-то?
— Угу, — кивнул я, открывая дверцу и надевая первый комплект бахил.
Я вышел наружу. Сквозь противогаз-маску запахов было неслышно, но тёплый ветерок, обдувающий разгорячённую кожу, был влажным. Из-за этого казалось, что пахнет болотом и водорослями.
Я подошёл к обрывистому берегу бывшего карьера и глянул вниз. Там, в глубине прозрачной воды, светились силуэты трёх больших гусеничных машин с бульдозерными ковшами. От обычных бульдозеров их отличало отсутствие кабины оператора.
Рубин терпеливо дожидался у машины, внимательно глядя по сторонам. Когда я вернулся, он спросил:
— Ну что там?
— Техника, — ответил я. — Что-то вроде бульдозеров. Похоже, её использовали для расчистки радиоактивных завалов, в очень грязном месте. Возможно, сразу после взрыва.
— Какой фон?
— Не знаю, не мерял, но очень много, — ответил я, после чего пояснил: — Там озеро на дне карьера. Техника светится под водой.
Рубин присвистнул.
— Если так, машинисты нежильцы, — заметил он.
— Они, похоже, автоматические, — сказал я. — Кабин нет. Но не представляю, как при таком уровне заражения ими управляли.
— Экранированная электроника внутри, — предположил он. — Полностью автономная, на основе нейросетей. Дорогая штука, но я слышал про такие разработки.
— Возможно, — кивнул я.
— Думаешь, их использовали при строительстве базы?
— Нелогично, — я пожал плечами. — Зачем тратить такие ресурсы, когда можно было подождать немного, или же выбрать другое место… и непонятно вообще, как их сюда доставили.
— Ннда, всё страньше и страньше… — вздохнул Рубин.
И мы поехали дальше.
Глава 18
Красная зона сама по себе — отличный периметр безопасности. Не удивительно, что тут было не так уж много средств слежения и контроля: несколько автоматизированных станций, не слишком эффективных, зато защищённых от радиации. Я когда-то слышал про такие от коллег, ещё во время службы. Обойти их труда не составило. Но всё равно мы оставались начеку, судя по масштабам объекта, впереди могли быть неприятные сюрпризы.
Мы подошли к чёрно-белой горе по уступу бывшего карьера. Справа от нас блестела в лунном свете чёрная вода. В ней ничего не светилось, и это меня, честно говоря, радовало.
Пока шли, на склоне горы пару раз видели короткие красные вспышки. Об их происхождении оставалось только гадать: сигнальная система? Проходы? Проверки освещения? Для того, чтобы выяснить это, нужно было подобраться ещё ближе.
Поверхность земли медленно охлаждалась, зато вышла ущербная Луна и залила всё вокруг своим призрачным светом, из-за чего местность стала похожа на поверхность другой планеты.
И всё же Рубин не стал снимать «теплак». Благодаря чему первым заметил кое-что любопытное у подножия горы. Он поднял вверх руку и молча указал в том направлении.
Приглядевшись, я увидел несколько тёмных решётчатых объектов прямоугольной формы. Внутри каждого находилось по светлому пятну неправильно формы.
Замедлившись и стараясь ступать совершенно бесшумно, мы приблизились. Теперь я услышал звуки: сопение, смешанное с подскуливанием и подвыванием.
Рубин замер, снял перчатку с правой руки и поднял её над головой. Я не сразу понял, что таким образом он определяет направление ветра. Разумно: судя по всему, внутри объектов находились какие-то животные, и подходить следовало с подветренной стороны.
Через несколько секунд Рубин поднял большой палец и снова надел перчатку. Значит, можно двигаться.
Клетки (а это оказались именно клетки) были установлены на ровной бетонной площадке, которую, судя по всему, залили совсем недавно, очень уж чистой и ровной была поверхность.
Я осторожно ступил на площадку, приглядываясь. Внутри ближайшей клетки что-то пошевелилось. Я замер, чувствуя, как Рубин застыл слева от меня.
Существо в клетке встало на четвереньки и вытянуло голову, принюхиваясь. Потом развернулось в нашу сторону. В этот момент из-за склона показался край Луны, и я смог разглядеть существо в деталях.
Это была женщина. Почти голая, если не считать каких-то лохмотьев, свисавших с талии. Её широко распахнутые глаза блестели в лунном свете, а ноздри широко раздувались. Она отрешённо глядела в пространство, продолжая втягивать рывками ночной воздух.
Рубин медленно выставил перед собой руки, демонстрируя пустые ладони. И женщина отреагировала на этот жест: выпрыгнула с места и зацепилась за прутья на крыше клетки, свесив вниз голову. Потом она громко зашипела, вытянув шею.
В других клетках тоже началось движение. Послышался скулёж. Шлепки. Глухие удары. Кто-то громко завыл.
Мы с Рубином переглянулись. Потом медленно, не поворачиваясь спиной к обитателям клеток, отступили и спрятались за основанием площадки.
Шипение и вой начали медленно затихать.
Рубин указал в сторону карьера, из которого мы пришли, предлагая отступить. Я молча кивнул: увиденное требовало обсуждения, как минимум.
Мы уже было двинулись, когда на ближайшем склоне мелькнуло красное световое пятно, рядом с ним — ещё одно. Пятна быстро приближались.
Пришлось вернуться к бетонному основанию площадки и затаиться.
Спустя минуту послышался звук приближающихся шагов. Шли двое. По дороге они переговаривались, их голоса были искажены защитными масками, но слова были вполне различимы. Говорили по-русски.
— Уже третий раз за неделю, — недовольно бурчал первый. — Как-то слишком часто, не думаешь?
— Да вроде в начале июня и почаще бывало, — заметил другой.
— Думаешь, собака опять? И что бы она здесь делала? Тут ведь даже падали не осталось!
— Говорят, они за десятки километров чуют человеческое жильё…
— Слишком много миссий наружу последнее время, вот что я скажу. Темпы наращиваем, а зачем — непонятно… куда спешить? Пока сюда кто-то из внешних доберётся — годы пройдут! Рискуем.
— Значит, есть обстоятельства, о которых мы не знаем.
Я очень осторожно, одним глазом, склонив голову на бок, выглянул из-за края площадки.
Два человека были одеты в жёлтые защитные костюмы и маски. У каждого в руке по фонарику, дающему широкий красный луч. Они шли вдоль клеток, проверяя замки и наскоро осматривая их обитателей.
— Вроде спокойно всё. Замки сломать не пытались… — сказал первый после осмотра. — И чего тут камеры нормальные не поставят, а? Жалко, что ли?
— Ты что, не знаешь? Они реагируют на любые объективы. Начинают нервничать.
— Нет, не слышал. Не моё дело, — говоривший сделал небольшую паузу, потом добавил: — Наверно, всё-таки собака. И чего их тянет к ним? Не понимаю. Верная же смерть для них, сожрут и косточки обглодают…
— Не факт. Эту партию вчера хорошо покормили.
— Когда их меняют, кстати?
— Да вроде завтра должны. Ветра сейчас нет, пыли мало, нуклидов меньше. Вот и приходится выдержку держать подольше. Всё равно надо бы станции проверить. Вернёмся займусь. Что-то мне здесь не нравится…
— Ладно. Пошли уж. Не хочу хватать лишнего, и без того часто выходим.
— Пошли. Кстати, слышал? Днём инспектор прилетел, говорят, что он…
Мне было очень интересно услышать, что там говорили про неведомого инспектора, я даже высунулся из-за площадки, чтобы услышать окончание фразы, но тщетно: говорящие повернулись в сторону горы, и разобрать слова было невозможно.
