Жаль, что сходу не удалось получить вменяемых объяснений насчёт того, что вообще это за комплекс, кем являются его обитатели и чем именно они, собственно, занимаются.
Охранники отвечали загадочно, при этом пребывая в абсолютной уверенности, что нам эти формулировки должны быть знакомы: «Мы Ядро Основания. Готовимся к полной активации». Разбираться в деталях при стрессовом экспресс-допросе было невозможно, так что оставалось только запоминать формулировки, дословно.
В конце коридора был стационарный автоматизированный пост. При моём приближении он пиликнул, на створках дверей, ведущих в центральные сектора, мигнул зелёный огонёк, и я прошёл внутрь, размеренным и спокойным шагом.
Следующий коридор не был пустым: по нему с озабоченными лицами ходили люди. Кто-то, как и я, был одет в российский камуфляж. Но попадалась и форма других государств: я опознал знаки отличия Войска Польского и Бундесвера.
На меня внимания никто, к счастью, не обращал.
По этому коридору я дошёл до первой общественной зоны: большого круглого помещения со сводчатым потолком, в центре которого светились лампы, имитирующие солнечный свет. Сейчас, посреди ночи, он казался удивительно неуместным, но, похоже здесь в общих помещениях был вечный день.
Переход в административный сектор находился слева. А перед ним был ещё один пост контроля, где автоматика дублировалась живыми дежурными.
Один из охранников, которых мы нейтрализовали снаружи, был блондином. Мы даже были отдалённо похожи, а если бы я просидел месяц на гамбургерах и сладкой газировке — сходство вышло бы просто разительным. Но сейчас оставалось надеяться на психологические механизмы, которые имеют свойство подстраивать то, что мы видим, под наши представления о реальности. Для дежурных возле административной зоны появление постороннего в этом секторе — крайне маловероятное событие. Куда как проще поверить в некачественную фотографию. Подсознательно дорисовать картинку.
Я уверенным шагом прошёл мимо дежурного, вежливо улыбнувшись и кивнув ему. Это был молодой черноволосый парень с выразительными карими глазами. Он улыбнулся и кивнул в ответ.
Автоматика открыла передо мной двери.
Конечно, в сам зал для брифингов у меня допуска не было. Не той должности и звания был охранник, чьим пропуском я пользовался. Поэтому теперь мой путь лежал в ближайший мужской туалет, где предстояло незаметно вскрыть решётку на вентиляции, проникнуть внутрь системы и проползти метров тридцать, туда, где, вероятно, будет слышно происходящее в зале для брифингов. Если получится, конечно. Охранник не был специалистом по вентиляционным системам, и мог легко перепутать какие-нибудь детали.
Глава 19
Мне повезло: вентиляционная система на объекте создавалась с большим запасом прочности. Однако непосредственно до зала, где проходило совещание, добраться не получилось: метрах в трёх от помещения внутри вентиляционного канала были установлены стальные решётки с узкими ячейками. Разумная, хотя и несколько параноидальная мера предосторожности.
Тем не менее, я подобрался достаточно близко, чтобы разбирать речь.
Говорили на английском. Некоторые участники совещания чисто, с выраженным британским произношением, некоторые — с довольно сильным акцентом.
Я затаил дыхание и начал слушать.
— … пары недель. Да, странное происшествие, но я не думаю, что нам следовало бы корректировать всю программу, — сказал «англичанин».
— Вы склонны их недооценивать. По нашей модели период хаоса должен был продлиться минимум два года. А они уже восстановили управление на большей части уцелевшей территории, — возразил ему голос с сильным русским акцентом.
— Есть некоторые признаки, что они начали что-то подозревать, — вставил третий участник. Его акцент я не мог опознать с уверенностью. Восточная Европа? Финляндия? Возможно.
— Теперь главное не суетиться, — продолжал «русский». — Следовать плану, но разумно перестраховываться.
— Меня беспокоит, что объект не полностью контролируется нами, — ответил «англичанин». — Что, если наша излишняя осторожность приведёт к фатальным последствиям?
— Мы не можем допустить переброску сколько-нибудь заметных сил туда. Да и очевидно, что они не подозревают о наших намерениях. Их интересуют только запчасти и прочие вещи, которые нужны для восстановления боеспособности машин, находящихся на уральских аэродромах, — возразил «русский».
— Они присылают уже третью команду за месяц, — продолжал «англичанин». — Это необычно часто.
— Нам не следовало привлекать излишнее внимание, — ответил «русский». — Что мешало просто дать им забрать то, что им было надо? И оставить в покое?
— Они слишком близко подобрались к объекту, — вставил «финн».
— И ладно! В нынешнем виде он им не интересен совершенно. Экспериментальная модель, не готовая к полёту. У неё даже комплектующие нестандартные, не приспособишь под замену… на их месте разумно было бы оставить его до лучших времён. И, скорее всего, именно так они и планировали сделать. До того, как вторая группа исчезла, — с некоторым раздражением в голосе ответил «англичанин».
— Может, не стоило пытаться работать с пилотом? — предположил «русский». — У нас было достаточно времени на разработку дублирующих контуров.
— Ты ведь сам говорил, что они восстанавливаются слишком быстро. Это была хорошая возможность ускорить процесс, — сказал «англичанин».
— Жаль, что ничего не получилось…
— Это верно. Кстати, аналитики считают, что события в Егорьевске — это дело рук четвёртой группы.
Я насторожился: говорили явно про нас.
— Параноики твои аналитики, — возразил «фин». — Ну кому придёт в голову пробираться на объект через эти земли? Это всё равно, что делать операцию на глазном яблоке через задний проход.
— Они пробовали несколько способов, — ответил «русский». — Самое время сыграть мародёров.
— Впрочем, ты прав. Это возможно. Особенно если с ними ещё один пилот.
— Для нас это уже не имеет особенного значения, — сказал «финн». — Мы будем готовы к запуску не позже завтрашнего вечера. Пилот нам больше не нужен.
— Если контур полностью рабочий. Я бы не стал давать точных прогнозов, пока мы не проверили. К тому же, пилот может быть нужен им. Чтобы увести приз у нас из-под носа.
— Финальный тест будет днём. Я уверен, что всё пройдёт нормально.
— Надеюсь, — сказал «русский». — Жена была на связи пару недель назад. Ей до смерти надоело сидеть под землёй. К тому же, спасательные группы работают чересчур ретиво. Эдак их через месяц действительно раскопают.
— Месяц — это очень большой запас.
— Ты две недели назад говорил, что уже вот-вот…
— Ну кто мог предположить, что летун окажется не тем?
— Ладно, проехали… значит, говоришь, завтра запуск?
— Да. Надо синхронизировать ещё три контакта. Сегодня ждём информацию. Если всё подтвердится — мы вступим в новую эру.
— Скорее бы уже, а?..
Я сознательно не пытался в тот момент анализировать услышанное. Только тщательно фиксировал все детали, весь обратившись в слух.
Поэтому, когда включилась сирена, я чуть не вскрикнул. Звук больно ударил по ушам.
В переговорной о чём-то заговорили, на повышенных тонах, но слов разобрать я больше не мог.
Я пополз обратно по вентиляционному каналу. Развернуться тут было негде, поэтому приходилось двигаться пятой точкой вперёд. Ещё я старался делать это как можно быстрее. Не важно, по какому поводу объявили тревогу — это всегда повод, чтобы перекрыть сообщение между отсеками.
Створ вентиляционного канала находился внутри технического короба, за декоративной перегородкой, которую я выломал и приставил на место, когда пролезал внутрь. Сейчас эта перегородка с лёгким шлепком упала на пол. Следом за ней выпрыгнул я.
Возле писсуаров стоял мужик в незнакомой мне форме. Он глядел на меня в изумлении, чуть приоткрыв челюсть, продолжая держать руки в районе ширинки.
