— Хотя бы глаза на спине у тебя есть, правда хорошо! — Говорящая голова заметила мои попытки вооружиться и не преминула возможностью лишний раз поёрничать. — А то вдруг кто сзади напрыгнет! Я возьму да шухерну...
— Вот. Неси ты. — Заметив причину, по которой я подотстал, Алиса расстегнула ремень и быстренько сняла с него ножны штык-ножа. — Я сегодня уже наубивалась. Только погоди, пока не вешай себе. Сейчас пригодятся...
К счастью, убивать мне пока никого тоже не требовалось. Но чтобы обойти заграждение вокруг шоссе поверху пришлось сделать небольшой крюк вдоль забора, увешанный рваной колючей проволокой и жертвами паники. И когда мы дошли до участка, куда беженцы уже не смогли добраться, пришлось разрезать мотки колючки самостоятельно.
Быстро сообразив, зачем на лезвии штыка дырка, я справился с этой задачей за несколько минут, пока Алиса озиралась по округе. Глазам на моей спине она всё ещё не доверяла.
На шоссе, как я и ожидал, стояли длинные вереницы машин — насколько хватало взгляда. пыльными ржавеющими легковушками были плотно заставлены все полосы по краям трассы. Между ними тоже кое-где лежали кости в потрёпанной демисезонной одежде. А некоторые горожане так и остались сидеть внутри, привалившись к треснувшим окнам своих автомобилей.
Многие машины были помяты от столкновений. И у нескольких сплющило багажники или капоты. Судя по всему — пробивающейся в противоположном направлении армейской техникой. Останков которой, почему-то, нигде не было видно.
Почти все окна были разбиты, а уцелевшие багажники — вскрыты. И с некоторых тачек сняты колёса.
— Вот, смотри, во что гости оружие превратили. За минуты... — Алиса указала на центральную часть шоссе, которая почему-то была пустая. Но, перебравшись через гниющие легковушки, я увидел последствия того сражения, часть которого мы успели увидеть внутри шарманки.
Почти вся свободная часть дороги была покрыта какой-то твёрдой толстой плёнкой тёмно-зелёного цвета с вкраплениями блестящей стали. Благодаря длинным предзакатным теням, под тем участком плёнки, что была прямо у нас под ногами, угадывались очертания нескольких человеческих тел. Силуэты располагались примерно так, как, по моему представлению, внутри танка должен был сидеть его экипаж.
Оглянувшись по сторонам, я заметил похожие тени и на других участках. Где-то только от одного водителя, а где-то — целое отделение. Застывшее внутри того, что наверняка раньше было каким-нибудь БТР.
— А гильзы вот не расплавило почему-то. — Девушка пнула небольшой латунный цилиндр. И он со звоном откатился под машины, задев целую россыпь точно таких же крупнокалиберных следов Трёхчасовой войны.
— Смотри-ка... Двенашки пулемётные подмёл кто-то. — Раздался из-за моей спины голос Молота. — Научились собирать, что ли...
— А эти от чего? — Длинные жёлтые цилиндры, на которые указала Алиса, были размером с высокую рюмку.
— От пушек с бэтров. Тридцать миллиметров.
Стараясь не наступать на человекообразные тени, я перешёл трассу и нажал на кнопку индикатора, не вынимая его из нагрудного кармана. И он сработал:
— И так теперь по всей стране... По всему миру...
— А? — По выражению моего лица девушка догадалась, что в равнодушной фразе заключался вопрос. — А... Не знаю... Но раз никто за полгода не объявился, то, наверное, везде так. — Она тоже торопливо перешла по гладкой зеленоватой поверхности и махнула в сторону заборов. — Там сейчас ещё проволока будет. Надо будет порезать. Вряд ли тут кто-то перелезал раньше.
Неожиданно без вступления за моей спиной заговорил Молот:
— У меня был паренёк в лагере, старшина-контрактник. Радист из подмосковной части одной, где-то на юге... Дальнюю связь обеспечивал. — Похоже, что старик окончательно перестал дуться на нас и вновь был готов приступить к единственному доступному ему развлечению — без устали болтать. — Прибился в мае. Весь тощий, в чирьях... Шишки уже с голодухи жрал!
— Это такой рябой который? — Поинтересовалась Алиса.
— Ага, он. Так и прозвали в итоге... Короче, мы с пацанами на него насели сразу, как подкормили — чё да как там у вас, у армейских. Может где схоронились... Может чё знаешь за склады со стрелковкой... Рябой всё поначалу отпирался... Военная тайна, все дела... Не, ну я, конечно, принципиальность уважаю, чё уж... Но он прям совсем не понял, куда попал... Еле доказали, что нет уже никакого минобороны и прочих, кто с него за разглашение спросить сможет. По факту, как выяснилось — и не знал-то ни хрена... Не больше, чем мы сами уже успели найти... Но про самое начало кой-чё интересного рассказал, конечно... Он за приборами своими как раз дежурил, как тревога по всем каналам в апреле пошла.
Сделав паузу, он явно хотел получить подтверждение того, что его рассказ слушают с интересом. И Алиса не выдержала первой:
— Ну и чего он там надежурил-то?
— А того, что пиндосы сначала на нас и китайцев подумали. Когда интернет упал, электричество обрубилось и дым этот со всех щелей полез, как вон на дамбе уже видели... И в эфире только эти гостёвские клекотания, типа тех, что серв издавал. Или скрежет, как от глушилки. Там на западе местные военные тоже чё-то без красной угрозы как-то малость деграднули умом... И, короч, подумали, что это бурятские шифровальщики между собой обмен секретными данными ведут. На бурятском. И что это наша десантура уже около белого дома высаживается с дымовой завесой. Им, дебилам, на слух что русский, что бурятский, что китайский — почти одно и то же.
— Прям уж так и одно? — Девушка вполне справедливо не поверила в байки болтливого бандита. Но не стала спорить дальше, а поинтересовалась: — А ещё кто-нибудь выходил на связь? Другие страны какие-нибудь?
— Ага. Китайцы на индусов подумали. Что это один из их языков. Их же там до едрёной матери в этой Индии... Но круче всех Корея выступила. Которая северная. Эти вообще без палева с козырей зашли — сразу по японцам отбомбились. Чисто так — на ход ноги. Правда, тоже почти ничего не долетело. Поплавилось... Да вот как эти танки — ещё на взлёте или где-то над морем.
— А корабли дальнего плавания... Космонавты... Которые настоящие... — Равнодушно воспроизвёл индикатор мои мысли. — С ними что...
— А вот щас может как раз и узнаем! — Усмехнулся старик. — Алиска! Ты до самого ЦУПа хочешь всё время вдоль канала идти?
— Да. А то заблудимся по сумеркам. Только спускаться больше не будем. Там впереди таких пересечений всё равно больше нет.
Я решил, что пора уже уточнить давно назревшее сомнение:
— ЦУП... Это же Центр Управления Полётами... Правильно понимаю...
— Ну да, правильно. Он же в Королёве. Как и весь остальной Роскосмос. — Кивнула девушка. — Был...
— И что там... Теперь... — Пробубнила коробка индикатора.
— Увидишь... Вон там проволоку разрежь. Вроде меньше всего намотало.
Пока я щёлкал колючку, соединив штык и ножны, Алиса бдительно оглядывала шоссе в обе стороны.
А Молот опять заскучал:
— А вы вот, молодёжь, как думаете — гости, они чё, правда из космоса? — Сейчас, когда я пригнулся над спиральными заграждениями, он смотрел с моей спины прямо в тёмное небо. Без привычного зарева со стороны столицы за прозрачными облаками уже были видны первые звёзды.
— Не уж точно не из Северной Кореи. — Пожала плечами Девушка.
— А профессор что на этот счёт говорил?
Покосившись на Алису, я заметил, что она перестала недовольно хмуриться. С её приёмным дядей у девушки явно были связаны только хорошие воспоминания. И старик об этом наверняка догадывался. И ещё он наверняка знал, что она очень любит лишний раз поумничать.
Поэтому Алиса легко приняла его пас:
— Говорил, что межзвёздные путешествия крайне маловероятны. По крайней мере, для кого-то, кто похож на человека. Космос — это совсем не наша среда обитания. Расстояния и время — тоже не в наших масштабах. Космическая радиация... Пыль...
— Пыль?
— Вакуум не такой уж и пустой, как кажется. По крайней мере, если передвигаешься по нему с околосветовыми скоростями. — Сейчас она опять явно повторяла чужие фразы. Обычно я таких менторских интонаций от неё не слышал. — Если даже на миллион километров попадётся хотя бы одна пылинка... Хотя бы даже просто несколько молекул... То кинетическая энергия от такого столкновения разнесёт звездолёт на атомы.
