– Сэр… как себя чувствует преторианка Кави?
– С ней все в порядке, с поправкой на обстоятельства. Некоторое время она проведет в больнице, а потом, когда поправится, не сможет выходить на боевые задания. Ногу ты ей сломала… одним словом, очень удачно ты ей сломала ногу.
Мэй передернуло при одном воспоминании о залитом кровью лице Кави. Преторианцев вообще-то трудно ранить. «А еще труднее убить. Однако Порфирио они убили».
– Прошу прощения, сэр. Я должна навестить ее в больнице и принести извинения.
Ган фыркнул:
– Вот этого я бы делать не рекомендовал. Думаю, ей не скоро захочется тебя увидеть. И я бы на твоем месте бойцов из Индиго избегал какое-то время.
И он пристально оглядел Мэй. Внимательно, не упуская ни единой детали, словно взвешивая на невидимых весах.
– Ну. Задавай свой вопрос.
– Сэр…
Мэй пришлось опустить голову – она не выдержала его взгляда.
– Кави… она медленно двигалась. Она должна была среагировать быстрее. Что случилось с ее рефлексами? Что-то тут не так, но что?
Ган долго не отвечал. Настолько долго, что Мэй осмелилась поднять на него глаза.
– Вполне возможно, что ничего необычного не произошло. Возможно, ты опередила ее в скорости, вот и все.
Ну, что со скоростью у нее все в порядке, Мэй знала. Но она также знала, что в тот раз что-то там было такое не то. И это «не то» не давало ей покоя. Но не пререкаться же ей с генералом? Поэтому она не стала развивать тему. Ган сказал, что Мэй может идти, а когда она подошла к двери, в голове вдруг возник последний вопрос.
– Сэр, мой имплант дезактивируют в качестве наказания?
Такое случалось прежде, и подобная мера страшила ее не меньше отставки или вынужденного бездействия.
Ган искренне изумился. Такое с ним, кстати, редко случалось.
– Что?.. Конечно, нет. Неужели я способен отправить тебя в провинцию без защиты? И ты сохранишь свои звание и должность. Правда…
Мэй застыла на месте. Она не знала, что сейчас скажет генерал, но что-то в его голосе слышалось такое, что никак не соответствовало прежнему неофициальному тону. С другой стороны, она не могла так легко отделаться.
– Есть тут один нюанс. Тебе нельзя носить преторианскую форму до особого разрешения. Миссия такова, что форму носить и вовсе не придется, но если что, наденешь серую.
Ган прав. Это всего лишь нюанс, но слова его отозвались в сердце Мэй такой болью, словно ей зачитали приговор о тюремном заключении. «Тебе нельзя носить черное». До этого момента она не осознавала, какое значение имела форма в ее жизни, насколько определяла ее. Конечно, имплант, звание – все это важно, но черное… у него была особая власть и особая сила. Она оглядела парадную форму, к которой только недавно с таким презрением отнеслась. А теперь она бы отдала что угодно, лишь бы оставить за собой право носить ее. «И сколько времени должно пройти, пока мне не разрешат надеть черное снова?»
Ган склонил голову к плечу и удивленно поглядел на нее.
– Все хорошо? Или возникли проблемы?
– Нет, сэр. Никаких проблем. – Она сглотнула.
Никакого черного.
– Я – солдат Республики.
Глава 2
Нищий у дверей
Вороны заметили ее раньше Джастина. Глазастые птички, ничего не скажешь, – а ведь они всего лишь создания его воображения.
«Крутая телка», – заметил Гораций. Он никогда не стеснялся в выражениях и говорил то, что думал.
«Обычно она носит черное», – сообщил Магнус. К чему он это сказал – непонятно. Так выражался один однокашник Джастина. Парень четыре года жестко просидел на траве, но колледж умудрился окончить с отличием.
И даже если надоедливая птица была всего лишь досадной галлюцинацией, разговаривающей внутри головы Джастина, Гораций оказался прав на все сто процентов. Фантастической красоты женщина. Странно, что люди не застыли на месте с открытыми ртами, когда ее увидели. А она задержалась на пороге, высматривая кого-то в толпе – в бар набилось порядочно народу. Наверное, у нее свидание и она смотрит, подошел ли ее спутник. Или просто приглядывается к бару. Джастин уже третий раз подходил к стойке и думал, что выпьет еще. Потому что шесть вечеринок за шесть дней – это слишком много, и ему надоело улыбаться. Лицевые мышцы уже сводило, знаете ли.
Женщина сделала несколько шагов, все еще выглядывая кого-то в волнах табачного дыма. Двигалась она по-особому. Но так, что Джастин никак не мог понять, кто же она. Грациозна – но не как танцовщица. К тому же походка очень уверенная, и голову она держит высоко – значит, не просто уверена в себе, но и считает себя выше других. Может, она спортсменка. Нет, не то, хотя кто его знает…
«В ее волосах запутался свет зимнего солнца», – проговорил Магнус – ни дать ни взять безнадежно влюбленный. А ведь ворон бормотал в голове Джастина! И тем не менее – неплохая метафора. Не золотые, но и не платиновые. Волосы, в смысле. И прическа – прелестная и немного старомодная: волосы зачесаны назад и как-то так свернуты на затылке. Шея открыта – а красивая, кстати, шея.
– Джастин!
На спину обрушилась тяжеленная лапища. От удара Джастин заплевал игральные кости коктейлем и чуть не рухнул вниз лицом на стол. Вздохнув, он отвернулся от блондинки и растянул губы в подходящей случаю улыбке. И вновь сосредоточился на игре.
– Ну так что? Ставить будешь, нет?
Кристобаль Мартинес, собственно, и устроил эту вечеринку. А самое главное, он покровительствовал Джастину. Улыбался Кристобаль широко, демонстрируя все тридцать два зуба. Таких белых, что в темноте светились. А вот это никакая не метафора. Это такая мода здесь теперь, на какое-то особое ультрафиолетовое отбеливание. Здесь, в Панаме, и не такое увидеть можно. Суровые люди здесь живут, даже, можно сказать, склонные к экстриму.
– А то ж смотри, ты ж вроде еще при деньгах!
Сказано это было соответствующим тоном. Мартинес знал, чем закончится сегодняшний вечер.
– Да-да-да… – Джастин сделал ставку и оглянулся.
Блондинка, естественно, испарилась.
«Да у стойки она», – сообщил Гораций.
Точно. У стойки. Ей как раз барный автомат что-то наливал. Джастин подергал Кристобаля за рукав и кивнул:
– Ты ее знаешь?
Кристобаль оглядел женщину с ног до головы и слегка нахмурился. Татуировки на лице – языки пламени, опознавательный знак его банды – пришли в движение.
– В первый раз вижу. Похоже, она тут без приглашения – ну и ладно, пусть красотка повеселится, мне не жалко…
Посмотрел-посмотрел – и отвернулся. Внимание Кристобаля трудно удержать. То ли дело кости – как раз выпала семерка, и Мартинес торжествующе заорал.
– Она из военных. В армии служила, сто процентов, – сказал Хуан.
Он как раз подошел и встал рядом. Джастин не сразу понял, о ком речь.
– Кто? Она?.. Да ладно тебе.
– Рыбак рыбака видит издалека. Смотри, как она держится.
Хуан одарил женщину еще одним пристальным взглядом и вернулся к игре. Но добавил:
– Кстати, она из наших. Либо из ВС – Восточного Союза, либо из РОСА.
Сам Хуан был из ВС. Джастин сбежал бы туда недолго думая, но увы. Восточный Союз неукоснительно соблюдал заключенные с братской страной договоренности касательно изгнанников.
– Это почему же?
– На платье ее посмотри. Ставку-то делай.
Джастин послушно выложил деньги на стол и обдумал сказанное. А ведь Хуан прав. На женщине крепдешиновое платье цвета темной сливы, без рукавов и с воротником-стоечкой.
«Крепдешин? Ты знаешь, что такое крепдешин? Подумать только…» – фыркнул Гораций.
«Пришлось выучить. Давно, правда, это было…» – вздохнул Джастин.
Платье облегало изящную женскую фигурку. Не длинное и не короткое – чуть выше колена. На вкус Джастина, то что надо: будоражащее и в то же время элегантное. По местным стандартам – глаз положить не на что. В Панаме нынче в моде платья цвета вырви глаз, понаряднее – безвкусные, зато с декольте до пупа.
«Для местных слишком рафинированная дама», – согласился Магнус. Выводы Джастина касательно женской моды его вполне удовлетворили. И то хорошо. «Жена среди жен. Звезды и цветы – ну?.. Неужели не видишь?»
