— Ведь это так просто. У всех на виду, но никем не замечено.
— Кто? — повторил Чиж. — Что им нужно?
— Им нужны мы. Я, мой сын, все остальные, — улыбнулась Анечка. — Они не любят день, им неприятен свет. Но скоро стемнеет, и тогда…
Она подошла к окну, выглянула наружу.
Чиж не успел понять, что произошло. Раздался короткий сухой щелчок. Время замедлилось, растянулось, как смола. Долгие мгновения Чиж наблюдал, как Анечка отшатывается в комнату, голова ее почему-то запрокинулась. Во все стороны полетели осколки, брызги, красные искры в красном свете заходящего солнца.
Так же невыносимо медленно Чиж вскочил с места, мир завертелся от головокружения. Он схватил на руки мальчишку, метнулся и привалился к стене. С силой вжал лицо ребенка в плечо.
— Мама!
Он оказался невероятно сильным для своих лет. Брыкался, как разъяренный зверь, укусил Чижа в искусственную руку. Чиж не обращал внимания. Он оцепенело смотрел на упавшее тело Анечки. От лица женщины не осталось ничего, лишь бурое месиво, да сочащаяся кровь.
— Тихо, тихо… — прошептал он.
Мальчишка свирепо мотнул головой, вырвался и отчаянно завизжал, обернувшись к матери.
— Мама!
Чиж схватил его в последний момент. По подоконнику чиркнула еще одна пуля, взорвалась фонтаном бетонного крошева на другом конце комнаты.
— Мама! Мама!
Мальчишка повторял одно и то же, как заводная игрушка. Чиж снова взял его на руки, двинулся вдоль стены к дверному проему. Его трясло в лихорадке, мысли заполошно вертелись, будто набирающая скорость пестрая карусель.
Он выскользнул в перевернутый боком коридор, совсем не понимая, куда теперь бежать. Ребенок обвис, как ворох тряпья. Но и кричать перестал, а значит, у них был еще хоть один шанс уйти незамеченными. Чиж долго блуждал среди обломков, прежде, чем нашел ход наружу. То и дело казалось, что где-то спрятаны еще ловушки, но теперь попадание в них приравнивалось к смерти. Их не ждали у выхода. Пригибаясь, чтоб не было видно с берега, Чиж перехватил мальчишку поудобнее, рысью заспешил в заросли.
Не раздалось ни шороха, но Чиж почувствовал, как что-то укололо его в ногу. Оступился, но припустил быстрее. Ребенок вздрогнул, вскинул голову. Чиж шмыгнул за какой-то разлапистый куст, опустил мальчика на землю.
— Что с вами, дядя? — спросит тот тихим, срывающимся на плач голосом.
— Ничего. Устал очень.
Чиж не знал, что делать. Если ребенка должны забрать, то где и когда? И куда теперь бежать, где прятаться? Назойливая, зудящая боль мешала сосредоточиться. Он попытался обернуться, но лишь завалился в траву. Ноги не слушались, будто чужие. Приподнял голову и заметил тонкий блестящий дротик, торчащий из бедра.
— Мальчик, а ты умеешь быстро бегать?
— Умею, — растерянно ответил ребенок и громко шмыгнул покрасневшим носом. — Зачем вы спрашиваете? Что с мамой?
— Все потом, — сказал Чижов, чувствуя, как язык начинает заплетаться. — Ты должен бежать. Покажи мне, как быстро ты бегаешь. Ну, давай. Раз, два…
— Три! — весело крикнул кто-то из-за кустов.
* * *
В землянке было холодно, по низу тянуло ледяным сквозняком. Отсветы тускло горящей керосиновой лампы лежали на грубо обтесанных досках стен.
— А это что за ушлепок?
Мальчик сидел на полу, поджав колени к груди и придавливая к животу правую руку, обернутую каким-то грязным тряпьем. Мужик постоял рядом, осторожно ткнул носком ботинка. Никакой реакции. Мальчик пялился перед собой пустыми глазами.
— Да так, мут очередной, — ответил второй.
— А не скажешь.
Второй открыл какой-то ящик, выставил на стол банку, до краев наполненную чем-то прозрачным, желтоватым. В банке плавала рука, но мужик понял это не сразу. Пальцы покрывала мелкая темная чешуя, вместо ногтей были изрядной длины когти.
— Профессор за такое как следует отвалит.
— А чего не целиком?
— Целиком он ему нахрен не сдался. Кормить нечем, хранить — негде. Я сказал, что малой не от рождения такой, да и вообще, еще до всего родился. Не поверил, сука.
Второй пожал плечами. Ну да, и такое случалось. Был нормальный человек, а потом возьми и начни, к примеру, у него шерсть расти. Последние годы и не такое творится.
— А остальное куда?
— Продам кому-нибудь. Он же теперь типа нормальный.
Банку снова убрали в ящик. Мужики застелили стол газетой, уселись.
Первый кивнул на мальчика.
— А этот, того, не опасный? А то сидит…
— Да он обгашенный. Долго отходить будет.
— Тогда хорошо.
Пару часов спустя оба уже громко храпели. Один за столом, другой на старой раскладушке у стены. Мальчик медленно поднялся, хватаясь целой рукой за стену. Бесшумно прошел вдоль комнаты, покопался в вещах. Нашел теплую куртку, из какого-то свертка выволок ворох документов. Потрепанные старые паспорта и новые местные самоделки. Перебрал, рассматривая даты рождения. Цифры плыли перед глазами. Наконец, попалось подходящее — местный новодел, без фотографии и лишних данных. Павел Аркадьевич Чижов, 2007 года рождения. Где сейчас тот самый Павел, мальчик вполне ясно себе представлял. Главное — старый владелец уже не обидится.
Он надел куртку. В глазах потемнело от боли, когда сунул покалеченную руку в рукав. Положил новые документы в карман. Вслушался в ровное и спокойное дыхание спящих, пошел к столу.
В воздухе стоял плотный запах спиртного. На расстеленных газетах стояли два стакана, лежали остатки нарезанного мяса. Мальчик аккуратно взял в руку перочинный ножик. Держать левой было неудобно. Примерился, чтобы ловчее лежал в ладони. Зубами поднял рукав до локтя. Не хотелось испачкать новую куртку.
Медленно, словно обдумывая что-то, шагнул к раскладушке.
* * *
Мысли мерцали и гасли. Круговорот картинок, воспоминаний, образов заставлял голову раскалываться от боли. Чиж знал, что этот день тянется уже долгие месяцы, и впереди еще много таких же, невыносимо длинных часов. Целую вечность назад он вернулся с дежурства и по привычной лестнице спустился в кротовью нору. И чуть меньше вечности назад видел мужчину с разорванным горлом в Анечкиной разворошенной кровати. И дальше длились и длились мучительные часы. Светловолосый ребенок, мертвая Анечка на полу, среди бетона и мусора.
Этого не могло быть. Столько страшного просто не могло случиться за тот краткий период, от восхода до заката солнца. Чижу показалось, что он видел лишь историю, сказку, рассказанную кем-то вечером перед костром. Больная фантазия невидимого сказочника.
Кто-то прикасался к нему. Чиж открыл глаза, скосил взгляд в медленно темнеющее небо, уже покрытое первой тусклой россыпью звезд. Он лежал на боку, от земли тянуло холодом. Мальчишка сидел рядом, сжав его руку в своих ладошках.
Чиж хотел пошевелиться, но смог лишь поднять голову. Мальчик оживился, придвинулся к нему поближе.
— Тише, дядя, тише.
— Быстро очухался, — сказал кто-то. Чижу понадобилось много времени, чтобы понять, где он раньше слышал этот голос.
Истеричка навис над ним, схватил за волосы, посветил в глаза карманным фонариком.
— Вечно эти дикари брешут. Говорили, часов пять.
Мальчик зашипел, с размаху ударил Антона. Фонарик полетел на землю, и в коротком отблеске Чиж успел увидеть лицо ребенка. Нечеловеческое, с горящими глазами и оскаленными клыками.
— Ишь, дрянь! — буркнул Антон и замахнулся, но бить не стал.
Зашумели заросли, послышались чьи-то шаги.
— Пока все тихо, — отчитался еще один голос.
— Ничего, ждем.
Чижов снова попытался двинуться, но ничего не вышло. Тело было чужим, руки и ноги холодные и мягкие, как у куклы.
— Ты лежи, — сказал Антон. — С тобой мы позже разберемся, когда все закончим.
— Ч-что вы де-елаете? — с трудом выговорил Чиж.
Язык тоже казался неживым, шевелился во рту с огромным трудом.
— Ждем тварей, что за этим выродком придут. Они ведь появятся, да? Он нужен им? Что скажешь?
— Не-езн… — протянул Чиж, но Антон перебил его.
— Да все ты знаешь! Я в курсе, что ты с этой сукой заодно! Ну ничего, мы еще выясним, что это за уроды такие, и откуда они выползли. Все расскажешь, когда мы от них избавимся.
Снова послышались шаги.
— У нас все чисто.
— Хорошо, ждите.
Невидимый боец ушел обратно, шорох в зарослях медленно затих.
Небо темнело, звезды разгорались ярче, потом взошла луна. Вояки ждали в темноте и тишине. Чиж беспомощно валялся на земле, пытаясь унять бешеный стук сердца, громом отзывающийся в ушах. Мальчик так и держал его руку, тер, перебирал пальцы.
— Не бойтесь, дядя, — прошептал он, низко склонившись над Чижом. — Света больше нет, папа-Волк придет и загрызет их всех.
Чиж хотел переспросить, но мысли в голове ворочались быстрее языка. Вновь замелькали беспорядочные воспоминания. Анечка в странном комбинезоне, залитая рыжими лучами комната. «У всех на виду, но никем не замечено».
