Джастину мысль показалась не слишком удачной:
«А то я не знаю, что он хочет мне сказать. Наговорит с загадочным видом всякой ерунды. Дескать, он ни при чем. Потом похихикает у меня за спиной».
Мэй сидела с суровым лицом. Джастин не удержался, чтобы не поддразнить ее:
– А ты впрямь переживаешь за мою личную безопасность! Я-то думал, тебе наплевать!
– Мне все равно, – отрезала она. – В смысле… в общем, не важно. Мне не нравится, что за тобой гоняются всякие верующие психи.
– Будем надеяться, что его задержат, и он испугается. Потом подоспеет распоряжение судьи держаться подальше от моего дома.
Правда, он не стал говорить Мэй, что именно слова Гераки побудили его отправиться по данному конкретному делу. Тесса, которую Джастин расспросил подробнее, упомянула любопытную вещь: Гераки сообщил, что СК нанимает служителей. Джастин кое-что выяснил и обнаружил, что так и есть. Но никто не смог внятно объяснить, почему вдруг возникла нужда в новых кадрах.
Машина довезла их до Дворца Сенаторов, что недалеко от Хейл-сквер. Несмотря на ранний час, в здании правительства РОСА кипела жизнь. Лоббисты и помощники сновали по ступеням парадной лестницы, туристы фотографировали. Экскурсии начинались рано, и Джастин слышал, как гид описывает ветхую хибарку, в которой сенаторы заседали в первые годы после Упадка.
Красный указатель целился в дорожку, ведущую в Национальный ботанический сад – там действительно было на что посмотреть любителям растений, и туда стекались туристы изо всех уголков РОСА. И здесь, конечно, проводили важные правительственные приемы.
На ступенях здания Мэй – которая обычно держалась уверенно и без тени страха – замедлила шаг и… замерла. Джастин оглянулся, не понимая, что происходит. Сенаторский дворец производил огромное впечатление – но не на нее же! Она бывала в этих стенах бессчетное число раз, и преторианцев тут можно увидеть на каждом углу!
Вот и сейчас трое гвардейцев стояли прямо у входа в здание – серьезные, бдительно оглядывающие толпу. Пистолеты у пояса, униформа черная – и оттого резко контрастирующая с белым мрамором. Мрачные ребята, по правде говоря. Служащие проходили мимо стражей совершенно спокойно, но экскурсанты нервно косились и жались в сторонку.
– Друзья? – поинтересовался Джастин.
Что с ней такое? Она пристально смотрела на кого-то. И в глазах читалось странное чувство… Джастин не сразу понял – какое именно.
Однако Мэй быстро взяла себя в руки и коротко улыбнулась. А потом пошла вверх по лестнице.
– Давно здесь не была, вот и все.
Преторианцы окинули их привычными строгими взглядами и чуть-чуть напряглись: солдаты в черном вдруг воззрились на Мэй, явно признав в ней знакомую. Она им кивнула и спокойно прошествовала внутрь. Ледяная вежливость, холодное спокойствие – как она обычно держалась.
Они прошли суровый контроль на входе, и помощница повела их к офису сенатора Лусиана Дарлинга. Им повстречались еще военные – и в черной, и в серой форме. Лицо Мэй было бесстрастным, но когда они добрались до дверей офиса, пара караульных на часах перестали сурово смотреть по сторонам и расплылись в улыбках.
– Коскинен! – воскликнул один. На черном воротнике ярким пятнышком выделялась красная пуговица. – Неужто тебя выпустили?
– А какое декольте, – одобрительно заметил другой и повернулся к напарнику. – Давай обыщем ее в интересах национальной безопасности. Наверняка нам повезет, и она окажет сопротивление. Хоть подеремся в свое удовольствие…
И внезапно случилось нечто совершенно неожиданное. Мэй – просияла. И улыбка ее была настоящей. Как у панамской Мэй. Ее глаза улыбались, уголки губ приподнялись вверх, лицо порозовело. Теперь она просто светилась изнутри, а ведь Джастин уже отчаялся увидеть этот свет снова – во всяком случае после их обоюдных перепалок, пропитанных сексизмом.
«Что, интересно, нужно сделать, чтобы заслужить подобное отношение?» – завистливо протянул Магнус.
«Маршировать в военной форме, – услужливо подсказал Гораций. – И всякие такие неприличные намеки делать».
– Слыхала я, что иначе тебе на сопротивление не нарваться, Чоу, – отозвалась Мэй. – Ну и еще когда унцию сиропчика «Рии» примешь и надерешься!
Названный Чоу преторианец фыркнул в ответ, а его напарник расхохотался:
– Ты почему не с нами?
– Ладно тебе, – заявил Чоу. – Давай повеселимся сегодня вечером. У нас будет классная вечеринка.
– У вас каждый день вечеринка, – откликнулась Мэй.
Помощница вежливо покашляла:
– Доктор Марч? А вот и офис сенатора Дарлинга.
Ей стало явно не по себе: видно, при ней преторианцы вообще не разговаривали. И уж точно не смеялись.
– Да, спасибо, – отозвался Джастин.
Он тоже остался под глубоким впечатлением от того, как легко поддерживали непринужденный светский разговор три машины для убийства.
– Дальше мы найдем дорогу, благодарю.
Помощница быстренько убежала, а Джастин все не мог решиться и переступить порог офиса. Точнее, ему не хотелось уходить. Ведь он лишил Мэй общества ее давних друзей-приятелей – несгибаемых людей в черном…
– Если хочешь, оставайся здесь, – сказал он. – А я прекрасно сам справлюсь. Плюс там, наверное, очередь в приемную.
Он ожидал, что Мэй из чувства долга начнет протестовать, но та лишь повернулась к нему и добродушно произнесла:
– Спасибо.
«Вот что надо было сделать-то, чтобы она улыбнулась! – воскликнул Гораций. – А ведь она опять тебя полюбит, и что же ты делать станешь, бедолага?»
Впрочем, когда Джастин сказал Мэй про очередь, он и не думал, что это окажется чистой правдой – а не удачным предлогом для нее остаться снаружи. Он просидел в приемной целых полчаса. Мэй уже заглядывала в комнату три раза – ее беспокоило, что Джастин сидит в приемной без присмотра. Но он жестом показывал: мол, я в порядке, не волнуйся. Джастин попытался напомнить секретарю, что у него назначена встреча, но та надменно уронила:
– Сенатор очень занят. Другие посетители часто задерживаются у него в кабинете.
А Джастин подумал: ага, конечно. Наверное, спит в кресле и видит сны. В прежние дни Лусиан частенько поступал подобным образом.
Но когда дверь, наконец, открылась, в проеме показались две официально одетые дамы. Они торжественно пожали руки Лусиану, выражая непреходящую благодарность за то, что сенатор уделил им свое бесценное время.
– Прошу, – сообщила секретарша.
– Со мной еще женщина, – промямлил Джастин. – Она заглянет в приемную – и вы ее тоже пустите.
– Еще бы! Ты – и вдруг без женщины! – рассмеялся Лусиан. – Такого просто быть не может!
И он пожал Джастину руку и поманил за собой.
Дверь за ними закрылась, Лусиан уселся на край стола и покачал головой.
– Невероятно! Я когда увидел твое имя среди посетителей, решил, что надо мной пошутили…
А Джастин таращился на старого приятеля и соседа по комнате. Вживую тот выглядел так же, как и в телевизоре, – улыбчивый и обаятельный, с волосами, крашенными в кричащий цвет, который продавщица назвала «модным мелированием».
– Я то же самое подумал, узнав, что на консула баллотируешься.
Джастин прошел прямиком к бутылке скотча – та поблескивала на столике рядом с окном. Хорошо, хоть что-то в этой жизни остается неизменным.
– Могу я?..
– Пожалуйста, пей сколько влезет, – ответил Лусиан.
Джастин почувствовал на себе его оценивающий взгляд.
– Избирательная кампания кипит, но ты, я слышал, уезжал надолго.
Джастин налил себе виски.
– А откуда, интересно? В смысле, я верю, что ты мне за четыре года просто обзвонился, а я не брал трубку и ты был безутешен, но все равно, откуда информация об… отъезде?
– Я поспрашивал. Когда увидел твое имя в списке записавшихся на прием. Точнее, помощник узнал всю нужную информацию.
Лусиан резко посерьезнел:
– Эй! Что ты умудрился натворить? Тебя в изгнание отправили, дружище! А теперь – вернули. Я вообще не знаю, что предположить.
