Я сначала было обрадовался. Подумал, что мой час еще не пробил. Только вот как ощупал голову, из меня тут же улетучился весь позитив. Черепушка была не просто поранена. Она была откровенно разломана. В щепки. Как бы еще нагляднее… Если вынуть оттуда остатки серой массы, которую я гордо называю мозгами, то получился бы отличный бокал для вина. Или для виски. Но для такого объема нужна железная печень. Или опыт работы в СТО, чтобы столько осилить.
Узнать, что же со мной случилось, как и что случилось в мире, было достаточно проблематично. Я проспал, если так можно выразиться, совсем недолго. Только за это время почти полностью пропали связь, электроснабжение и живые люди в целом. Я имею ввиду не всю планету, конечно, а исключительно место моей дислокации. А тут людей и так было не много. Видимо, они все или уехали, или отправились в мир иной.
Хорошо хоть интернет отрубился не сразу, а комп у меня стоял включенным. Судя по паре открытых у меня тогда страниц, нас постиг самый настоящий зомби-апокалипсис. Со всеми типичными для этого проблемами: хаос, разруха, невозможность власти контролировать остатки населения, ну и потеря связи. Собственно, именно на этом пункте мои познания и заканчивались. Можно конечно предположить, что в городах было хуже всего, что выжили некоторые военные базы и малонаселенные города, а повсюду бродят разрозненные группы выживших…. Недостаток информации по теме я восполнял сериалами.
Что еще оставалось делать честному мертвецу, когда за воротами жуть творится? И непонятно, когда все это кончится? Правильно, не выходить за ворота. Первую неделю я с этим успешно справлялся. Затем как-то спокойнее стало, что ли. Там уже и начал обустраиваться. Дом переделывать, выходить на прогулки.
Изучение изменений в собственном теле вообще было отдельным пунктом в первое время моей жизни. Я мертвый, етить! Надо понимать, что мне вообще теперь нужно делать с собой, чтобы оставаться … в надлежащей форме.
— Но зомби тоже люди… Только немного сдохли.
Голод мне теперь не страшен. Без еды, как оказалось, я могу находиться сколь угодно долго. Делать этого я, конечно же, не буду. На третий день моего эксперимента меня стал преследовать навязчивый запах тухлятины, но этому я значения как-то сразу не придал. Зря. Когда к пятому дню я заметил у себя на плече трупное пятно со следами разложения… В желудок полетело все съестное, которое я только смог найти. Видимо, не в питании дело, а просто чувства голода теперь отсутствует. Одно хорошо — вкусы я все еще различаю. И сырое стал уважать куда больше.
— Нам-ням, аппетитным грузом… В тебе, как в колыбели… Лежат мозги со вкусом… Бельгийской карамели… — я пел эту песню уже очень давно. Идеально подходит к атмосфере и ситуации.
С пробитой головой мне ходить не понравилось. Пришлось изголяться. Для защиты остатков собственного мозга от внешних угроз, конечно же. В этом мне помогли пара алюминиевых пластин, скотч и очень много суперклея. Должна была получиться стильная металлическая набойка на череп! Должна была… Нет, заплатка свои функции выполняет исправно. Только выгляжу я не как стильный киборг, а ближе к ночному кошмару Франкенштейна. Уверен, профессор бы не допустил такого убожества на своем операционном столе. Да и вообще, нормально ли свои мозги клеем фиксировать? Вопрос, конечно, не совсем стандартный. Только вот когда я задумался о том, нужен ли мне сейчас мозг вообще… Лучше все же стальная заплатка. Вместе с ней пришла привычка носить капюшон. Чтоб отражения не пугаться.
Из интересного еще обнаружилось отсутствие в организме крови. Жидкой, я имею ввиду. Вытекла видать, когда головой ударился. Новая теперь вытекать не хочет.
Шутки-шутками, но как в моем организме теперь транспортировались питательные вещества — вопрос на миллион. Или сколько бы там дали в мирное время за открытие «жизни после смерти». А ведь питаться мне нужно, это я уже выяснил.
Еще из веселого — нечувствительность к боли. Чем-то похоже на ощущение от анестезии: прикосновения чувствуются, а вот боли нет и в помине. Вроде бы полезная штука, но из-за этого приходится раз в пару дней проводить регулярный техосмотр собственного тела. Не заметишь вот, как гвоздь в ногу воткнется, а потом ранка подгнивать начинает. И где после этого запчасти брать? Вот и приходится все тщательно осматривать, а при наличии ран — обеззараживать их и заливать суперклеем. В пользе первого я все еще сомневаюсь, а вот суперклей доказал свою однозначную полезность. Головой отвечаю!
— Кажется, готово, — выдохнул я, вновь включая уже настроенную цепь питания.
Свет неуверенно мигнул и разгорелся с новой силой, а я наконец смог вздохнуть спокойно. А затем еще раз, но уже обреченно. Мне снова нечего было делать.
— Эх….. Стоит немного подышать свежим воздухом, пожалуй. Весной он, говорят, помогает умно думать.
Выйдя во двор, я заметил копошащегося где-то возле генераторной Брута. Это милейшее создание, переименованное за свои прошлые грехи, теперь живет вместе со мной. До сих пор диву даюсь, как он не сожрал меня, пока я валялся в отключке. То ли благодарен оказался за свое спасение, то ли больше свежее мясцо любит. Не надкусил, и на том спасибо.
— Брут, ко мне! — крикнул я.
Собачонка оглянулась на звук, увидела меня и пулей помчалась на встречу, разбрызгивая повсюду тонны слюней и пены. Закончив свой забег, он преданными глазами взглянул на меня.
— Сидеть, — сказал я.
Брут сел.
Честно говоря, я был весьма удивлен сообразительности моего нового приятеля, когда наконец занялся его дрессировкой. Вроде бы обычный чихуа, без признаков интеллекта на лице. Но умудряется понимать меня с полуслова. Он даже тапочки мне может принести, серьезно! Если бы не он, скучать бы я начал куда раньше.
Внешне, кстати говоря, он пострадал значительно серьезнее меня. Я вот с виду похож на обычного студента в период зачетной недели. Бледный и будто всегда уставший. Он же не ел те первые несколько дней. Наверное, именно это его маленький организм и подкосило. Шерсть местами слезла, появились язвочки, пена у рта теперь не исчезает практически никогда. Этакий типичной обитатель сумочки какой-нибудь богатенькой стерво- зомби. Ужас, летящий на маленьких лапках, чтобы забрать вашу душу. Смешно и жутко. Хотя не мне такое говорить.
— Ну что, Брут, пойдем прогуляемся?
Пес в ответ ткнул меня лапой. В наших с ним отношениях это обычно означало согласие. Этот жест вообще много что означал, но главное — что мы понимали друг друга. Остальное не так важно.
Остальное было делом пары минут. Сменить одежду на уличную, распихать по карманам некоторые вещи первой необходимости, да взять ключи. Брут все это время крутился где-то рядом и терпеливо ждал, когда мы наконец отправимся на волю.
Выйдя из дома, мы услышали тихий, но весьма ритмичный стук откуда-то из угла забора, с наружной его части. Такой тихий металлический лязг, будто яблоко на крышу падает.
— Кажется, опять какой-то молчун развлекается, — обратился я к Бруту, который в ответ сдержанно рыкнул.
За забором нас ожидало весьма частое в нынешние времена зрелище. Мужчина средних лет, одетый самым обыкновенным для провинции образом, усердно бился головой о мой забор. Целеустремленно так, без перерыва, даже промежутки времени равные выбирал. Разорванный в клочья живот выдавал в нем слегка подгнившего молчуна.
— Эй! — обратился я к мужичку-мертвечку, — Хватит уже, давай катись отсюда!
Мертвец спустя еще пару ударов замер, а затем посмотрел на меня. Повисла напряженная пауза…
Размышлял он недолго, после чего сел на четвереньки и начал делать корявые кувырки. Спустя пару перекатов стало видно, что от моего дома он действительно удаляется. Правда, этот акробат уже на середине дороги запутался в собственных внутренностях. Теперь трепыхался и стал похож на ночной кошмар любителя баварских колбасок.
Молчунами, если что, я называю оживших мертвецов. Они составляют сейчас подавляющее большинство моего круга общения. Они же молчат, почему нет? Да и как-то тяжко постоянно находиться в обществе зомби, ходячих, оживших мертвецов и прочих умертвий. А тут просто неразговорчивые ребята. Вроде и не так печально. Наполовину — психологический трюк, наполовину — порождение моей треснувшей черепной коробки.
