– Глубоко! Прямо, Фёдор Дмитриевич, как вы университет закончили!
– Не закончил ещё – живу покуда. Жизнь – она и есть мой университет самый лучший. И вот что я скажу тебе, княжич... Такому правильному пониманию детей наших надо учить сызмальства. Чтоб только титьку мамкину сосать перестал, а уже понимание было: мамкина титька, сама мамка и Родина – одно и то же есть.
Глава 20
Зелёные леса заполняли всё пространство, просматриваемое через небольшой иллюминатор. Корабль двигался, совершая облёт планеты, но картинка в иллюминаторе почти не менялась. Изредка безбрежный лесной ковёр разрезался тёмно-синими извилистыми лентами рек, оживлялся голубыми пятнами озёр или желтоватыми заплатками степей, которые вытесняли равнинные леса, когда корабль пролетал над гористой местностью.
Костю было невозможно оторвать от иллюминатора, и Иван радовался, что наконец-то он сможет отдохнуть от бесконечного потока вопросов, которыми его засыпал любознательный товарищ весь последний месяц, начиная с того момента, как Воевода сообщил о решении Великого Князя послать их с Константином – двух свежеиспечённых поручиков – на службу в Золярийский гарнизон.
Наконец в иллюминаторе сплошной зелёный массив леса уступил место разноцветным прямоугольникам возделанных полей, а за ними начали выплывать контуры большого города.
Со стокилометровой высоты отчётливо просматривалась демаркационная линия, разделявшая город с севера на юг на две равные половины. Никаких заборов, стен, или каких-либо других инженерных сооружений, разделяющих территорию, не было. Эта линия чувствовалась скорее не визуально, а интуитивно. Она проходила по центральной улице города, по проспекту Иоана III, который тянулся через весь город с севере на юг. Разницу между западной частью города и восточной увидеть глазами было почти невозможно, и только мозг был способен уловить невнятные оттенки в панораме города. Краски в его восточной части искрились свежестью и насыщенностью, а в западной – как-то тускнели, затирались и блекли.
«А-а, вот в чём дело!», – догадался Костя. – «Крыши на востоке – свежевыкрашенные, а на западной стороне их давно не подновляли. И зелёные квадраты скверов и парков также отличаются по цвету – на востоке они дышат свежестью, а в западной части ощущается какое-то увядание, понурость, запущенность...».
Создавалось такое ощущение, что за растениями в восточной части ухаживали, поливали, а в западной они росли сами по себе, дикими, неухоженными – многие болели.
Такая же, мало уловимая разница ощущалась не только в городских скверах и парках, но и на загородных сельскохозяйственных угодьях. Прямоугольники полей в восточной части были ровными, однообразными по цвету, в зависимости от возделываемых культур, а на западной стороне цвет одного поля менялся от насыщенного до блеклого. Иногда виднелись проплешины грунта.
И даже лесные массивы в западной части, что были ближе к городу, часто дробились гигантскими, мусорными отвалами, которые смотрелись со стокилометровой высоты как гнойные язвы на тёмно-зелёной коже вековых лесов.
Константин уже хорошо знал историю из курса офицерского училища и понимал причины таких различий, но не ожидал, что они будут столь наглядными.
– Вань, а почему либералы не хотят обустроить свою часть планеты по-разумному? Ведь жить в чистоте и порядке намного приятнее?
– Хотеть-то они, может, и хотят, но сделать это для них трудно. Мы живём просто – по здравому смыслу. Выгодно – делаем, а если нет надобности – то и силы тратить не будем. Им гораздо сложнее. Прежде чем что-то предпринять полезное, каждый функционер должен позаботиться, чтобы это было принято народом, как инициатива именно его партии. Иначе все дивиденды от полезного мероприятия могут достаться политическим оппонентам. Поэтому им частенько приходится бороться и против даже очень полезных инициатив только потому, что они исходят от соперников.
– Вань, а почему... – договорить не получилось, по громкой связи прозвучала команда. – Занять штатные места. Приготовиться к посадке!
Пассажиры челночного рейса «Земля – Золярия» сошли по трапу и направились к зданию терминала. Обычно их было не очень много, около двухсот человек. Как правило – это специалисты разных профилей, которые прилетают на Золярию для работы по вахтовому графику. Но сегодня пассажиров было гораздо больше – учредили первый туристический маршрут. И земляне, и золяряне проявили огромный интерес к другой планете, которую они ещё никогда не видели, и которая стала для них частью родной страны. Золяряне с интересом изучали Землю, свою прародину, а земляне – Золярию, свою приобретённую колонию.
Разные группы пассажиров ждали разные электробусы.
– Нам не на электробус, а вон к тому зелёному электромобилю, – Иван показал на парковку легковых электромобилей.
– Почему ты так решил? – удивился Костя. – Все встречающие у электробусов стоят.
– Сержант – водитель того электромобиля – нам рукой помахал, – соврал Иван. – Не заметил?
Хотя уже давно существовал закон, жестоко и неотвратимо карающий за малейшее отклонение от правды, врать иногда приходилось. Как ни старайся, а реальную жизнь не втолкнёшь в прокрустово ложе писаных законов. Для этого и существует здравый смысл, потому и правосудие должны осуществлять живые люди, а не беспристрастные компьютеры.
Сержант военной комендатуры не махал прибывшим поручикам рукой. Он связался с Иваном по телепатической связи, но о существовании телепатии дозволялось знать только золярянам. Это дискриминационное ограничение Великий Князь ввёл только под давлением Сергея, скрепя сердце и жестоко мучаясь от раздирающих душу противоречий.
– Серёжа, ведь земляне такие же граждане России! Чем они хуже золяран?
– Ничем не хуже. Но, тем не менее, различия всё же есть? Странно слышать твои сомнения, папа, когда ты сам утвердил кастовое разделение общества. И правильно сделал. Всё логично! Кастовость и без официального признания всегда существовала. Люди – они разные от природы, и глупо этого не замечать. А делать вид, что эти различия не проявляются в материальном благосостоянии человека или его общественном статусе – аморально. По сути – это ханжество, а тут недалеко и до уголовщины – у нас ведь есть уголовная статья «Ложь». Вот и получается, что критикуя официальное признание кастового разделения, мы нарушаем не только элементарные законы логики, но и Уголовный кодекс. Главное, что человеку предоставляется выбор своей судьбы. Никто не заставляет человека выбирать касту «Неблагонадёжные» или «Преступники», но раз ты вступил на этот путь – то и получи. А если ты выбрал государеву службу – то тебе почёт и уважение. А вот за эти привилегии будь готов и к повышенной ответственности, и к некоторым другим ограничениям. Всё справедливо, папа!
– Согласен, сынок, согласен... Только трудно мне мыслить твоими жёсткими, логически выверенными категориями... Уж слишком они прагматичны, безжалостны...
– Насчёт безжалостности – не согласен. А вот прагматичность – как раз и должна быть основной добродетелью правителя.
– Быстрей бы ты заменил меня... Устал я, наверное...
– Потерпи, папа. Немного осталось. Скоро опять займёшься своей любимой историей. Обещаю.
Глава ЭПИЛОГ
Сергей сдержал обещание...
Когда была возрождена из руин Москва и присоединены Финляндия, Польша, Прибалтика и много ещё чего, Стрелецкий Восьмой стал Царём всея Руси. А когда вернул Аляску и земли в Калифорнии, прирезав Грецию, Стамбул, окончательно решив проблему черноморских проливов, вернул Порт-Артур, а также организовав российский анклав в зоне Суэцкого канала,– стал именовать себя Императором Всероссийским.
Могучей Турции пришлось смириться и с потерей Кавказа, и с утратой Стамбула, тем более что Император Всероссийский клятвенно обещал Султану не вмешиваться в его дела на всём Ближнем Востоке, включая Египет. А так же не двусмысленно дал понять, что если Султан возражает против такого расклада, то и не быть ему более Султаном.
