Маша предложила провести выбор планеты голосованием в информационной сети Загроса, но мы с Генрихом выступили категорически против. Во-первых, изначально ясно, что ничего дельного обитатели Загроса не предложат, а во-вторых, после этого они начнут думать, что они на «Титанике» не просто пассажиры, но могут влиять на развитие событий. А это неправильно, я не собираюсь делиться своей властью с какими-то терраформерами. Впрочем, разве ж это власть?.. Всего-то три корабля и… А кстати, сколько человек собралось лететь на «Титанике»?
Удивительно мало - всего лишь сто двадцать девять. Мы поговорили с кораблем, он по моей просьбе проанализировал разговоры в сетевых форумах и сделал вывод, что еще около пятисот человек колеблются и многие из них захотят полететь в последний момент, когда будет уже поздно. Я поговорил с Генрихом и Томом и мы решили, что последний челнок покинет Загрос завтра в полдень и больше мы никого ждать не будем. Том согласился с нашим решением, а больше мы никого не спрашивали.
Корабль перепрограммировал капсулы, Генрих проверил его работу и признал ее безупречной. Корабль очень обрадовался и решил перепрограммировать некоторые другие элементы своего программного обеспечения. Он сказал, что никогда не думал, что в его программах так много ошибок, и, возможно, именно поэтому он думает так странно и его аналитические контуры устроены так неоптимально. Я сказал, что вряд ли дело только в этом и вряд ли стоит рассчитывать, что после перепрограммирования мышление корабля резко улучшится. Тут к нашему разговору подключился Генрих и сказал, что кое-какие положительные эффекты наверняка будут, хотя бы за счет того, что корабль сможет перебросить на мыслительные контуры больше вычислительных ресурсов, чем ему разрешено теперь. Корабль обрадовался еще сильнее и занялся самопрограммированием с удвоенным энтузиазмом. К вечеру он представил Генриху список предлагаемых изменений, Генрих окинул его взглядом и сказал, что ручная проверка корректности новой версии займет не менее месяца. Корабль спросил, что же ему делать - он пока опасается применять изменения без одобрения Генриха, потому что боится, что по незнанию наделал ошибок и некоторые из них могут стать фатальными. Генрих предложил какое-то решение, начал его описывать, но почти все слова в речи Генриха были мне непонятны, и я ушел (точнее, уплыл) из рубки в рекреационную зону. Там Маша занималась на тренажерах, при моем появлении она прервала это занятие и мы занялись другими упражнениями, заметно более приятными. Потом мы залезли в душевую кабину, я выставил полную земную гравитацию и Маша перенесла ее почти идеально, только в самом конце ей пришлось опереться на мое плечо. А когда мы вышли из санузла, оказалось, что корабль, внося изменения в свои программы, забыл, что в санузле может быть включена искусственная гравитация, а этот фактор как-то влияет на что-то совсем другое…
Короче говоря, жизнь текла своим чередом. Обитатели Загроса нервничали, ругались друг с другом и пытались решить, стоит ли рискнуть и отправиться в путешествие или жизнь на Загросе не так плоха, чтобы менять ее на нечто новое и неизвестное. Те жители Загроса, которые все для себя уже решили, грузили вещи в посадочные модули и ругали своих товарищей, которые никак не могут решиться хоть на что-нибудь. Наступила полночь, а ни один из четырех орбитальных челноков «Титаника» еще не был до конца заполнен.
Наташа опять накурилась и пребывала в полной отключке. Том разбирался с внутренним устройством «Титаника» и с тем, как им управлять. Том сильно нервничал - нехорошо будет, если пассажиры поймут, что капитан разбирается в устройстве корабля немногим лучше их. «Адмирал Юмашев» пытался успокоить Тома, он говорил, что поведет «Титаник» сам, на внешнем управлении, но Том все равно нервничал, в том числе и оттого, что боялся гиперпрыжка, буквально до дрожи в коленках. Я его не осуждал.
Маша обрадовалась, что ее адаптация к нормальной силе тяжести почти завершена, и на радостях напилась вдребадан. Мне пришлось отобрать у нее водку и приказать кораблю не выдавать ей алкоголя до тех пор, пока не протрезвеет. Не хватало еще, чтобы ее стошнило, убирать блевотину в невесомости - удовольствие сомнительное. Да и входить в гиперпрыжок в состоянии похмелья - не самая толковая идея.
И на планете, и на кораблях, вертящихся вокруг нее, все суетились, нервничали и напряженно ждали завтрашнего вечера, когда все три корабля уйдут в прыжок. В качестве цели прыжка наметили Хесперус. В краткой справке по этой планете написано хотя бы то, что она очень благоустроена, а то, что контакты с ней недавно прекратились - это даже хорошо, на Земле служба безопасности дольше не будет знать, где мы находимся.
12.
Первый челнок покинул поверхность Загроса в полпервого ночи, через час он достиг «Титаника» и на борту межзвездного лайнера появились первые пассажиры, если не считать детей Тома. В четыре утра стартовал второй челнок, в полседьмого - третий, а в девять утра - четвертый. Разгрузившись, все четыре челнока вернулись на планету и ровно в полдень стартовали опять, забитые до предела. Как и предсказывал «Адмирал Юмашев», в последний момент народ повалил толпами, тридцати-сорока человекам даже не хватило мест в челноках. Поднялся крик, кто-то начал хвататься за бластеры, однако торпеды, появившиеся в поле зрения, быстро остудили горячие головы. Генрих обратился к опоздавшим через громкоговорители челноков и оповестил народ, что после первого же выстрела торпеда, дежурящая в зоне посадки данного челнока, будет немедленно взорвана, и если идиоты, которым не хватило целых суток, чтобы собраться и прибыть в указанный район, полагают, что Генриху будет жалко терять орбитальный челнок или пассажиров, сидящих внутри, то они ошибаются. Генриху на это наплевать и, вообще, «Титаник» пригнали к Загросу исключительно из милосердия и никто никому ничего не должен. Несостоявшиеся переселенцы восприняли эти слова адекватно и ни выстрелов не последовало.
- А если бы они начали стрелять? - спросил я. - Ты бы приказал подорвать торпеды?
- Конечно, нет, - ответил Генрих. - Когда капитан на борту, такой приказ может отдать только он. Так что задавай этот вопрос себе.
Я задал этот вопрос себе и не смог на него ответить. С одной стороны, если угроза высказана, то ее надо исполнять, но, с другой стороны, убить пятьдесят людей, которые виновны только в том, что оказались в неудачном месте в неудачное время… Иоганн на моем месте не колебался бы, но я не Иоганн.
- Наверное, не приказал бы, - сказал я. - Попытался бы поднять челнок вверх с максимальной перегрузкой, может, приказал бы торпедам лазерами пострелять…
- Чтобы стрелять лазером, торпеда должна опуститься совсем низко, - заметил Генрих. - Ее тут же собьют бластером и на этом все закончится. Ну ладно, на крайние меры идти не пришлось и то хорошо.
- Когда стартуем?
- В час челноки будут на борту «Титаника», - сказал Генрих. - Часам к трем закончится разгрузка, пассажиры распределятся по каютам, получат вакцину… Часа в четыре можно будет стартовать, самое позднее - в пять.
- Хорошо, - сказал я. - Значит, назначаем старт на пять вечера. Корабль! «Титаник» и «Оз» уже получили программы прыжка?
- Конечно, - ответил корабль. - Уже давно.
- Вот и замечательно, - резюмировал я. - Ждем пяти часов, а пока… может, выпить по чуть-чуть за успех мероприятия?
- Не стоит, - сказал Генрих. - В прыжок выпившим лучше не уходить. Отметим успех на месте. Если, конечно, будет, что отмечать.
Глава пятая.
ГИББОНЫ
1.
В прыжок мы ушли в четыре ноль девять - я был слишком пессимистичен, когда оценивал, сколько времени займет предстартовая подготовка. Уже в четыре ноль пять все было готово, а в четыре ноль девять накатила смертельная волна небытия, электрошок, адская дрожь сотрясает тело и душу, а потом изнутри накатывает новая волна - волна наркотической бодрости, сотворенной стимуляторами, и снова все хорошо, все здорово, капитан корабля и по совместительству командир эскадры из трех кораблей бодр и весел и все замечательно.
