— Маршал, — привлёк к себе внимание коммодор Гергар, — обратите внимание на «Кефайнзель».
Он хотел было добавить нечто ехидное, однако зрелище на обзорном экране оказалось слишком жутким. Только что погрузившийся в песок почти до середины корпуса «Кефайнзель» начал подниматься — песок реками стекал с его покорёженных бортов. Орудия двигались, как будто сами собой, наводясь на лежащий на боку пиратский крейсер — такой синхронности нельзя добиться самыми суровыми тренировками. Мортира чуть отставала от них, её поворотный механизм был сильно повреждён взрывом снаряда. Он плевался искрами, осыпая корпус линкора, но кое-как, рывками, перемещал громадное орудие.
— Как такое возможно? — произнёс Гергар, позабыв обо всех колкостях на свете.
— Это сила, — произнесла Мианг, — и я знаю, кто делится ею.
— Значит, и он тоже здесь, — хищно усмехнулся Размус. — Ускорить подготовку Вайверна!
— Ты не должен… — начала было Мианг, но Каран бесцеремонно перебил её.
— Не забывайся, я — маршал Геблера, а ты лишь мой адъютант.
После таких слов Мианг сразу сдалась — спорить в подобных ситуациях с Размусом было бессмысленно.
Кефайнзель
Он больше не был вице-адмиралом песчаного флота Аве, не был Вандеркаумом, даже человеком он больше не был — он стал Кефайнзелем. Это не было слиянием человека и машины, как в легендарных омниботах. Тот, кто ещё недавно был человеком по имени Вандеркаум, сейчас стал стальной громадой весом в сто восемь тысяч канов. Он чувствовал, как песок скребёт по его повреждённой броне, сдирая краску. Ощущал работающий с перебоями, покинутый командой двигатель, как собственное сердце, — и заставил его прийти в норму. Полуослепнув из-за разбитых приборов наведения, он однако достаточно хорошо видел цель. Каких сил стоило Кефайнзелю вырваться из объятий песка, будто самого себя вытащив за волосы, мало кто мог бы себе представить. Он начал разворачиваться к лежащему на боку врагу.
Кефайнзель был повреждён, но не сломлен, словно дракон, потрёпанный в недавней схватке. У него ещё остались клыки и когти, и силы, чтобы пустить их в дело.
Первым делом он обрушил на лежащего на боку, подставив оставшиеся без защиты внутренние отсеки, врага залпы скорострельных пушек. Длинные очереди сорокамиллиметровых снарядов пробивали переборки, убивая тех, кому не повезло оказаться неподалёку от громадных пробоин. А следом начал наводить пару четырёхсотмиллиметровых орудий, и не поспевающую за ними «Толстушку Берту». Кефайнзель чувствовал повреждение поворотных механизмов мортиры, однако раз за разом толкал её вперёд, отчего та двигалась рывками. Со скрипом, снопами искр, но двигалась. Кефайнзель сам, без участия сбежавших комендоров, заряжал пушки, запуская машины и механизмы, которым теперь вовсе не требовались человеческие руки.
Ещё немного, и он обрушит на врага всю свою ярость — пламенем и сталью.
Однако момент триумфа оказался испорчен. Какая-то жалкая блоха, ростом всего в девятнадцать с небольшим шарлей решила помешать ему. Красный боевой робот мчался по броне, вминая её тяжёлыми ногами. Он обрушил кулак на ствол первого четырёхсотмиллиметрового орудия, пробив его в тот момент, когда снаряд рванул по каналу вперёд, готовый врезаться в цель. От удара фугас сдетонировал, разорвав ствол орудия — тот распустился посередине, будто жутковатый цветок. А красный робот уже накинулся на вторую четырёхсотмиллиметровку, в прыжке ударив его в основание казённика. Громадную пушку сорвало с повреждённой станины, и она завалилась на бок с оглушительным грохотом.
Кефайнзель перевёл все сорокамиллиметровые скорострельные пушки на новую цель. Те хлестали пространство верхней палубы плетьми длинных очередей, однако красный робот мчался среди них, как будто бы не замечая. Он легко уклонялся от самых опасных, и не прекращал движения — скорость его оказалась просто невероятной для боевой машины таких размеров.
Оказавшись на носу Кефайнзеля, красный робот высоким прыжком перемахнул через «Толстушку Берту». Разделался с парой турелей, прикрывающих её с такой лёгкостью, будто от назойливых мух отмахнулся. А после началось самое невероятное. Красный робот вцепился руками в поворотный механизм мортиры и потянул его вверх. Сначала Кефайнзелю были смешны его усилия, однако когда он ощутил, как рвётся металл, как вылетают из креплений болты, как орудие главного калибра медленно, но верно отделяется от корпуса, ему сразу стало не до смеха.
Он услышал трубный глас, жуткий крик красного робота — звук абсолютно животный, без тени разума. Он чувствовал боль, словно из него с мясом и кровью вырывали кусок, да так оно и было на самом деле. А потом осталось только ощущение потери. Ему словно вырвали зубы и клыки, оставив безоружным, слабым… Поверженным.
Снова засбоил двигатель, и Кефайнзель начал оседать на песок. Он был ещё жив, но жить не хотел. Несмотря на дарованную незнакомцем силу, он оказался слабаком, а слабакам нет смысла жить.
Кабина Вайверна
Каран Размус летел мстить — за сломанную жизнь. Он отлично знал, кто виноват в его падении, из-за которого он стал лишь жалким маршалом Геблера. Но теперь-то он поквитается с ублюдком. Длинный меч в руках Вайверна дрожал, с такой силой сжимал пальцы, погружённые в сенсорные перчатки Размус. Конечно, такой связи с машиной было далеко до той, что обладают легендарные омниботы и их пилоты, однако ему хватит и этого. Более чем достаточно.
Благодаря крыльям, он мог дольше держаться в воздухе, а не парить над песком, оставляя за собой длинную волну. Вайверн обрушился на стоящего на броне разбитого и снова погружающегося в пучину вечно голодного пустынного языка, противника. Усиленный весом Вайверна и скоростью почти вертикального пикирования выпад должен был насадить красного робота на клинок будто бабочку на иглу. Но этого не произошло — Каран Размус, как прежде лейтенант Гостегард сотоварищи, недооценил своего врага.
Клинок проскрежетал по красному предплечью, даже краску не содрав, противник Размуса тут же крутанулся на месте, впечатав падающему сверху Вайверну колено в бок. Броня прогнулась и пошла трещинами, однако выдержала. Рыкнув от ярости, Каран врезал врагу рукояткой по шлему. Точнее попытался, потому что тот легко перехватил его запястье, остановив замах. Левой рукой красный робот, не транслировавший в эфир никаких позывных, ударил в то же место. Кулак пробил броню, оставив в ней внушительную брешь. В этот момент Размус понял, что проиграл — снова.
Быстрым прыжком он разорвал дистанцию, чтобы атаковать мечом, но враг не дал ему сделать этого. Он тут же оказался вплотную к Вайверну, обрушив на того удары кулаков, коленей и локтей. Размус пытался отбиваться, хотел разорвать дистанцию, но враг не позволил — он двигался куда быстрее Вайверна, хотя и превосходил того габаритами.
Жёлтая броня Вайверна трещала, Размус понял, долго ему не продержаться — враг просто разберёт его на запчасти. И так уже куски корпуса и какие-то болты летят в разные стороны, а робот всё хуже слушается рычагов. Тогда он рванул в атаку, наплевав на оборону. Вспомнив все уроки рукопашного боя, Размус подставил плечо под удар, чтобы атака врага придала дополнительную инерцию его движению. Прокрутившись на месте, он полоснул мечом, целя в шею противника, и ему почти удалось достать его. Размус видел, как заточенная до бритвенной остроты режущая кромка клинка едва не коснулась места соединения шлема с доспехом. Он мог — мог! — одним удачным ударом отсечь голову врагу, что не давал ему спать много лет. Разделаться с худшим своим кошмаром. Прикончить наконец демона Сонгми!
Размус едва осознал свой провал, когда красный робот, перехватив ему руку, сломал её, как будто она была сделана из дерева. Легко вывернув повреждённую конечность, он дёрнул изо всех сил, вырвав её из плеча и отбросив подальше. Вайверна, продолжавшего двигаться, шатнуло вперёд, и он завалился на красного робота. Тот подхватил его, будто перепившего приятеля, чуть присев поднял над головой на вытянутые руки. Только повиснув на страховочных ремнях кресла Размус осознал до конца своё поражение. Полное поражение.
