Ну да к пятнадцати Рен так и так уже найдёт себе пару, не утерпит. Того же Тоша окрутит, например. Ему только моргни… кто бы вообще на его месте отказался?
Гм. Надо бы на этом сыграть. Это сейчас Тош ей не нужен — именно потому, что заранее согласный, а вялая добыча не заводит. Но стоит повысить его ценность как трофея, например, старым добрым мотивирующим появлением конкурентки на горизонте, и… хех.
А ведь всё это тоже вполне себе политика. Семейная.
Внутренняя».
Обдумывание планов не мешало Мийолу, привыкшему к многозадачности благодаря своим магоклонам, подмечать ещё кое-какие нюансы в поведении подопечных. И подмеченное ему нравилось. Да, Тош и Рен отвлекались на вольнотрёп с ним — но строго по очереди. Пока один из пары дежурных смотрел на призывателя (или даже не просто смотрел, а кокетничал, как одна рано созревшая кураса), второй не отрывал глаз от иллюзий системы наблюдения. Стоит Тошу глянуть на Мийола, чтобы вставить свою реплику — Рен сей же момент разворачивается к иллюзии, цепко подмечая изменения в отображаемой местности, сверяя их с собственной памятью.
Молодцы, что тут скажешь. Хорошая командная работа.
И само по себе, без предпосылок, такое не возникает: такое можно только натренировать. А кто именно натренировал, долго гадать незачем. Ригар тут, конечно, тоже молодец.
На волне своих открытий призыватель чуть было не выпалил: «А хотите отправиться со мной на дежурство? Да, на границу диколесья с чернолесьем, в укреплённый лагерь ресурсного отделения… на неделю. Да, почти как настоящие Охотники». Но сызнова вспомнил про труды отца — и отложил вопрос до консультации с ним.
Раз уж в своё время поддался лени с опаской и переложил ответственность на старшего родича, то теперь делать такие предложения через его голову как-то… некрасиво.
— …хорошая идея, — сказал Ригар ближе к вечеру, когда сын выловил его для беседы тет-а-тет. — Будет прекрасным поощрением. Я сам хотел просить тебя о чём-то таком, и очень рад, что до отправки в охотничий лагерь ты додумался сам. Что подтолкнуло?
— Внезапное осознание, что я запустил свои… социальные обязанности. Для Санхан время ещё выкраиваю, да и то там времяпровождение в основном горизонтальное, а вот остальные…
— Взрослеешь, значит.
— Наверно.
Помолодевший мужчина мягко улыбнулся:
— Не наверно, а точно. Со стороны такое видно лучше.
— Ха. Буквально сегодня я поймал себя на том, что Рен и Тош весьма заметно подросли за время знакомства. А ты, значит, примерно так же смотришь на меня с Васькой?
Ригарова улыбка стала шире.
— Конечно. Как же иначе? Без пригляда не оставляю, иначе какой из меня отец?
— Из тебя — отличный. Мне… то есть — всем нам с тобой очень повезло.
— Не перехвали. Самолучшему гончару не вылепить из песка даже простой горшок.
Поговорка в тему.
Базилар 22: внешняя политика
— Чего припёрся?
— За новой сверхдозой твоей запредельной вежливости, конечно! Соскучился по ней!
— Заходи, коли так. Чего-чего, а уж запредельной вежливости мне не жаль. Правда вот, нормальные-то люди её даже с доплатой не берут…
— Когда захочу нормальности, побегу отсюда с воплями ужаса. О, девушки! А мы тут опять нормальность осуждаем, то есть обсуждаем, то есть должен констатировать, что вы совершенно ненормально хорошеете со дня на день.
— Отстань от моих девушек, чужеродное чудовище! Или своих мало?
— Да ладно тебе. Ненормальность ненормальностью, но если ты не заметил, что Сенналь сделала новую причёску, а Витра изменила своей любимой сине-серебряной гамме… то мне жаль.
— Ах, драгоценный гость! — Сенналь, со «смущённой и милой улыбкой».
— Не только драгоценный, сестрица, но и внимательный! — Витра, «на глубоком вдохе».
— Так! — Луцес не менее показательно нахмурился… причём под внешним наигрышем на миг мелькнуло нечто темноватое. — Пойдём-ка в кабинет, гостюшка, а вы пока сообразите нам перекус с напитками.
— Уж мы сообразим.
— Да, расстараемся.
— Не извольте сомневаться, молодые господа.
— Да-да, всё будет сделано в пять минут!
— Какие-то они у тебя… ненормально заботливые, — широкая улыбка Мийола несколько ужалась, в ауре добавилось оттенков тревоги.
— Не скажи, — а вот улыбка хозяина дома перекосилась. — Они именно… нормальные.
«Оу. Как неловко-то вышло».
Хозяйский кабинет в мезонете Луцеса эн-Слиррен остался в целом прежним. Те же тёмные, монументальные, даром что деревянные, полки до самого потолка, битком набитые литературой — притом литературой рабочей, никто красивой расстановкой «по размеру» и «по цвету» тут голову не морщил; тот же письменный стол с полукруглой выемкой для удобства владельца, развёрнутый к большому окну и дополнительно освещённый цилиндрической эликсирной лампой с заметным зеленоватым оттенком, заваленный какими-то блокнотами, набросками, пухнущими от закладок справочниками и тому подобным рабочим хламом; те же Три Костяка…
Про последних стоит поведать подробнее.
Пусть и далеко не для всех, но для многих целителей знание анатомии критично важно. А коль скоро Луцес — не без толчка со стороны Мийола — взялся за углублённое изучение дефектов опорно-двигательного аппарата (с упором на их исправление), для него именно анатомия и именно скелета приобрела особое значение. Плюс успех на экзаменации в гильдии… в общем, родня скооперировалась, подняла связи и подарила молодому магу триединую композицию.
От чтимой Клеаро — остов гнома. От бабушки — алурины. От матери — человека.
Притом во всех костяках даже несведущий наблюдатель уловил бы неправильности. Ну а специалист уровня хотя бы того же Луцеса после беглого осмотра легко констатировал: гном, чьи останки стали подарком, при жизни страдал от весьма жуткой даже вот так, постфактум, оссифицирующей фибродисплазии; алурин — от системной остеомаляции; человек, наконец, — от достаточно банального, но не становящегося от того приятнее ни на йоту старческого остеопороза. Притом, как объяснил новообретённому другу эн-Слиррен, если лечить остеопороз конкретного типа он мог уже сейчас, хотя и не без трудностей, то вот бороться с остеомаляцией он мог бы лишь при помощи симптоматических мер, а уж поделать что-то с оссифицирующей фибродисплазией…
Лечение генетических заболеваний вкупе с выправлением ТАКИХ физиологических дефектов, требующих пожалуй что тотальной ортопедической хирургии — это не подмастерский уровень. Вот даже близко не он. Притом далеко не факт, что даже сама чтимая Клеаро могла бы что-то сделать… с этим. Всё-таки специализация у неё далеко не та, что нужно, плюс довольно существенные особенности иного вида разумных…
В общем, Три Костяка — очевиднейший «подарок со смыслом» и ранжированный, если можно так выразиться, по сложности. Поставь в кабинете и думай о вершинах профессионализма.
Луцес поставил. И, вероятно, думал.
Что определённо и превосходно характеризовало как его самого, так и его семью. Как он сам любил повторять, «целитель — это тоже в некотором роде… диагноз». Непременно (пусть и кривовато) улыбаясь при этом.
— Говоришь, Сенналь и Витра… нормальные? — спросил Мийол, понижая тон.
— Вполне.
Комплиментом это не прозвучало. Да им и не являлось.
— И в чём это проявляется?
— Если я не ошибся, очень скоро ты увидишь одно из таких проявлений. — Хотя на этот раз и лицо, и ауру эн-Слиррен удержал, намёк на раздражение прорвался в дёрганом жесте. Даже не столько жесте, сколько оборванном намёке на него. — Ладно, к делу. — Весьма сухо. — Что тебя интересует на этот раз?
— Ты удивишься, но я зашёл без особого повода.
— Да?
— Сам удивляюсь. Однако факт! Я тут поразмыслил… над собой, своей жизнью… и пусть многое при переосмыслении осталось прежним, но кое-что я решил поменять. Например, мне не очень приятно оказалось осознать, что к заявленной дружбе с тобой я относился довольно-таки…
