Ознакомительная версия.
— Потом Бог нас простит?
— Потом мы снова станем людьми, — медленно ответил Карлос.
— Ты хорошо сказал, Флегетон, — одобрил Матвей.
— От тебя заразился.
Но старый монах не поддержал шутку, которой Карлос планировал закончить разговор. Матвей качнул головой и мягко продолжил:
— Ты готов делать добро, Флегетон, а это важно. Ведь если каждый из нас сделает в жизни хоть одно хорошее дело, количество добра увеличится, и мир… Мир улыбнётся нам, Флегетон — я верю. Ведь мы и есть мир, и только мы сможем вновь научить его улыбаться.
— Этого можно добиться добром?
— Этого можно добиться только добром.
— Да. — Карлос кивнул и машинально приложил правую руку к нагрудному карману, нащупал через ткань маленькую книгу в чёрном переплете и тихо, но очень уверенно закончил: — Ты прав — только добром. Но добро можно делать по-разному.
* * *
Зандр знает тысячу способов убить тебя. Потому что он тебя ненавидит. Потому что ты — один из тех, кто создал Зандр, и теперь он тебе мстит. И не надо говорить, что ты — маленький человек, от которого ничего не зависит. Зандру плевать. Ты — человек, и этого достаточно. Ты виноват. И Зандр сделает всё, чтобы тебя убить. Тебя может сожрать каменная липучка — достаточно прислониться не к тому валуну. Тебя может разорвать на куски одна из сотен тварей, что появились после Времени Света. Тебя ждут банды падальщиков, Садовники, дикие веномы, Уроды, жрущие, соборники и прочие люди, жаждущие твоей смерти в силу ненависти, подлости, религиозных воззрений или просто так.
В конце концов, тебя могут прикончить солнце или жажда.
Зандр знает тысячу способов убить тебя. И иногда противостоять ему способно только везение. И Флегетону повезло. Даже дважды повезло: сначала он отыскал пологий спуск в расселину — через него к ЗСК можно было бы подъехать на лёгком багги и не мучиться с подъёмом комплекса, а затем на него наткнулись местные. Ну, не сразу, конечно, наткнулись — пришлось прошагать четыре часа под палящим солнцем, но главное — он встретил людей на колёсах, и они — люди — не оказались врагами.
А колесами им служил дешёвый и простенький — не бронированный и не вооружённый пикап — стандартное средство передвижение фермеров. Местами ржавый, дребезжащий, но вполне пригодный для коротких путешествий по Зандру. Ехали в машине трое: бородатый толстяк за рулём и два молодых парня в кузове, которые сразу же, как только бородач повернул пикап к одинокому путнику, направили на Флегетона автоматы. Но голос не подавали: разговор, не покидая остановившейся машины, вёл водитель.
— Привет, — негромко произнёс толстяк, разглядывая Карлоса через опущенное стекло.
— Мир вам.
— Конечно, мир, раз ты не вооружён.
— Не вооружён и не опасен.
— Ну, для этого ты должен быть мёртвым.
Бородач шутил только наполовину, поскольку в Зандре опасны все, а особенно тот, кто выглядит подчёркнуто миролюбиво. Одинокий невооружённый путник мог оказаться наживкой, брошенной на дорогу бандой падальщиков, однако крупных валунов, за которыми можно было устроить полноценную засаду, поблизости не наблюдалось, и это слегка успокаивало владельцев потрёпанного фургона. Но бдительности они не теряли.
— Тебя ограбили?
— Если бы ограбили, то убили бы, — пожал плечами Флегетон.
Жизнь в Зандре стоит дёшево.
— И то верно, — согласился бородач. — Кто ты и что случилось, невезука?
— Меня зовут Карлос, я топтун.
— Откуда?
— Из Башмаков.
Легенду Флегетон продумал задолго до встречи с фермерами и потому отвечал довольно бойко. Что же касается выбора «родины», то на Башмаках апостол решил остановиться не просто так: этот довольно большой поселок находился в четырёх сотнях километров к северу, и вероятность того, что обычные обитатели Заовражья часто в него наведываются, стремилась к нулю. Это обстоятельство позволяло избежать ненужных расспросов или обвинений в неточности. О Башмаках можно было врать так же нагло, как о Северном полюсе.
— Далеко тебя занесло, — всё ещё с подозрением произнес бородач.
— Бизнес, — развёл руками Флегетон. — Я думал в Субе торговать, там хорошо железо компьютерное брали, а у меня запас после прошлой ярмарки…
— Здесь не Суба.
— Я к тому и веду: ехал в Субу, но увидел Уродов и решил не соваться. Поехал в Заовражье, но ночью не справился и уронил фургон в расселину…
Безжизненная полоса, разделяющая Субу и Заовражье, действительно была испещрена расселинами и оврагами разной степени опасности, и ситуации, подобные описанной Карлосом, редкими не считались.
Что же касается местных, то у них эти истории вызывали исключительно недоумение:
— Чего же ночью поехал по незнакомой дороге, невезука Карлос?
— От Уродов уходил.
— С пониманием, — поразмыслив, согласился бородач. — А чего без напарника?
— Я всегда без напарника. Карлос-одиночка, неужели не слышали?
— Не слышали.
— Я у вас редко бываю.
— Чего тогда спрашиваешь?
— А вдруг?
Фермеры заулыбались, и Флегетон понял, что ему удалось правильно построить разговор.
— Чего делать собираешься, невезука Карлос? — почти дружелюбно осведомился бородач.
— Мне бы до города добраться, — просительным тоном поведал апостол. — Мастер нужен, чтобы фургон достать и починить.
— В Остополь шёл?
— Вы тоже туда? — навострил уши Флегетон.
— Не туда. — Водитель покачал головой. — Но тебе повезло, невезука: в Пешкино ремы заглянули. Вчера вечером встали…
— Ремы?! — О такой удаче можно было только мечтать.
— К ним едем.
— Меня возьмёте?
— А деньги на проезд у тебя есть?
— Э-э…
Это был самый тонкий момент разговора: деньги у Карлоса были, хоть и не так много, как положено иметь топтуну, однако тратить их он не хотел.
— Ты же торгаш! У тебя в поясе должны быть запрятана сотня радиотабл!
— Вы фермеры или падлы?
— Не волнуйся, невезука, — фермеры. — Похоже, бородач окончательно расслабился и решил просто помочь топтуну, которому ещё предстояли расходы на ремонт. — Прыгай в кузов, доставим тебя к ремам в лучшем виде.
— Спасибо!
— А деньги отдашь как-нибудь, невезука… Или подвезёшь кого.
— Договорились!
* * *
— Не буду я покупать новый!
— Почему? — удивился молоденький программер.
— Проще старый починить, — коротко ответил фермер. На его прагматичный взгляд, настолько логичное заявление не требовало ни дополнительных пояснений, ни — тем более — возражений. Однако программер попробовал оказать сопротивление здоровой крестьянской упёртости.
— И сколько он у вас протянет?
— До сих пор работал, — отрезал фермер. И весомо добавил: — С самого Времени Света, между прочим.
— Но теперь глючит.
— Вот и скажи почему?
— Потому что… — Программер нахмурился, натянул на правый глаз лупу и вновь углубился в чрево бытового системного блока, призванного управлять повседневными делами фермы: учитывать воду, электричество, расход кормов, удобрений и контролировать прочие расходы, забавные для непосвящённого и жизненно важные для владельца беспокойного хозяйства. В действительности программер уже понял, что не так со старой машиной, но, будучи человеком жадным, попытался вместо мелкого ремонта задорого втюхать покупателю аналогичный агрегат, купленный за гроши в соседней области. Однако пятиминутное сражение завершилось ничем, фермер показал, что лучше уйдёт к другому рему, чем переплатит за новый компьютер, и программер сдался. — Есть у меня подозрение насчет вот этой хитрой платы…
— Она дорогая?
— Не очень.
— Починить можно?
— Только менять. — На самом деле починить было можно, и программер её починит по дороге к следующей ярмарке, но говорить об этом фермеру не имело никакого коммерческого интереса.
— Сколько?
— Вместе с работой — четыре радиотаблы.
— Одна.
— Я не оправдаю даже время, которое на тебя потратил.
— Тогда закрой кожух — я пошёл.
— Э-э… — Программер вежливо улыбнулся и посмотрел на подошедшего к лавке Карлоса: — Чем могу помочь?
— Он занят, — желчно сообщил фермер, недружелюбно глядя на мешающего посетителя. — В очередь.
— Сеть есть? — негромко спросил Флегетон. — Нужна связь с соседними областями. Я заплачу.
— Лежит, — коротко ответил рем.
— Четыре дня уже лежит, — добавил фермер. — Ты уходишь?
— Да. — Карлос улыбнулся и медленно побрёл дальше. А за его спиной потихоньку умолкал торг: «Четыре, не меньше! Одна! Три! Сойдемся на двух…»
Мегатраки — грандиозные грузовики бронекараванов — служили своим хозяевам не только жильём и транспортом: выставленные кольцом, они превращались в крепость, внутри которой гильдеры чувствовали себя намного спокойнее, чем в городе, будучи со всех сторон окружёнными его мирными обитателями. Ведь Зандр жесток, в нём каждый способен на удар в спину — эту истину люди усвоили и давно, и хорошо.
Ознакомительная версия.
