Два — три попадания в одно место гарантированно пробивали панцирь, но ты попробуй попади! Выручал лишь массированный огонь из шестнадцати стволов, что сдерживал нападающих, и, рано или поздно, пробивал хрустальную броню.
Проникая внутрь угловатых, словно битое стекло тел, стальная пуля, раз за разом отскакивала от внутренних стенок, перемалывая мягкое нутро в фарш.
Из трещин в панцире на землю текла алая, словно бы человеческая кровь, разве что, более густая, с каждым мгновением становящаяся всё более и более вязкой. Секунд через пятнадцать — двадцать, после гибели паука, его кровь окончательно застывала, словно вода на морозе, и превращалась в россыпь алых кристаллов, размером от миллиметра до двенадцати — единственную и самую твёрдую валюту этого мира.
* * *
Сидя на ящике в кузове грузовика Павел обозревал окрестности, сжимая в руках винтовку. Пускай, чувство тревоги его и отпустило, порядок — есть порядок. Достаточно было половине тварей затаиться и выскочить чуть позже, когда люди вылезут из машин и разбредутся собирать трофеи…
В ближнем бою, на открытой местности, даже против обычного "паука" человеку, сколько бы подготовленным он ни был, ничего не светило, кроме быстрой смерти. Несколько иной была ситуация, когда получивший несколько пуль монстр пытался взобраться на машину, или даже влезал в кузов. Вот тогда и пригождались доспехи с боевым молотом, которым, если умеючи, да ещё и на адреналине, вполне можно пробить панцирь там, куда уже до этого попала пуля. Впрочем, у этого молота было и другое применение.
— Ну, сколько их там насчитали? — поинтересовался Павел у вернувшегося Сергея.
— Тридцать восемь штук.
— По две штуки на рыло. — быстро посчитал он.
— На твоё бородатое рыло — три. — великодушно сообщил тот. — Начальник охраны высоко оценил своевременность твоего предупреждения.
— Строго говоря, предупредил ты. — буркнул он.
— Вот по-этому, ты со мной и поделишься добычей! — весело произнес Сергей, потирая замерзшие руки.
— Не исключено. — проворчал он. — Ты же знаешь, папка суров, но справедлив!
— Вот и посмотрим на твою справедливость, да и на щедрость заодно!
— Про щедрость я ничего не говорил! — быстро произнес Павел. — Кстати, сколько себе берёт обоз?
— По пять камней с тушки.
— Терпимо…
— Ну так и убыток у них не велик. — ответил Сергей. — Головную машину вытащили. Ты же знаешь, передний мост у неё подготовлен к таким сюрпризам, так что чинить там ничего не надо. Тварей к машинам мы не подпустили, по этому броня у них цела. Всего делов — потеря часа времени, да хлопоты по отрубанию лап, пока мы тут сверху за окрестностями приглядываем.
— Они ещё с земли мелочуху собирают и по карманам прячут, даже отсюда видно…
— Должны же быть и у них какие-то радости! Тебе жалко что ли? В конце-концов, они тоже рискуют жизнью, пусть в меньшей степени.
— Жалко! Я бы тоже нашёл как потратить эти деньги! — возразил сердито Павел.
— Как? Жене бы купил подарок? Еду для детей?
— У меня, в кабаке, шлюхи голодные плачут! — ответил он ухмыльнувшись. — Серьёзно, Серёга, тебе не кажется, что меня уже поздновато жизни учить? Тут у каждого складывается по-своему, и каждый выбирает по себе.
— И отвечает сам.
— Не без этого. Я, просто, стараюсь отвечать только за себя. Ни дома, ни забот, ни обязательств. В конце концов, любой такой рейс может стать последним. Окажись тут вдобавок к этим "паукам" десяток "богомолов" и штуки три "носорога", то они бы живо нас превратили в кучу рубленного мяса вперемешку с железом. Однажды так оно всё и закончится, но пока я жив, я хочу получить от жизни побольше, и, насколько возможно, не брать на себя чужие проблемы.
— Это твой выбор. Ты, по крайней мере осознаёшь что делаешь.
— Ну да. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на увиливание и враньё, в том числе самому себе.
— Это точно. — подтвердил Сергей. — Смотри, похоже отправляемся.
Подъехав к куче паучьих тел машина приостановилась, и двое мужиков закинули к ним в кузов пять туш, похожих на ледяные глыбы, размером с мешок картошки. Сергей встал на вахту и принялся оглядывать окрестности, а Павел достал молот и принялся разделывать добычу. Это было целое искусство!
Разумеется, можно было со всей дури расколошматить паучий панцирь, чтобы добраться до кристаллизовавшейся внутри тела крови. Собственно, именно так и поступали все новички. Вот только в таком случае всё содержимое этого "хрустального ларца" перемелется в красный песок, что тоже имеет свою цену и гильдия энергетиков примет его на вес для заправки батарей, что питают, к примеру, двигатели вот этого грузовика. Но куда ценнее цельные кристаллы, размером от сантиметра и более.
Каждый камень — это тепло и свет для дома, жар — для приготовления пищи или плавки металла, топливо для двигателя, заряд для винтовки. Кровь их врагов — стала кровью, текущей по жилам их общества. Единственной валютой с непреходящей ценностью. Жаль, только, что в отличии от мифических молочно-белых кристаллов Золотого века, кроваво-красные имели ограниченный заряд энергии и не росли от воды и света.
Вообще, Павел был склонен довольно скептически относиться к рассказам об Эпохе Процветания, в первую очередь из-за того, что по словам немногих оставшихся в живых стариков, невообразимое благополучие и достаток были основаны именно на этих "чудо-камнях", каждый из которых мог десятилетиями питать любой из этих грузовиков и не требовать замены. Притом, без особых хлопот из одного такого камня можно было сделать пять, десять, двадцать, и обеспечить тем самым, энергией весь этот обоз. Бред какой-то!
Он знал, что для того, чтобы получить что-то, всегда нужно потрудиться. Даже если ты просто нашёл на земле кровавик, то за ним, как минимум, нужно нагнуться.
Ему показывали старые энергоблоки, в сердце которых находился чёрный как уголь кристалл, ставший таким, по заверениям людей, в Судный день, вместе со всеми остальными "чудо-кристаллами" на Земле, но он считал, что тот, скорее всего, просто выработал свой ресурс.
Отвлёкшись от мыслей о прошлом, Павел сконцентрировался на своей работе. Ему предстояло максимально аккуратно вскрыть панцирь паука, чтобы как можно больше камней остались целыми.
Выверенными и осторожными ударами молота он расширял трещины, оставшиеся от попадания пуль, после чего, одев кольчужные перчатки, расшатывал и вынимал куски хрустального панциря, после чего швырял их за борт машины. С тремя своими пауками он разобрался примерно за час.
— Ну, как успехи? — поинтересовался Сергей.
— Грешно считать чужие деньги. — буркнул Павел.
— Ну, что-то из это и мои, как ты сам говорил.
— Да, вот тебе пяток кристаллов. — произнес он, протягивая их напарнику. — По мне так более чем щедрая плата за две фразы по рации.
— И в самом деле! — обрадовался тот. — Сегодня прямо день чудес! Пожалуй, я не буду их тратить, а положу в кармашек и буду носить около сердца, в память о твоей щедрости!
— Дело твоё. — проворчал он. — Как там, видать чего?
— Да, уже подъезжаем к Серпухову. — ответил тот. — Своих я там вскрою.
Глава 3
Глава 3.
17 сентября 2197 г., Серпухов.
По своему внешнему виду этот город не сильно отличался от всех других, виданных Павлом, а видывал он не один и не два десятка, правда все на территории Российской Конфедерации. Что творилось на других территориях — ему известно не было, но он не без оснований полагал, что там было примерно то же самое.
Причиной такого единообразия были одинаковые условия, в которых оказались жители Земли, те из них, кто выжил, конечно же. А выжили в Судный день те, кто находился вне больших городов, городов с населением примерно от трёхсот тысяч жителей и более. А над всеми прочими, со слов очевидцев, кто был достаточно близко, чтобы что-то увидеть и достаточно далеко, чтобы остаться в живых, развёрзлось небо и пролился Ледяной дождь.
