— Ага, зато пожрать они любят. Мы все с разных поселков… Были. Сейчас-то перебрались в Корневое, это километрах в двадцати отсюда, — согласился с ним Труба.
— Так это ж на юго-востоке от города! Там еще как раз большая стройка по пути. Кстати, там ж как раз большой магазин на выезде из города… — удивился я и заметил, что мужики в раз погрустнели.
— Старый… — Витя выдержал паузу в несколько секунд, собираясь с мыслями. — Там в гипере гастрбайтеры со стройки засели, так что мы в обход, через город. Там на рынке хотя бы киргизы сидят. Вот на обратке что нашли через них тащим, смениваем на еду, патроны, медицину и прочее по нуждам. А по восточной окраине города ходить опасно. Строители больно резвые. Они не посмотрят, что идет группа со стволами, накинутся толпой и все, хана. Всех не перестреляешь.
— Мда, хреново, — печально вздохнул, побарабанив пальцами по цевью автомата, лежащего на коленях. — А вообще в городе как?
— Да по разному, — пожал плечами Хриплый. — Два рынка. Киргизов и бандитский. На оба есть проход, но на бандитском, если ты не являешься чьим-то корешом, тебя тупо гопнут или наебут. Еще есть вояки, они засели на Вокзале и на промзоне. К ним без документов лучше не соваться. У них каратели постоянно тусуются. Схватят под руки и на допрос, мол, кто и откуда, зачем пришел, откуда ствол. Есть металлюги, в гаражном кооперативе сидят. Вроде как под вояками. Ребята раньше лом скупали всякий, а теперь разные полезные вещи из него делают. Вроде как даже велосипеды крутят. Топляка-то все меньше и меньше. Сейчас за пятиху бенза можно восемь кило тушняка взять. Это если на рынке. У военных на вокзале подешевле будет, а у братвы на вольнице подороже. Мы, если что, завтра утром сами в город пойдем. Можешь с нами махнуть. Лишним ствол в караване не будет.
— Резонно, — я согласно кивнул. — А как радиоактивные пятна обходите?
— Так это, вон, у Жижи приборы различные, он почти военную академку РХБЗ окончил. Свалил с третьего курса, не выдержав маразм армии, — рассмеялся Хряк, характерно захрюкав. — Он и говорит, когда газики напяливать, а когда валить надо нахер. Он же и оружейник у нас. Кстати, а сам-то ты как обходил пятна?
— Дык, чуйка, да и по дорогам я не хожу, а леса вродь как не бомбили, — ответил я, решив не упоминать, что имею на руках карту с отметками этих самых пятен. За такое и пререзать могут. Бесценная информация, хоть и устаревшая.
— Ну, тоже вариант, — согласился Труба. — Только долгий и не для группы. Мы-то быстро по дорогам идем, потому и ходим так далеко от базы. Считай, утром вышли, а к обеду уже на рынке у киргизов сидим и чай пьем.
— Тогда по рукам, — я согласно кивнул. — Ко скольки мне подойти?
— А тут ночевать не планируешь? — удивился Хриплый. — Хата хорошая, крепкая, мы ее давно приметили и под свои нужды стащили туда все.
— Нет, спасибо, я лучше с утра подключусь, как выходить будете, — отмахнулся я, поднимаясь. — Так что?
— Ну, часам к девяти подходи. Мы как раз раскрутимся, переберем хабар и начнем двигать. Если нас тут не найдешь, то по проселке догонешь, мы сначала до переезда идем, а там вдоль железки до станции…
— Принял, буду к девяти, — согласился и спешно покинул компанию сталкеров. Не нравится мне их расслабленность. Да и меня подрассосало, не, нафиг такое счастье. Надо собраться, а то еще чего не добрая, нарвусь на неприятности…
Глава 5. Хата.
Видимо алкоголь сделал свое грязное дело и я осмелел. Домик подобрал буквально через пару переулков от базы сталкеров. Неплохая двухэтажка, хоть и недостройка. Дажу изнутри еще не до конца обшита, а снаружи так и вовсе, видно что была на момент начала войны, на этапе облицовки. В такую никто в здравом и трезвом уме не полезет. А мой ум был далек на тот момент от здравость, а уж от трезвости тем более. Нет один глоток коньяка никакого вреда не нанесет но на голодный желудок, да после длительного применения антибиотиков, а так же обезболивающих… Не удивлюсь, если Иголкин колол мне димедрол, а тот вступая в реакцию с любым алкоголем превращается в дичайший коктейль. И двойка по фармакокинетике тем, кто считает, что проколотый день или два назад димедрол, бесследно растворяется за несколько часов после спада основного эффекта. В моей практике наблюдались случаи длительной задержки "осадка", когда физически крепкий мужик через пять дней после укола, дурел с фронтовой сотни, хотя до этого мог хлестать литрами.
Дабы лишний раз и подвергать организм нагрузкам, я забрался на второй этаж недостройки, втянув обычную приставную лестницу наверх. Вдруг кто захочет ко мне забраться. Обустраиваться как-то дополнительно, не хотелось. Здесь на этаже лежало все что надо. Старые сухие доски, которые можно пустить на костер или лежанку. Куски брезента, которые можно использовать вместо подстилки… Если мыслить в подобном ключе, то любому мусору можно придумать новую задачу. Это не синдром накопительства ил собирательства, вовсе нет. Это рациональность, необходимая для выживания. Смешно и стыдно даже вспоминать, но до первой командировки я страдал синдромом диванного выживальщика. Закупал всякую ненужную, но очень крутую фигню. Различные специальные костюмы предназначенные для длительного нахождения в экстримальных условиях. Крутые фонари способные светить на километр. Компасы с кучей бесполезных свистоперделок. Горько это признавать, но я был конченным идиотом и как выразился бы Женька Захаров, я был "потреблядью". Длительное нахождение в полевых условиях, хорошенбко поправила мозги. Я уже не закупал суперсовременный тактический пятиточечник, а брал обычный походный поджопник, или делал его сам. Если мне нужна была маскировка, то красил его или шил чехол из старого комплекта формы.
Одно из признаков алкогольного опьянения. Стремление к самокопанию. Правда у меня оно выразилось сразу по двум направлениям. Пока в мире духовном я вспоминал собственные грехи, в мире материальном, в это время, вскрывал давящую повязку.
Рана была хорошенько промыта и затампонирована губкой с каким-то раствором. Извлекать тампонаду не стал, просто дал коже подышать и омыл все что было скрыто под повязкой. Холодная водичка неплохо освежила зудящую поверхность. Не хватало еще из-за плотной повязки словить потницу или иное кожное раздражание. Мысли опять уносили в прошлое, но я старался держаться.
Закрыв рану медицинской салфеткой, наложил фиксирующую повязку. Вроде как ходить не больно, но сдавливание мешало бегать. Мышцу просто пережимало и потому получалось лишь быстро ковылять. Что уже лучше чем ползать. В подобных случаях стоит оставаться оптимистом.
Покончив с перевязкой, принялся готовиться ко сну. Костер разводить не стоило, как и демаскировать себя другими источниками света, но с другой стороны, дико хотелось жрать. Пришлось порыться в закромах рюкзака, извлекая суточный рацион питания. В одном все же амеры нас обошли, в еде. Очень калорийная пища у них в пайках. Разогревать не стал. Запах горячей тушенки разносится на сотни метров. Поэтому вточил упаковку какого-то консервированного тушняка, запивая водой. Вполне неплохо вышло. Правда вот, пища окончательно смотрила уставший организм в сон.
Перебравшись к дальней от подьема стене, я положил на пол несколько досок, а поверх них постелил брезент. Укладываться решил сидя, прижавшись спиной к стене. Не хватало еще в случае чего застудить спину или органы. Ссать кровью очень больно и неприятно.
Сам незаметив как провалился в дрему, на границе слуха начал различать какое-то шуршание. Кажется это называется "Тульпа". Мое больное сознание, на фоне пережитого за день стресса и словившее расслабление в виде глотка алкоголя на пустой желудок, создало странный образ. Сквозь полуприкрытые веки я различал мутный силуэт мужчины, сидящего напротив меня по-турецки и рассматривающего меня. Мужчина был крайне странно одет. Серая куртка, черные тактические брюки, берцы, но при этом оливковая бейсболка и защитные перчатки со вставками на костяшках. На спине у него был черный рюкзак, а в руках, чтоб его, пулемет. Самый настоящий Дегтярев Пехотный, он же ДП-27.
