Эш тараторил так возбуждено, что половину слов Крис просто был не в состоянии разобрать, но суть понял. Быть «главной новостью недели» хотелось не очень, для него было лучше, когда его не замечали, поэтому лучи столь внезапно нагрянувшей славы совершенно не грели. Наверно все дело в воспитании он отличался от своих сверстников тем, что в детском саду, а потом в школе каждый вечер приходил домой, в отличие от других детей, которые покидали стены учебных заведений только на выходных. Воспитатели и учителя наперебой твердили, Артуру, что ребенок должен расти и развиваться вместе с остальными детьми, но тот приезжал за внуком каждый день. Наверно поэтому Крис стал чужим для одноклассников, поначалу это сильно волновало его, но постепенно он свыкся со своей ролью. Человек устроен, так что его поведение зависит от его чувств и мыслей. И если чувствуешь себя чужим, то в конечным счете, ты им и станешь. А сейчас все менялось так быстро и неожиданно, что все осознать, а тем более принять было сложно.
— Кстати, что ты сегодня делаешь? Только не говори, что будешь спать! Ты просто обязан, куда — ни будь сходить, сейчас погоди секунду…
Луч света потух на мгновенье, а когда вновь загорелся, рядом с лицом Эша возникло другое лицо с мягкими чертами лица, с невероятно длинными ресницами, неестественно яркими губами.
Так выглядела Саманта, когда Крис увидел её, что-то внутри него шевельнулась, наверно это было заметно, так как на накрашенных губах появилась легкая улыбка. Когда-то давно на первом курсе он был влюблен в нее, хотя любовь слишком расплывчатое понятие, и его чувства точнее можно назвать симпатией. Саманта была из тех людей к которым сложно было не испытывать симпатию, практически все в ней было идеально фигура, взгляд, походка.
Поэтому не было нечего удивительно, что под её очарование попал и он, но эти чары с каждым днем таили. Девушку можно было сравнить с красивой, блестящей коробкой для подарка, открывая которую обнаруживаешь менее красивую упаковку, и так пока не дойдешь до маленькой и грязной коробочки, и когда ты заглянешь и в неё, если не побрезговать, к ней прикоснуться то обнаружишь пустоту. Осознание этого для Криса пришло, как-то само собой можно сказать интуитивно. А уже потом удалось убедиться в верности предчувствия на самом деле. Но все равно чувства не исчезли, они просто крепко заснули, и сейчас они были готовы проснуться ведь ясно, зачем она звонит пока он «новость недели» он может быть рядом с ней. Но что будет, когда неделя пройдет?
— Привет Саманта, — поздоровался Крис как можно более будничным тоном, стараясь, что бы в голосе не промелькнула и тень чувств.
— Привет. Как ты?
— Да не очень спать охота, да и голова болит, мне неплохо досталось, чуть в больницу не попал, — Крис попытался сделать как можно более уставший вид, хоть актер из него был никудышный, и можно было, даже не надеется, что это сработает.
— Правда? Ну, ничего страшного пошли с нами в «Звезду», отдохнешь в дружеской компании, развеешься ты я и Эш и Роксана. Расскажешь, что, как было, мы все поймем мы же друзья, может, что посоветуем. Потом откроется «Полночь» этот клуб поздно открывается, зато там лучше…
В дружеской кампании?! Друзья, друзья… В голове словно заело это слово. Как только Саманта его сказала, в нем маленькой искрой зажглась ярость, и каждый раз как это слово повторялось, пламя становилось все ярче. Какие к черту друзья? Мы через раз здороваемся, когда встречаемся, а эту Роксану я вообще не знаю! А они выслушают, поймут, дадут совет! Послать бы этих друзей так по-дружески далеко и надолго. Ладно, Саманта, а Эш? Он ведь должен понять, что мне надо немного побыть одному он ведь должен меня знать!
— Возьмешь пару энергетических коктейлей, так до утра спать не захочешь, — продолжала Саманта, накручивая выжженные от перекрашивания волосы на палец. — К тому же у меня есть успокоительное, доктор прописал, всего пару-тройку таблеток больше нормы и так хорошо, как будто…
— Никуда я не пойду! Плевать я хотел, на вашу «Звезду»! К черту успокоительное! И вы катитесь вместе с ним. Ты вообще кто, чтобы говорить, что мне делать. Я тебя не знаю и как её Роксану то же. Валите сами в «Полночь» без меня. Я вообще спать хочу! — все-таки не выдержал Гладиус, последние слова он произнес чуть не шепотом. На лице девушки застыло удивление и возможно гнев было трудно понять, потому что не было видно глаз из-под цветных контактных линз неестественного фиолетового цвета. Крис не знал, какой настоящей цвет глаз у Саманты, она меняла линзы каждую неделю.
Крис отключил, Саманту, так что теперь остался один Эш, который молчал практически весь разговор.
— Крис знаешь, мог бы и повежливей, что ты так взбесился? — как-то обижено произнес Эш.
— Ничего. Спокойной ночи, — попрощался Кристофер, отключая телефон, через секунду он полетел, кажется мимо тумбочки. Стало легче, будто что- то порвалось, достигнув максимального напряжения, и после этого стало легко. Через пять минут Крис уже крепко спал.
Вспышка света, и снова темнота. Надо ползти, туда к воронке укрыться. Острые камни царапают руки неважно главное доползти. Снова вспышка на этот раз ближе, резкая боль в ноге наверно зацепило осколком. Нельзя останавливаться, надо ползти еще пятнадцать метров. Ужасно гудит в ушах, за шиворот набилась земля, болит нога, царапаются проклятые камни. Десять метров, закричали слева, неважно надо добраться до чертовой воронки. Дрожащие пальцы уже нащупали разрыхлению взрывом морозную землю, удалось, добрался. Ничком сполз вниз, теперь надо отдышаться и перетянуть ногу ремнем. Снова боль, ничего пройдет, а без этого никак. Выстрелы, близко, надо прикрыть тех, кто сзади. Главное сильно не высовываться там точно есть снайпер, может даже два. Выстрел еще выстрел, вспышка…
Крис проснулся в холодном поту, было еще рано за окном светил фонарь. Сон это был всего лишь сон, но какай реальный, будто все это было. В горле пересохло, поэтому тихо, чтобы не разбудить деда парень спустился на кухню, не включая свет, налили воды и сел за стол. Бешено колотилось сердце, словно пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки. Неожиданно включился свет. Кристофер вскочил из-за стола, расплескав практически всю воду из стакана.
— Ты, что такой нервный? — спросил Артур.
— Да ничего, кошмар приснился, кажется про войну. А ты что не спишь? — Вопросом на вопрос ответил парень.
— Пожилые люди мало спят. А то, что приснилось, ну так всем снится, да и вчерашний денек у тебя выдался тот еще, так что просто у тебя воображение разыгралось. Кстати хорошо, что рано проснулся, поможешь отрегулировать тягу, а то рухнешь где-нибудь за городом, ну а может даже в городе. Так, что давай, одевайся, — говоря это, Артур потряс ящик с инструментами так, что они громко звякнули.
Даже здесь под куполом чувствовались первые осенние холода, несмотря на всю хитроумную систему обогрева города. Поэтому Артур поднял ворот своей куртки, дожидаясь возле дома, когда оденется внук. Было тихо, город спал.
Только вдалеке ели заметно виднелось сияние из центра города. Центр преображался ночью, многочисленные ночные клубы зажигали свои неоновые вывески, завлекая посетителей как мотыльков на яркий огонь. Там играла какофония, состоящая из музыки, доносящейся с ночных заведений, смеха и рева двигателя машин.
Давным-давно, когда Артур был молод, он обязательно был бы там, в одном из ночных клубов сидя за барной стойкой и попивая колу с виски, точнее коктейль который имел такое название, настоящий виски с колой он никогда не пробовал. В одну из таких прохладных ночей он встретил её. Допивая уже четвертый стакан, и уже собираясь идти, домой, что бы порядком проспаться Артур заметил девушку, которая привлекла его внимание.
Она не была красавицей, но было в ней такое, что моментально привлекло к ней внимания тогда еще молодого двадцатичетырёхлетнего мужчины. И предметом, который просто приковал взгляд Артура, был альбом и карандаш в руках незнакомки. Кто же ходит на дискотеку с карандашами? В силу своего природного любопытства он решил это выяснить. Но с ужасом понял, что боится, боится подойти сказать привет и спросить, зачем ей бумага и карандаши здесь? Выпив еще пару стаканов неизвестного коктейля, Артур набрался храбрости и, шатаясь, пошел в сторону расплывчатой фигуры. Теперь самым сложным оказалось не подойти, а подойти, так что бы ни умудрится опорожнить содержимое своего желудка на ближайший стол.
Точно о том, как он в первый раз заговорил с Джулией. Он плохо помнил, возможно, из-за того, что время пылью осело на воспоминаниях, а может, потому что тогда был пьян вдрызг. Помнил только улыбку, которой могла улыбаться только она, и то, как он провожал её пешком до дома, почему-то не взяв такси. Было так же прохладно, потом они встретились снова и снова. Все закружилось, казалось, еще вчера они познакомились, а уже прошло уже два года.
