Развернувшись, я вышел из оружейной, оставив Иваныча наедине со своими мыслями. Пусть постоит, подумает, может, что путное придёт в голову. В зале заседаний картина не изменилась, разве что Артак придремал в кресле, Бес тоже то и дело пытался скрыть зевоту. Присев в свободное кресло, я натянул ненавистные берцы на ноги и посмотрел на Беса:
- Ты когда зеваешь, не открывая рта, такое чувство, что из тебя демона изгоняют. Пойдём в карцер, выпустим наших штрафников. Наверняка, уже всё осознали, девчонка так и вообще ни за что там находится. Кстати, как Ирина?
- Спит,- ответил Бес, вставая с кресла.- Девчонка вместо неё перевязки делала тем, кто не в то время на улице оказался.
- А на кой хрен вы людей на улицу отправляли?- Я вышел из кабинета и пошёл к лифту.
- Мы не отправляли никого, атаковали только из зданий, да и то с верхних этажей.
- Пленные?
- Да какие пленные, Кирилл. Скажешь тоже, прям, война у нас тут идёт: пленные, пытки, расстрелы. Оглянись, нас и так всего ничего осталось. Человеком надо быть, понимаешь. Вместе держаться. Что нам теперь уже делить? Уже наделились по самое некуда. Просрали мир, блин.
- Это да, тут ты прав.
- Дед этот тоже, как прыщ на заднице: и сидеть больно, и руки не достают чтобы выдавить,- Бес ткнул в кнопку лифта.- Я знал с самого начала, что ничего путного с ним не выйдет. Знал, что рано или поздно он предпримет попытку сместить меня.
Створки лифта открылись, запуская нас внутрь.
- Я одного не пойму, ежели ты такой умный и все понимающий, чего ждал?
- Надеялся, что ошибаюсь. Думал, ну вот месяц посмотрю, а потом отправлю отряд якобы на разведку, «найдём» убежище, перебросим весь народ туда и проблема решена. Никаких тебе мутантов, чаек этих мерзопакостных и прочего дерьма, которое мы сами породили. А тут приходит он с разведки и говорит, мол, донесение, найден вход в подземелья, давай, Владиславыч, народ соберём, дверку вскроем, авось куда-нибудь да выйдем. А там, если что, и власть возьмём, народ-то у нас есть. Ренат тоже бойцов даст, если по-хорошему не получится договориться.
- Почему Ренат не знал про убежища, он же вояка вроде?
- Значит, доверия такого не было к нему. Выходи, приехали. Потом поговорим.
Мы вышли на платформу, глядя на мраморные колонны, я грустно усмехнулся – такую красоту создали, чтобы пользоваться ею, когда мир ляжет прахом. Картинка представлялась теперь полностью с противоположной стороны. Когда я впервые попал в убежище на «Китайке», моё сердце бешено колотилось от восхищения этим чудом. Теперь же все иначе, словно сделка с дьяволом – получите то, про что шептался и пытался найти весь город, распишитесь вот тут в знак согласия об уничтожении мира на поверхности. Рано или поздно мы обязательно вернёмся на поверхность, уберём все руины и завалы, огородим себя высокими стенами от новых обитателей и будем жить, как прежде, а убежища станут музеями или может, будут использованы, как подземный способ передвижения. Потом жизнь пойдёт на новый виток и всё повторится. Не нужно доказывать, что мир сошёл с пути, когда было изобретено ядерное оружие или искусственный интеллект, это произошло намного раньше – в ту самую ночь, когда один человек решил впервые отнять жизнь у другого. На этом в истории людей была поставлена точка. Отправная точка момента невозврата. Ни стихия, ни чума, ни голод не унесли столько жизней, сколько отобрали люди друг у друга.
- Кир, ты чего,- Бес потряс меня за плечо.- Всё нормально.
- Да вроде, депрессняк в душу закрадывается потихоньку.
- Ты стимулятором пользовался?
- Да, два раза, с промежутком минут 20-30.
- Это отходняк. Апатия, депрессия и слабость. Только не вздумай пить, пока не проспишься – стимулятор не даст уснуть, а алкоголь во время депрессии до добра не доведёт. Открывайте камеры, выпускайте всех.
Бойцы засуетились с замками. Первым появился Антон, виновато глядя в пол, за ним Илья с распухшей левой скулой и Жека с подбитым правым глазом, причём встали они так, что заплывшие места находились рядом.
- Парни светят дальним,- я засмеялся, огласив смехом всю платформу.
- Что ты ржёшь, как конь? Каким ещё дальним?
- А ты приглядись, Владиславович,- выдавил я сквозь смех.- Здоровый глаз – это ближний свет, а подбитый будет дальним.
Бес бросил взгляд на узников и закатился вместе со мной в приступе хохота. Собственно, из-за этого я почти пропустил удар, лишь в последний момент, упав на колено и ухитрившись увернуться. Смех, как ветром сдуло, передо мной, трепыхаясь в крепких руках охраны, стояла Элина, злобно глядя мне в глаза. Антон и взглядом не повёл, чего не сказать о Жеке, который дернулся было на выручку, но я остановил его жестом.
- Отпустите девчонку, не хватало ещё, чтоб меня от неё защищали двое амбалов.- Я перевёл взгляд на Элину и достал из кармана одну из половинок медальона, зажав её между большим и указательным пальцами.- Твоя безделушка?
- Ты ещё и медальон сломал, сволочь! Это семейная реликвия!
- Тогда потрудись объяснить, что это такое,- я подошёл к Элине и дал ей вторую половину с торчащим куском микросхемы.- Давно, говоришь, по наследству идёт ваша реликвия? Знаешь, почему раньше золото на зуб проверяли? Потому что золотую монету невозможно согнуть или сломать. Это не твой медальон – очень хорошая подделка из свинца.
- Я никогда не снимала его, чтобы кто-то мог сделать копию… - Элина осеклась… - когда мы с Русланом притащили тебя с Малой Земли, меня отправили на дезинфекцию, потому что тебя укусила ящерка. Мне сказали, снять с себя полностью всё. А отдали через два дня, когда вели на Мысхакское шоссе. Даже тогда я думала, что иду к вам, только на входе в здание заломили руки, связали и как какую-то дичь бросили в кабинет…
Элина опять замолчала и, сделав вид, что поправляет чёлку, вытерла слёзы.
- Ладно, допустим. Почему раньше не рассказала?
- Когда? Подумай, мы после Малой Земли встретились 36 часов назад. Когда мне надо было рассказать? Ночью, когда вы меня в гимназию притащили, где была туча мужиков, а меня за час до этого чуть не изнасиловали? Или в горбольнице, когда ты приволок Антона на себе? В подземелье мне лично было не до разговоров, надеюсь, ты помнишь почему? Парк – очередная перестрелка. Путь сюда напомнить?- Эля уже не пыталась скрыть слёзы.- Из-за меня тебя несколько раз чуть не убили, твари эти на площади порвали спину, а я подхожу и говорю, а ты знаешь, меня в лицее заставили полностью раздеться? Оставшись тут, я наконец-то получаю возможность хоть как-то отплатить за то, что мне за неделю спасли несколько раз жизнь, а меня, ни слова не говоря, вытаскивают из медблока и тащат в камеру, говоря, что это приказ Кирилла.
Эля разревелась опять, по-детски, натурально и без наигранности. На какое-то мгновение я вспомнил свою дочку и представил, что это её я обидел. Я подошёл к стоявшей между двумя здоровяками Эле и обнял её. Она попыталась отстраниться, но смогла только уронить голову мне на плечо и зареветь, как тогда в подвале Военстроя, сотрясаясь в беззвучном рыдании. Я слышал, как скрипели тормозившие о рельсы колёса, но не мог отстраниться и тем более, убрать от себя Элину. По платформе послышались шаги, остановившиеся в нескольких метрах от нас. Я чуть сжал плечо Элины, она сама убрала голову с моего плеча и встала рядом.
- Здравствуйте, Василий Игнатьевич,- я протянул руку. Мэр подал мне свою в ответ и вопросительно посмотрел мне в глаза.- Амброзия цветёт наверху.
- Ладно,- Василий Игнатьевич, приобнял меня за плечо,- пойдём в зал. Дали вы конечно джазу ночью, я так последний раз нервничал, когда с Москвы позвонили и сказали, что федералы с обыском едут.
- И что такого нервного в этом?
- Растопи камин пятью лямами – узнаешь.- Мэр улыбнулся, заглянув мне прямо в глаза.- Будь моя воля, я бы назвал твоим именем микрорайон или школу, или памятник бы поставил.
- Ага, площадь Кирилла и Бороды,- улыбнулся я.
