Константин очень ловко умудрялся держать дистанцию между собой и девушкой, с которой остается наедине каждый вечер. По-началу ему даже мимолетом не приходила мысль смотреть на нее, как на объект хоть каких-то желаний. Саша для него была источником еды и чистых рубашек.
Но каждый вечер он возвращался домой, зная, что его ждет ужин и улыбающаяся хозяйка. Ее улыбка менялась с каждым днем. Сначала дежурная, просто потому, что с кислой физиономией людей не встречают, а сейчас искренняя, настоящая, когда чуть блестят глаза и появляются морщинки в уголках. И Константин каждый вечер спешил именно к улыбке, которую невозможно подделать. Какой бы ни был поганый день, видя Сашу он немного успокаивался и забывал про работу.
Они почти три месяца жили вместе, и изредка дурные мысли стали посещать мужчину перед сном. Может причина в том, что в его кровати давно не было бронзовых красавиц, которых ласкает солнце сквозь большое окно? Да как-то не до них сейчас. Если бы приспичило, то съездил в ближайший большой город, там красоток найти не сложно. Но нет же, каждый вечер он спешит домой, к горячей тарелке, милой улыбке и короткой беседе перед сном. Как в такой ситуации не задуматься об отношениях чуть ближе, чем просто рабочие?
Но именно такие мысли сразу ставили мужчину на место. Какие, к черту, отношения на работе? Они ничем хорошим не заканчиваются. А если кто узнает о том, что Константин — далеко не последний человек — крутит шашни с какой-то непонятной девчонкой из Кольца? Что ж, Виталий Семенович будет в восторге. У него появится чудесный шанс избавиться от молодого сослуживца, обвинив его в укрывательстве, разврате и работе на личные интересы. Ну уж нет, старый пердун, так легко Константин Михайлович не сдается.
***
Кто-то кричал?
Саша открыла глаза и вслушивалась в ночную тишину. Она же не просто так проснулась посреди ночи. Совершенно точно кто-то кричал. Может кто-то из работников на улице?
Через стенку послышался стук и приглушенные стоны. Какого хрена? Кто-то решил убить Константина?
Девушка вскочила с кровати и не раздумывая ворвалась в соседнюю комнату. Константин, сбросив на пол одеяло, навзничь лежал на кровати и стонал, словно в предсмертной агонии. Крупные капли пота стекали на подушку. Глаза под закрытыми веками быстро двигались, руки крупно тряслись, а сам он словно пытался проснуться, но что-то ему мешало.
— Эй, Константин Михайлович, что с тобой? — Саша тормошила напряженное тело за плечи, но мужчина так и не открыл глаза. — Эй, просыпайся!
Раз не получается по-хорошему, надо действовать по наитию. Саша хлестнула ладонью несколько раз по мокрым щекам и при очередном ударе, Константин резко открыл глаза, схватил ее руку и крепко сжал.
— Больно! Отпусти!
— Ты чего творишь? — прохрипел мужчина.
— Ты кричал во сне и не просыпался. Отпусти руку, черт тебя дери!
Константин медленно разжал побелевшие пальцы, но все еще не мог понять, где находится. Взгляд хаотично фокусировался то на яркой лампе под потолком, то на стенах, пока не остановились на испуганном лице девушки.
— Прости, давно кошмары не снились.
— Ты меня до смерти напугал.
Саша плюхнулась на палас рядом с кроватью и следила за тем, как мужчина вытирает крупные капли пота со лба, медленно возвращаясь в реальный мир. На запястье отпечаталась красная пятерня и чертовски болела. Еще чуть-чуть и мужчина сломал бы руку.
Несколько минут в комнате стояла гробовая тишина. Константин уставился на белый потолок, размышляя о чем-то своем. Когда тишина неприятным звоном проникла в уши, он, наконец, произнес:
— Уже год прошел. Год, как я узнал, что все мое руководство осталось в столице. К вечеру меня вызовут во временный штаб, повысят на несколько званий и для меня начнется новая жизнь. А еще через пару недель появится Кольцо. Любые ресурсы, любой бюджет, лишь бы максимально быстро закрыть район размером с небольшую европейскую страну.
— А я буду ехать на дачу, громко слушать музыку и подпевать. И даже не услышу, как что-то случилось. Потом лягу спать на даче, а утром мы с соседом попытаемся вернуться в город, простоим в огромной пробке и в итоге меня завалит обломками взорвавшегося рядом здания. Наверно псих какой-то постарался, не знаю. — Саша растерла заметный шрам на предплечье. — Через неделю, когда приду в себя, ты уже все закроешь.
Константин растер лицо ладонями, медленно возвращаясь в реальны мир. Хорошо, что Саша была рядом. Обычно после кошмаров он мог до утра приходить в себя.
— Они начали нападать на посты, как раз недалеко от вас. Военные внутри их никак не могли сдержать. Чертовы сталкеры. Грабили дома, где-то находили оружие, убивали людей за Кольцом. Десять тысяч полицейских и солдат оказалось ничтожно мало для того, чтобы охранять такую территорию. Мы нагнали армию, тысячи и тысячи человек, чтобы максимально быстро оградить территорию. Но они прорывали ограждение и тащили, тащили и тащили зараженные вещи, продавая за копейки охочим до халявы гражданским. Тогда мы разместили пять тысяч установок, нагнали и военных и простых людей для строительства второго контура Кольца и на какое-то время выдохнули.
— А зачем карателей отправили?
— Не моя идея. Сначала они должны были вывезти ценные вещи и исторические реликвии. Но с первого же дня стало ясно, что тут до черта народу. В первый день с земли сбили два вертолета. Кое-где пытались прорвать оцепление, причем довольно успешно. А тут наше временное руководство страны возьми, да ляпни, что в Кольце живых не осталось, мы всех спасли. Пришлось импровизировать, чтобы все было именно так. — Константин, наконец, оторвался от разглядывая потолка и посмотрел на девушку: — Принесешь воды?
Саша нехотя поднялась с холодного половика и вернулась через минуту со стаканом воды. За два прошедших месяца они почти подружились, но все равно держали приличную дистанцию. Когда у Константина все шло хорошо, он мог непринужденно болтать за ужином. Если же что-то шло не по плану, то ходил молчаливый и угрюмый, мог за вечер не произнести ни слова. Так что их отношения все время балансировали между приятельскими и строго официальными, порой даже нарочито холодными.
Константин выпил полстакана и аккуратно поставил его на край тумбочки.
— Слушай, у меня к тебе просьба. — он серьезно посмотрел на стоящую в дверях Сашу. Ее шрам на руке — напоминание о событиях годовой давности — особенно выделялся на фоне цветастой майки и шорт. — Завтра и послезавтра не выходи на улицу. Приедет телевидение и куча журналистов. Не хочу, чтобы они тебя снимали.
Девушка кивнула в ответ и удалилась в свою комнату. Простая просьба лишь на первый взгляд выглядела невинной. На самом деле ее подтекст была куда страшнее. Все три месяца, что Саша жила под крылом Константина, она терпеливо ждала, что у нее наконец-то появятся документы. Галина Ивановна как-то намекнула, что начальнику ничего не стоит сделать новые документы и отпустить ее в большой мир. Но шли дни и недели, а Константин так и не поднял этот вопрос.
До конца работ остался месяц. Вот уже и журналисты должны приехать, а девушка все еще живет в статусе дикарки из Кольца. И что будет через месяц? Ее тайно вывезут, подарят документы или выбросят за ограждение и отправят скитаться дальше по мертвым землям? Когда Константин в хорошем расположении духа, девушка надеется на лучшее, когда молчит и хмурит брови, то уверена, что от нее просто избавятся. Зачем кому-то балласт в виде давно погибшего человека без документов, денег и дома?
Утром Константин был в хорошем расположении духа, хоть и видно было, что волнуется. Он особенно долго стоял перед зеркалом, разглядывая идеально выглаженную рубашку и китель с иголочки.
— Все будет хорошо, — подбадривала Саша, накрывая на стол. — Ты отлично выглядишь.
— Ага, конечно. Ненавижу журналистов.
— Что плохого они тебе сделали?
— По их мнению, я слишком молодой, чтобы занимать свою должность и принимать важные для страны решения.
