Он засмеялся и погладил ее по волосам:
– Если тебе снова понадобится сеанс терапии на кушетке – я к твоим услугам. Нас тут еще месяц продержат.
– Тебе дважды повезло, – сказала она – и удивилась, сколько горечи послышалось в ее голосе.
– Ладно, не грусти. Скоро вернешься, – проговорил он, пытаясь утешить.
Мэй заложила руки за голову и вздохнула:
– Мне не следовало идти на похороны, вот и все.
Он перевернулся на бок и заглянул ей в глаза:
– Коскинен, она нарывалась сама. Она спровоцировала тебя. Мы были свидетелями. Несколько сотен человек, между прочим.
– Да, я понимаю, но все же ситуация непростая… Мне следовало выказать благородство. Развернуться и уйти.
Стоило ей вспомнить о Кави, как настроение сразу же испортилось. Вот тебе и передышка от грустных мыслей…
– Одно хорошо – я ее не слишком отколотила. Она недолго полежала в больнице, верно?
– Мэй, – протянул он. – Она до сих пор в госпитале.
Мэй резко села на кровати:
– Что?! Но ведь… прошло три недели! Сколько времени требуется, чтобы сопоставить кости и загипсовать перелом? Ее давно домой должны были отправить!
– Я ведь не доктор. Что мне сказали – о том и говорю. И Аддисон в госпиталь угодил – подрался. Кстати, из-за тебя. А сам твердит, что ты не виновата.
Мэй едва его слышала. Ей стало совсем неуютно: что происходит? Почему Кави мается в военном госпитале? Конечно, ей крепко досталось, но почему ей нужна интенсивная терапия?.. Ее должны были выписать… или нет?..
– Ты, главное, не волнуйся. От тебя сейчас ничего не зависит.
И Уайттри мягко привлек ее к себе:
– Еще?
Мэй кивнула – дескать, да, пожалуй, лишь бы не думать о Кави. А когда все закончилось, он предложил продолжить, но она почувствовала, что не настроена. Жиль спросил, можно ли принять душ, она показала, куда идти и где взять полотенца. Затем она просто растянулась на кровати и замерла. Ее тело было довольно и расслабленно, но спустя минуту Мэй почему-то мысленно перенеслась в прошлое, в Панаму. Она занималась любовью с Джастином – то были неторопливые, возбуждающие ласки… Плебеи, разумеется, не могли угнаться за преторианцами – столько раз у них заняться любовью не выходило. Однако они более чем компенсировали это умением продлить удовольствие и возбудить женщину томными, неспешными прикосновениями…
Мэй вдруг разозлилась на себя – что за глупости? В особенности после того, как их отношения с Джастином зашли в окончательный тупик. Она даже хотела попросить Уайттри заняться с ней сексом снова, лишь бы воспоминания не лезли в голову, но он был полон других планов. Уайттри активно принялся упрашивать ее поехать на вечеринку к Желтым, но она отказалась. Но из соображений галантности он решил остаться у нее – по крайней мере дождаться, пока она не примет душ. В принципе, преторианцы формальностями и любезностями друг друга не баловали – он мог бы просто развернуться и убраться восвояси.
Мэй почти досушила волосы и внезапно услышала, как он зовет ее и стучится в дверь ванной комнаты. Она выключила фен:
– Что еще?
– Этот самый парень. С которым вы вместе в сенате были.
Что?! Нет, ей точно померещилось. Мэй накинула халат и вышла в коридор. Очутившись в гостиной, она остолбенела. На диване развалился Джастин собственной персоной. Причем пьяный в хлам. Он протянул ей бутылочку «Рии».
– Я не с пустыми руками! Но надо было сперва позвонить. У меня есть кое-какие догадки…
Мэй уставилась на него, не веря собственным глазам. Такого она точно не ожидала. Она до сих пор не могла принять и осмыслить то, что услышала в Масатлане. И от Эмиля.
Уайттри натянул рубашку и поцеловал ее щеку:
– Мне пора. Свяжись со мной, если передумаешь.
Он покинул ее квартиру, и Мэй подумала: а почему бы и не пропустить стаканчик «Рии»?
– Воды налей, – приказала она Джастину. – Я мигом.
Что бы ни случилось дальше, она была намерена одеться. Поэтому Мэй облачилась в футболку и домашние фланелевые штаны. Волосы она ни досушить, ни уложить не успела, но когда она вернулась и посмотрела на Джастина, то поняла – завтра утром бедняга будет страдать от амнезии.
Он, кстати, воды так и не налил, а растянулся на диване, прикрыв лицо ладонями. Мэй молча уселась в кресло напротив и набралась терпения.
– Значит, это был его первый и последний раз? – пробормотал Джастин. – Ты ведь с плебеями вторично не встречаешься, правда?
– Ты зачем пришел? – мрачно спросила она.
И сразу расстроилась – она-то хотела относиться к нему с истинным терпением! Джастин – не совсем в себе, бедняга. Однако обстоятельства к жалости или к толерантности не располагали.
– Не расспрашивать же меня о личной жизни…
– Ты права, – неожиданно согласился он. – Просто к случаю пришлось. Ты не поверишь, сколько всего произошло с момента нашей последней встречи.
Мэй пожала плечами. Сегодня ее пригласил на свидание сенатор, а бандит заказал убийство. Теперь она бы во многое поверила – если не во все.
– Ты в курсе, что Тесса у нас террористка? Она ворвалась в сенат. В смысле в сад. Ботанический.
Мэй напружинилась.
– Джастин, ты сколько сегодня выпил?
– Я серьезно, – проговорил он, изучающе глядя ей в лицо. – Она вместе со своими идиотами-друзьями из школы перелезла через стену Ботанического сада при сенате. Неудачное решение. В особенности для гражданина Панамы.
А ведь он говорит серьезно, сообразила Мэй.
– Она… в тюрьме?
– Нет. Ей невероятно повезло. Тессу поймали и привезли домой преторианцы. Двое. Твои поклонники, имей в виду.
Мэй на миг зажмурилась.
– Неужели Вал и Даг?
– Они опустошили мои запасы спиртного. Наполовину, – продолжил Джастин и умолк.
– Шутка. У меня еще полно выпивки, – добавил он.
Почему-то ей совсем не понравилось, что Джастин познакомился с ее друзьями. Конечно, ничего незаконного или плохого здесь не было, но она держала его на расстоянии. Незачем ему знать про ее преторианскую жизнь.
– Что тебе надо? Хочешь, чтобы я заплатила за то, что они выпили?
Он наконец-то улыбнулся – правда, вяло.
– Нет. Мне приятно было познакомиться с благородными защитниками Республики.
И он отвернулся на мгновение, а когда снова посмотрел на нее, от улыбки не осталось и следа.
– Почему ты мне не рассказала о Порфирио? – нахмурившись, выпалил он. – И о том, что случилось на похоронах?
Мэй замерла, не в силах вымолвить ни слова.
– Откуда тебе известно? – прошептала она.
Впрочем, что за дурацкий вопрос. Даг и Вал наверняка выболтали все, что можно. У ребят – языки без костей.
– Ты должна была рассказать, Мэй…
В его голосе слышалось странное отчаяние.
– Ты сопровождала меня лишь потому, что ты подверглась наказанию. Ты все еще в трауре по погибшему возлюбленному! Мэй, Мэй! Если б я знал! Да я бы иначе действовал. Совсем.
Мир завертелся у нее перед глазами. А потом резко встал на место. В груди что-то оборвалось, и она вскочила на ноги:
– Нет! – крикнула она. – Хватит! Это моя жизнь и только моя! Все информацию ты из меня уже выцарапал! А это было моим личным секретом. Ты не сумел его вынюхать, выведать и выгрызть, несмотря на твои способности ищейки! Ты не можешь знать обо мне все! Не имеешь права!
Она с изумлением поняла, что сжимает кулаки. Даже имплант ожил, ощутив ее возбуждение. И дело было не в ее «тайнах». В конце концов, история про Порфирио и инцидент на похоронах стал достоянием общественности. Но Джастин отобрал у нее последнее, что оставалось от ее частной жизни. Теперь она чувствовала себя раздетой. Она стояла перед ним голая и беззащитная. И беспомощная – вот за что она его ненавидела.
Утешало одно – Джастин смотрел на нее в ужасе. Он раскрыл от удивления рот. Непонятно, чего он ждал – но точно не такого приступа гнева. Она хотя бы застала его врасплох. Он не сумел просчитать заранее ее поступок.
– Мэй, – пролепетал он и осекся.
