Снова пауза в стрельбе, я чуть перевожу дух. Чувствую запах бензина, причем сильный. Сам не заметил, как руки, хоть и трясутся, а уже ухватили карабин поудобней, как указательный палец включил прицел. Привычка. Рефлекс. Правильный рефлекс. Взгляд вниз — дыра в штанине. Под дырой кровавое пятно. Немалое такое, но боль вроде даже терпимая на адреналине. Что потом будет — не знаю. Прямо передо мной куча земли, на которую пикап и налетел, за ней еще одна.
Я оглянулся, бросил взгляд на машину, убедившись, что она по-прежнему закрывает меня от стрелков на насыпи, и рванул к ней. Но неудачно, взвыл от боли в бедре и свалился лицом вперед, чудом не впечатавшись стволом карабина в пыль. Задергался, вскочил на четвереньки и подволакивая распрямленную ногу, рванул вперед, перекатился через кучу, вжался в землю.
Жгут. Прямо в штанине жгут, они же «тактические». Где «тактика», там и дырки. Ухватил пальцами за небольшое пластиковое кольцо в кармане. Рванул его что есть сил. Почувствовал, как эластичная лента сильно и уверенно сжала бедро. Перевязаться бы, но кажется не до этого пока. Где Дрика?
Огляделся, но девчонку не увидел. Куда делась? Здесь куч полно, могла спрятаться, как я сейчас, например. Ладно, потом. Перекатился на живот, хватая винтовку наизготовку. Что они дальше делать будут? Палить по машине до бесконечности? Прислушался.
Тихо. Нет, вроде шаги… Далеко пока. Точно шаги. Откуда появится? Бергу на прицел край капота лежащей на боку машины. Хорошо, что так легла, если бы на крышу — всем бы хана. Расстреляли бы издалека, да и все. А так прикрыла, защитила в последний раз, тойота наша боевая, с честью погибла. Кто там, с той стороны? Те два мужика на белом Джи-Эм-Си? Что им понадобилось? Я их в первый раз вижу. Грабители? И сколько их, двое? Или с кем-то объединились?
Точно шаги, осторожные такие. Если бы я дышал, то уже не услышал, а так я даже дышать от страху забыл. От страху и от боли. От нее аж голову сводит, боюсь прошляпить что-нибудь. Наврал я про то, что она терпимая.
Ближе шаги, частые, короткие. Я прямо вижу, как кто-то идет по всей науке, задирая носки ботинок повыше и не сводя прицела своего оружия с края бампера, как и я с этой стороны. Только я его слышу, а он меня нет. Меня вообще слышать невозможно, меня сейчас сам Господь не слышит, и воинство его не слышит, и кто там еще с ним тусуется. Нет меня, только точка есть светящаяся в прицеле.
Тот, кто шел к машине, начал "нарезать пирог", норовя зайти за угол по большому кругу. Не увидел он меня, я за кучей, я вжался в землю, я даже его не вижу а только слышу. Я его дыхание слышу, хруст песка и мелких камешков под подошвами, я даже слышу шаги второго, идущего поодаль и страхующего товарища, только он пока еще скрыт от меня.
Чуть приподнимаюсь, и вижу, как поворачивается ко мне лицо толстого человека в пустынном камуфляже, как открывается, перекашиваясь, рот для крика, как резко поворачивается в мою сторону ствол короткой черной винтовки, и в этот момент «зиг» дергается несильно, выбросив хвост бледного пламени, и толстое лицо взрывается брызгами красного, а точка прицела опускается чуть ниже, и я снова стреляю, трижды, уже в грудь, куда-то под самые ключицы, и толстяк, запнувшись ногами, падает назад с громким стуком, подняв облако пыли. Я слышу. Как он хрипит и булькает горлом, и понимаю, что он уже не жилец, и перевожу прицел снова на угол пикапа, а затем начинаю перекатываться в сторону, к склону кучи, и успеваю увидеть бегущего от меня человека, но не толстого, а наоборот худого и длинного, неуклюже загребающего пыль ногами, и несколько раз стреляю ему в спину. От первых трех попаданий он только дергается, продолжая бежать, а затем вдруг заваливается на правый бок, перекатывается как-то странно, и начинает корчиться в пыли.
Я дергаюсь назад, чтобы укрыться, понимаю, что должен быть еще кто-то, и не ошибаюсь. Пуля выбивает фонтан песка, бросив его мне в глаза — очки слетели во время аварии, почти переломившись на лице пополам от удара. Заодно я неловко наваливаюсь на простреленное бедро и даже заорать не могу — перехватывает дыхание, а свет в глазах меркнет. Но сознание не теряю, укрываюсь за кучей, боль отпускает немного, зато меня начинает колотить крупная дрожь, такая, что зубы стучат.
Стрельба усиливается, над укрывшей меня кучей поднялось целое облако пыли, не хуже дымовой завесы, и тогда я качусь в другую сторону, под прикрытие машины, и насколько могу быстро. Ползу к ней на локтях, зажмурившись изо всех сил, надеясь, что слезы промоют засыпанные песком глаза хоть немного.
Марк, тварь позорная. Я тебя достал все же. Нет, это ты меня достал, урод пузатый, а я тебя грохнул. Лежи теперь там, уже и хрипеть перестал. А кто был второй? И кто стреляет по мне? Тима? И это те мужики, что нас обогнали, или нет? Если они, то там должно быть еще не меньше двух человек. Если не они, то может и одно пухлое Порося где-то прятаться, стреляет всего одна винтовка. Точно, одна, короткими очередями долбит.
Вот вторая куча, я теперь за ней жить буду. Сколько получится, столько и поживу. Меня так просто не достанешь, у меня патронов много, на всех хватит. А на Тиму много и не надо, папа его вон с четырех всего копыта-то разбросал, лежит в красной луже. А могло и одной хватить. О чем это я? А черт его знает, о чем-то, типа "Песни мщения" в мозгах крутится. Я даже про ногу простреленную забыл от злости, которая теперь просто душит меня. Ну что за твари толстожопые, а? Что эти два козла ко мне прицепились? Один теперь, к счастью. Попробуем сделать "меньше одного".
А, блин, нога! Нога, мать ее! Да что же дергает-то так? Шмыгаю носом. И из носа кровь течет, я вообще сейчас круче любого мертвяка, весь в крови, в своей и в Джеффа. Джефф, черт, как же так, а? Тима, я тебя урою сейчас за этого мужика понял? Я твои кишки на ствол намотаю, урод… Плевать на ногу, я до тебя, козла душного, доберусь. Точно доберусь, если прямо сейчас не сбежишь, потому что не догоню, нога у меня плохая.
Ладно, лежать так можно до бесконечности, надо делать что-то. Не думаю, что Тима на меня так как папа выйдет. Он все видел, он знает, что за это бывает. Что он будет делать? Что бы я делал, если бы был Тимой? Не знаю. Удавился бы, чтобы мне проблем не создавать, от мук совести. Или с горя по папе. Что еще? Опять не знаю. Я даже не помню, как там насыпь выглядит, пикап перевернутый все закрывает.
С этой стороны высовываться мне не с руки. Да и не смогу я первым его увидеть, если он на насыпи. Там еще и трава густая, они по уму позицию выбрали. Действительно, как по уму! Единственное место, мимо которого мы не могли проскочить никак. На этой сотне метров все местные дороги сходятся. И мы были как на ладони. С насыпи или из домика.
Домик, блин… а в домике никого? В каждом домике свои гомики. Или гномики? Это Америка, значит гомики. Геи, если быть политкорректным. Не хочу поликорректным, хочу Тиму душить и стрелять, пидара такого, гномик блин… из домика…для гомика.
А насчет домика… я бы а их месте посадил туда стрелка, это ведь точно те два мужика с толстяками. Толстяки, наверное, просто залегли в кабине, когда мимо нас ехали. А когда убедились. В какую точно стороны мы едем, то обогнали и устроили засаду. А я, тупая обезьяна, все прохлопал. О, какое же я тупое и нелепое создание!
Еще куча, подальше. Если заползу, то смогу, наверное, и на домик глянуть. А мне надо на него глядеть? Ладно, хуже не будет. Наверное. Тима тоже сейчас думает, как меня достать. Ситуация патовая, пикап нам такую устроил. Ни им меня с флангов не обойти, увижу, ни мне не высунуться. Ладно, надо к дальней куче ползти, может и вырвусь.
Нога как бревно волочится, только бревну болеть не положено, а она болит. Ползу на локтях, положив на них карабин. Тут немного, метров пятнадцать всего, и следующее укрытие, а там еще подумаю. Солнце в затылок, жарко, кепку потерял. А от песка проморгался, кстати, хоть глаза еще немного режет.
Шаги я услышал сразу и очень близко. Так близко, что понял — перекатываться и уходить бесполезно, я уже влип. Окончательно. Успел лишь голову повернуть. Он прямо здесь стоит, у пикапа, оружие у плеча, смотрит мне в глаза и улыбается. Точно, улыбается, белые зубы и черное отверстие дула. Я все же дергаюсь, и тут вспышка и как молотком по виску, искры в глазах, и удивленное осознание, что я еще жив, что стрелок попал как-то неправильно, не туда, куда положено попадать, чтобы убить. А вместо второго выстрела у него из головы вылетело ярко-красное облачко и он упал вперед лицом, подогнувшись в коленях, со всего маху ударившись лицом в землю, я даже услышал треск сломавшегося носа.
Радио. У меня все время было радио на плече, а я его не тронул даже.
— Дрика?
— Да, это я. Я его убила?
— Наповал. Ты его не просто убила, ты мне башку спасла.
— Что мне теперь делать?
Умница не ожидал. Она же в панике бежала, я видел. А тащила с собой снайперский «штайр», и где-то залегла. Там дальше тоже кучи и уже кусты появляются снова, там она где-то и укрылась. Что я говорил про кочан капусты недавно? Говорил же. Что попадет. Не в кочан, так в башню кому-то.
