поля, сады и огороды обсмотрели. Не видно жениха подходящего. Расстроились уже было, думали, как им Сивке-Бурке всё сказать. Не получится у них в этот раз хорошую свадебку сыграть. Придётся Елене-царевне за принца заморского выходить да одними рахат-лукумами питаться. Поползли они обратно к конюшне, как слышат вдруг смех молодецкий. Первые два голоса неинтересные — женатые сразу слышно, а третий глуповат чуть, но чист и благороден.
— А главное — холост! — воскликнули они разом и шустро поползли к Сивке-Бурке. Та как услыхала новость, так сразу поскакала к дому тому, принялась выжидать молодца. Только не выходил он всё, на печи сидел, а братья его над ним насмехались.
«— Ну, — подумала Сивка-Бурка, — я вам дам над моим молодцем насмехаться! И не из таких Иванов-дураков царевичей делали!»
В тот год старик братьев хороший урожай пшеницы высадил. Долго думала Сивка-Бурка, не хотела тяжелый труд старика портить, но ради божьего дела решилась. Потопталась она по пшенице раз-другой и принялась ждать. Слышала Сивка-Бурка, как наказал старик сыновьям своим:
— Милые мои дети! Стерегите пшеницу каждую ночь по очереди, поймайте вора!
Вышел в первую ночь старший сын да уснул на сеновале сразу. Громко гоготала с него Сивка-Бурка: «Да уж! Добрый охотник на воров выдался!», но не разбудило его даже это.
На вторую ночь пришел средний сын и тоже уснул. Долго фырчала Сивка-Бурка: «Перед отцом своим-то не стыдно, сторожило ты? Дурак вроде третий сын, но первые два не лучше!».
Пришла наконец-то ночь третьего сына. Взмахнула Сивка-Бурка гривой своей золотой, надеялась, что окажется третий сын лучше братьев старших. Видит она издалека, как сел он на камень, не спит, сам держится и в руках веревку держит. Сразу видно, что хочет вора поймать. Прибежала она и начала пшеницу есть да копытом топтать. Подлетел к ней Иван-дурак, накинул веревку на шею мощную. Сивка-Бурка как рванет, ну так, для приличия, а Иван вцепился в неё. Не отпускает, за гриву держит, оседлать хочет.
Сивка-Бурка брыкалась все, по полю его таскала, скакала то туда, то сюда. А когда решила, что хватит, так заговорила с ним елейным голосочком:
— Отпусти ты меня, Иванушка! Я тебе век служить буду доброй волей!
— Хорошо, — отвечает Иванушка, — отпущу, да как я тебя потом найду?
«— Ну, точно дурак», — думает Сивка-бурка, но вслух отвечает:
— А ты выйди в чистое поле, в широкое раздолье, свистни три раза молодецким посвистом, гаркни богатырским покриком: «Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!» — я тут и буду.
Так Иван и сделал, отпустил Сивку-бурку. А та счастливая поскакала обратно в столицу в свою конюшню.
А царь тем временем делал всё, как советовала Сивка-Бурка: не ругал он дочь, не заставлял её замуж выходить. Всё так же еду вкусную и любимую ей приносили, а царевна-то и подобрела, расслабилась, пускать отца и мать стала. А царь ей так, между прочим, начал нашёптывать.
— Ну, раз ты замуж за моего принца не хочешь, то будь по-твоему!
И царицу он на свою сторону переманил, о плане коротко рассказал.
— А замуж ты хочешь, моя светлоокая? — нежно спрашивала царица, пока плела косы длинные дочери.
— Хочу, матушка, но по любви хочу. Сама выбрать суженого хочу.
А царь головой качал, улыбки понимающие дочери дарил, а потом продолжал:
— Ну, раз ты замуж по любви хочешь, так сама себе жениха и выбирай тогда, моя румяная.
— Да только как, доченька? — вздыхала царица, надевая перстень с голубым камешком на пальчик царевны. — Ты же в этом тереме все время сидишь. Прячешься ото всех.
Погрустнела царевна тогда, призадумалась.
— А что, из терема обязательно выходить для этого?
А царь как хлопнет в ладоши.
— А я тут придумал, красавица моя!
— Что ты придумал, батюшка? — восклицала царевна. Царица улыбку за ладонью прятала, довольная таким представлением.
— Тебе и из терема выходить необязательно! Мы можем вот, что сделать…
И рассказал он ей план Сивки-Бурки, а глаза царевны загорелись от такой идеи, согласилась она. Поскакали во все стороны гонцы разносить царскую волю, а столица принялась готовиться к празднику.
Сиял царский двор, ломились столы от пирогов и пирожков со вкусами разными: мясные и овощные, фруктовые и ягодные. Жар шел от блинов свежеиспеченных, покрытых маслом и сметаной. Музыканты настраивали свои гусли, наполняя воздух звуками песни и танца. Молодцы со всех городов и деревень съезжались ко двору. Сивка-бурка с мышами, жуками и птицами наблюдали за всеми этими боярами, купцами и простыми крестьянами да посмеивались. Настоящему жениху еще предстоит приехать сюда на самом лучшей лошади.
Пока царица и царевна готовились встречать женихов, царь пришёл в конюшню к Сивке-бурке.
— Ну, что ты мне скажешь, лошадь моя добрая?
— Доброго тебе здравия, царь-батюшка! Как и обещала, будет царевне Елене добрый жених. Лучше не найдёшь на всей Руси!
— И как же мы его узнаем? — засомневался царь. Фыркнула Сивка-Бурка.
— Не переживай, царь-батюшка, я его лично привезу!
Принял это царь, доверяя своей лошади и в этом деле.
Начинался праздник, а Сивка-бурка слышит: зовёт ее Иван-дурак.
— Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
Поспешила она к нему да так быстро, что земля под её ногами задрожала, дым из ушей повалил, пламя из ноздрей пышит. Встала перед ним, скрывая довольство, и спрашивает:
— Чего угодно, Иванушка?
— Хочу посмотреть на царскую дочь Елену Прекрасную! — отвечает Иван.
— Ну, влезай ко мне в правое ухо, в левое вылезай! — хитро улыбнулась Сивка-Бурка, но Иван этого не заметил, старательно влезая в ее ухо.
Вылез он из левого уха и таким красавцем стал, что всем молодцам — молодец! Оседлал лошадь и поскакали они на царский праздник.
Быстро они доскакали, видел Иван и братьев своих старших, да на фоне его они уже дураками казались. Хотя, спроси у Сивки-Бурки, так и до её уха они не сильно умнее были.
Увидел Иван Елену-царевну и влюбился сразу. Красавица писанная: волосы — жидкое золото, глаза — звезды неба ночного, а на пальце перстень сверкает — цены ему нет.
Много людей было возле терема, глаз они с царевны не сводили, но не решались прыгать за перстнем. А Иван ударил Сивку-Бурку, она встрепенулась, конечно, но, увидев довольное лицо царя, покорно прыгнула.
Два раза прыгала Сивка-Бурка, но не допрыгивала до царевны. Хитро она решила поступить, дать, так сказать, народу хлеба и зрелищ. На второй раз не выдержал царь, пришёл к ней и требовал рассказать об этом молодце. А Сивка-Бурка только гривой трепала из стороны в сторону
