губам и подбородком героинь, деревянному дому с оленьими рогами на мансарде, нечётко прорисованному на заднем плане.
Владилена.
То, что это именно сестра-близнец, а не юное альтер-эго его бабушки, Максим даже не сомневался. Слишком разнились их ауры: насыщенный жёлтый, местами переходящий в золотистый, медный и пламенный — у молодой; серебряный, переплетённый с голубым, синим и фиолетовым у пожилой женщины. Они стояли друг против друга — похожие и одновременно такие разные.
Встреча… Ещё раз прочитав название, Максим вздрогнул от дурного предчувствия, внезапно догадавшись, что означает бабушкина таинственность.
Стала бы она скрывать некогда состоявшуюся встречу? Какой в этом смысл? Конечно, она бы ему рассказала. Значит, они ещё не виделись. Скорее всего, ей снова приснился пророческий сон. А утаила… Почему? Неужели хочет бросить его? Уйти с Владиленой?
Сердце у Максима болезненно кольнуло, и он кинулся к столу, уже зная, что найдёт. Бабушкины послания, обращённые к нему, всегда негромко звенели.
Заклеенный и подписанный его именем конверт обнаружился рядом с семейной фотографией — Максим вцепился в него, как утопающий в соломинку. Кровь пульсировала в висках: «быстрее, быстрее», и от этой спешки он немного повредил сложенный внутри лист бумаги. Наконец развернул его, приставил оторванную полосу и вчитался в строки, написанные знакомым убористым почерком.
«Дорогой внук! Если ты держишь это письмо, значит, мы с тобой больше не увидимся. Но о плохом не думай. Со мной всё хорошо. Недавно я узнала из сна, что скоро встречусь с Владиленой. Ты же знаешь, мне нечасто снятся вещие сны, но они всегда очень точны. И выходит, что этот загадочный дом, всю жизнь казавшийся мне едва ли не вратами в преисподнюю, не представляет никакой опасности. Или почти никакой.
Я ещё не знаю, когда увижу сестру, поэтому письмо написала заранее, чтобы ты знал правду о моём исчезновении. Я намерена пойти с ней в то место, откуда она придёт. Прости, что вынуждена утаить от тебя свои планы, но я слишком долго её не видела и не могу отказаться от этого шанса. Знаю, ты будешь сердиться, что не взяла тебя с собой. Но у тебя есть родители, которые, что бы ты о них ни думал, сильно тебя любят. Уверена, со временем ты найдёшь с ними общий язык. Желаю тебе удачи. Уверена, ты вырастешь сильным и хорошим человеком. Прощай. Любящая тебя бабушка».
В лихорадочном волнении дочитав письмо, Максим скомкал его, засунул в карман джинсов и бросился вон из квартиры. Из-за случившегося он совсем позабыл о злополучном дневнике и вспомнил о нём, только спустившись во двор, когда столкнулся с Евдокией Филипповной, с ходу принявшейся отчитывать его за то, что носится сломя голову и потребовавшей отдать ключ.
Эта вынужденная заминка слегка охладила его пыл, и дальше Максим хотя и нёсся во весь опор, но больше разума не терял и внимательно смотрел по сторонам, чтобы не сбить кого-нибудь с ног или самому не попасть под машину. Он не сомневался, что найдёт бабушку у монастыря, возле церковно-приходской школы — там, где находится загадочный невидимый дом. Ведь куда ещё она может пойти гулять, в надежде встретиться с некогда пропавшей сестрой? Не зря же и на картине изображено именно это место.
Обычно дорога от девятиэтажки до Троицкой площади, напротив которой располагалась женская обитель, занимала у Максима минут пятнадцать, но бегом он добрался почти в два раза быстрее. Напоследок, чтобы не переходить дорогу дважды, наискосок перебежал перекрёсток, вызвав потоки ругани у проезжающих водителей.
Ступив на тротуар, он направился к задним монастырским воротам, от которых доносился равномерный, похожий на пчелиный гул. Люция Аркадьевна часто рисовала дом, окружённый полупрозрачной радужной пеленой, но до «Встречи» картин с ним почему-то не писала. По её словам, полог невидимости простирался на несколько метров от стены, искажая находящийся под ним объект, как отведённое на приличное расстояние увеличительное стекло. Максим этого всего не видел, зато великолепно слышал доступное одному ему жужжание, вблизи распадавшееся на множество тонов — от высокого к звеняще-нежному, затем к басовитому и наконец к гулкому.
Потому-то он не мог долго находиться рядом. Спустя несколько минут голова начинала раскалываться от этой какофонии звуков, и он торопился отойти хотя бы на пару десятков метров. Вот и теперь, покрутившись у ворот, Максим вернулся к светофору, перешёл улицу и устроился напротив, на деревянной лавочке в сквере.
Ждать ему пришлось долго. Вначале он ещё сохранял бдительность, зорко окидывая взглядом окрестности и изредка поднимаясь, чтобы размять ноги, но спустя время заскучал, впал в прострацию и сделался рассеянным. Потому-то, когда увлечённые беседой сёстры прошли в нескольких шагах, Максим их не заметил и обязательно упустил бы, если бы очередной раз не встал, чтобы пройтись. Тогда-то и увидел — примерно в пятидесяти метрах, идущими плечом к плечу, одетых как на картине.
От волнения он на секунду остолбенел, но быстро пришёл в себя и заметался, оценивая ситуацию и прикидывая, что предпринять. В этот момент женщины уже выходили из парка, и Максим решил, что они направляются к монастырю. Он мог бы перемахнуть через ограду и перебежать дорогу в недозволенном месте, чтобы встретить их у ворот. Но машины, как назло ездили совсем без пауз, а ему не хотелось рисковать почти на глазах бабушки. Потому, с тяжким усилием, ощущая неприятный холодок в груди, он поборол застенчивость и заорал во всю глотку:
— Бабушка!
Глава 1. Слишком хороший мальчик
конец мая 2021 года, поезд Москва — Ижевск
Лето начиналось без огонька и обещало быть длинным, монотонным и неинтересным. Обычно родители отправляли Федю с сестрой в лагеря, в июле они всей семьёй отдыхали на море, потом ехали на пару недель к бабушке в Муром, а в августе возвращались в Москву. Но из-за пандемии всё стало с ног на голову: в прошлом году они с Майей почти безвылазно просидели дома, а в этом их и вовсе везли на целое лето к бабушке.
Представляя ожидающие его три месяца в провинциальном Муроме, Федя всякий раз впадал в жесточайшую тоску. Делать там было совершенно нечего: городок небольшой, достопримечательности изучены ещё в прошлые годы, друзей у него там нет, а компьютер у бабушки такой старенький, что не потянет ни «Ковчег», ни «Войну миров».
Федя вздохнул и покосился на отца, уткнувшегося в разложенный на купейном столике ноутбук. Ему хорошо: они с мамой всё лето проведут в Крыму, на раскопках. Там море, горы, древние
