сигарету.
– Чтобы хорошо жить, нужно бороться! Нужно работать на благо царства, нужно делать! А не журналисткам интервью давать. Что вы думали, вы же взрослый человек! Войну прошли…
«И это знает», – подумал Федор Иванович.
– Умереть успели, а так и не разобрались, что нужно для хорошей жизни. У нас такое время сейчас, нужно сказку сделать былью! Понимаете?
– Понимаю, – ответил Федор Иванович, хоть и ничего не понял.
– Вот и хорошо. Давайте так. Мы вас сейчас в Крестовый хутор отправим, там поживете среди мертвых. Условия дадим хорошие. Склеп будет просторный, погуляете по лесочкам, отдохнете. Завтра все обвинения с вас снимут, а негодяев этих, что вас задержали, мы под суд отдадим. По радио выпустим опровержение, а там видно будет. Хорошо?
Что такое Крестовый хутор, Федор Иванович не знал. Но решил с Царем не спорить. Все-таки не казнят и жилплощадь предлагают, а за жилплощадь нужно держаться.
– Так точно!
– Вот и ладушки, скушали оладушки. Грамоту по почте доставим. С журналистами контактов не иметь. Эти сволочи вас на куски порвут. Езжайте и отдохните хорошенько.
– А можно мне кота Барсика вернуть?
– Поищем, если найдем – вернем. Уж не обессудьте. У вас там соседи и поинтереснее будут. Теперь свободны, – выдохнул Царь и откинулся на спинку трона.
Снова зажглась сигарета с зайцем. Царь продолжил:
– Вас проводят! И сфотографируют для завтрашнего опровержения. И советую без глупостей.
Федора Ивановича вывели в коридор. Когда дверь захлопнулась, из шкафа кабинета вышел огромный детина, бородатый и сильный.
– Илья, – начал президент, не поворачиваясь к великану, – значит так, установить слежку. В случае экстренных ситуаций ликвидировать. Кота найти.
– Так точно, – ответил Илья и ушел обратно в шкаф.
А в Крестовом хуторе
Ходит мальчик
В полотне,
В колокольчик звонит он,
Созывает на поклон.
Пусть выходит
Стар и млад
Из гробов и из палат.
Пусть встает гнилой народ
И Царю поклоны бьет.
Дин-дон,
Дин-дон,
Бьет Царю поклон.
Дин-дон,
Дин-дон,
Бьет Царю поклон.
Царь приедет погостит,
Крест поправит и сбежит.
Остается мертвым
Быть подножным кормом.
Дин-дон,
Дин-дон,
Быть подножным кормом.
Были мы, и вы придете,
Мы ушли,
И вы уйдете.
Дин-дон,
Дин-дон,
Мы ушли,
И вы уйдете.
– Курить будете?
Федор Иванович курил пятьдесят лет при жизни. Бросил, когда стукнуло восемьдесят пять и сигареты стали слишком дорогие.
– Буду! Отчего же не покурить. – Пенсионер достал сигарету с изображением зайца из толстой пачки. – Огонька у вас не найдется?
– Отчего же, пожалуйста. – Волосатая рука протянула горящую зажигалку в форме голой женщины.
Федор Иванович поджег сигарету и затянулся. Ой как хорошо это было. Чувств никаких, но осознание, что умер и врачи больше не испугают болезнями, действовало сильнее никотина.
– У нас тут все курят! Делать нечего, вот и курят.
Горбатый мужчина средних лет с большой вмятиной в черепе встретил Федора Ивановича на въезде в Крестовый хутор. Сейчас с важным видом экскурсовода он сопровождал пенсионера к выданному государством склепу.
– Меня, кстати, Вмятышем звать. При жизни кликали Федором.
– А меня…
– Знаю, знаю, вас Федором Ивановичем, и между нами хоть желания загадывай. Да только бабу уже не пожелать! – Вмятыш рассмеялся. – Нам еще позавчера сообщили, что вы приедете. Не скажу, что это вызвало особый интерес, пока у деда Мазая склеп не отобрали. Лишних мест нет, а вам положено.
Федор Иванович забеспокоился. Значит, чтобы ему хорошо сделать, надо сначала кому-то плохо. Неправильно это.
– А что же новый не построили?
– Да некому. Вернее, есть кому, но желания никто не имеет.
– А где же Мазай теперь?
– Да сожгли его… Вчера, после обеда. Но не по вашей, так сказать, заслуге, а по нашему прошению. Здесь же как. Если кто прибыл, то кто-то и убыть должен. Мест мало, царству платить за всех тяжело. Только вы не печальтесь, склеп вам достался лучше многих, и жечь вас никто не собирается.
Федор Иванович задумчиво шел за Вмятышем. Теперь стало по-настоящему страшно и тоскливо, как в день похорон. Что же это получается? Нет справедливости и здесь, на Крестовом хуторе? Или так кажется после долгой дороги и потому, что ночь? Был бы Барсик рядом, он бы объяснил. Но где же ты, Барсик? Федор Иванович затянулся и выдохнул облако дыма.
– Федор Иванович, пожалуйста, не курите. Нам с Волей дышать нечем. Вы-то мертвый, вам без разницы, а мы еще живые, – раздался писклявый голос Дружка где-то в районе уха.
Большую часть времени мертвые ходили без толку. Крестовый хутор располагался рядом с болотом. Воздух казался сырым и густым, как будто в нем жили маленькие комары, кусающие каждого, кто осмелился сделать вдох. Мертвым, правда, дышать было не нужно, поэтому они курили.
Сигареты привозил грузовичок, выкрашенный в белый цвет. Заезжая в центральные ржавые ворота, машина яростно бибикала. Реже приезжала почта, и почти никогда – родственники.
Среди мертвых ходили слухи, что Царь запретил свидания, и столь суровое правило связали с привозом мертвой оппозиции. Оппозицию давно сожгли, но правило осталось. Мертвым же выходить с территории Крестового хутора также запрещалось, ибо палата здравоохранения после длительных исследований ближайшего болота постановила опасность контакта с мертвыми более чем на один час. По странному стечению обстоятельств дорога до ближайшего населенного пункта занимала чуть больше 60 минут.
Так и жили: ни в гости сходить, ни к себе позвать, зато спокойно и стабильно. Чаще всего мертвые видели людей в случае привоза нового постояльца, сожжения старого, доставки сигарет, редких писем и еще более редких строительных материалов и газет.
Управленческий орган возглавлял Костя Смертный, старый изнеможенный труп, давно уставший от должности и проводящий время в первую очередь за разгребанием пепла от ушедших жителей хутора.
Основной реликвией для мертвых оставалось домино, основным развлечением – курение и редкое кидание камней в деревянных солдат, кои денно и нощно сторожили хутор как от входящих, так
