— Это поэтому ты здесь? — спрашиваю я Харли.
— Неа. Я своих родителей знаю. Они — ткачи, живут в городе. С самой Чумы все мои предки — ткачи. Наверно, мои родители расстроились, когда я решил не продолжать семейное дело, но не уверен, что они заметили, когда я ушел. Мне дела не было до тканей, им — до всего остального. Вот я и поселился здесь. Совсем родителей нет только у Старшего.
— Как и должно быть, — тихо произносит Старший, не глядя на нас. — А сейчас, — добавляет он, — если нельзя узнать, кто убил мистера Робертсона, можно начать с вопроса — почему.
Я прохожу через комнату к Харли и его инструментам, беру самую большую кисть и черную краску.
— Э! — протестует Харли, но, прежде чем он или Старший успевают что-то сделать, я довольно коряво записываю свое имя на стене у окна.
— Что ты делаешь со своей стеной?! — изумленно спрашивает Старший.
— Это не моя стена, — отвечаю я. — Здесь нет ничего моего.
Под именем я пишу все, из-за чего, как мне кажется, меня мог выбрать убийца. «Девушка, — пишу я. — Семнадцать. Рыжие волосы. Белая. Внешность обычная».
— Ты очень красивая, — тихо возражает Старший, но я его замечание игнорирую.
«Не участвует в миссии», — добавляю я.
— Вот. — Я поворачиваюсь к ним. — А мистер Робертсон? — пишу его имя на стене рядом со своим.
Старший берет со стола тот тонкий лист пластмассы, который еще раньше привлек мое внимание. Проводит по нему пальцем, и он загорается, словно экран. Начинает печатать, и на экране мелькают изображения.
— Доступ разрешен, степень — Старшая, — сообщает компьютер женским голосом.
— Мистер Уильям Робертсон, — зачитывает Старший с экрана. — Мужчина. Пятьдесят семь лет, латиноамериканец, вес — двести двенадцать фунтов. Специалист по командованию. Служил в американской морской пехоте. Миссия: организация наступления. Работодатель: ФФР. ФФР? — он медлит. — Я уже видел эти буквы. На табличке на уровне хранителей…
— Фонд Финансовых Ресурсов, — поясняю я, записывая данные мистера Робертсона под его именем. — Всех военных финансировал ФФР. Папа тоже через него попал в экспедицию.
Старший проводит пальцем по экрану.
— Больше ничего.
Я смотрю на этот диковинный компьютер.
— А про меня там что-нибудь есть?
Старший колеблется.
— Что такое? — спрашиваю я. — Что там про меня?
— Эээ…
Харли, который молча наблюдал за нами, выдергивает компьютер из рук Старшего. Бросает быстрый взгляд на страницу, и глаза его перестают смеяться.
— Ой.
— Что?
— Ничего, — Харли протягивает руку, чтобы коснуться экрана — выключить его, ясное дело. Но не успевает, и я его перехватываю.
На экране — фото, сделанное за несколько дней до заморозки, при медосмотре. Дата рождения, группа крови, рост, вес. А еще внизу мелким шрифтом подписано: второстепенный груз.
А, ну да, точно. Совсем из головы вылетело.
Я ведь просто лишняя тяжесть.
Бросаю компьютер на стол и, повернувшись обратно к стене, добавляю в свой столбик: «Второстепенна».
— Ты не… — начинает Старший, но я смотрю на него так, что он осекается.
Отступив на шаг, оглядываю свое творение. Линии получились слишком жирные; от букв вниз стекают дорожки черной краски, некоторые тянутся до самого плинтуса и перечеркивают облупившиеся виноградные лозы, нарисованные кем-то, кто жил здесь до меня. Харли следит взглядом за тем, как черные капли наперегонки бегут по нарисованным цветам.
— Итак, — я сканирую списки взглядом, — где связь? Зачем кому-то убивать нас?
Молчание.
— Мы что-то пропустили, — говорю я, приглаживая волосы. — Какая-то связь должна быть.
Может, она и есть, вот только мы ее не видим.
Я бессильно опускаю руки.
— Так мы ни до чего не дойдем. Надо просто спуститься на криоуровень и осмотреться там.
— Спуститься? — изумленно спрашивает Старший.
Киваю.
— Может, найдем подсказку.
Харли смеется, словно это все игра.
— Подсказку?
Я просто смотрю на него, и его смех затихает.
— Ладно, — произносит Старший. Мы встречаемся взглядами, и я забываю, почему его лицо показалось мне невинным. Теперь на нем читается решительность, воля к борьбе, готовность поддержать меня.
— Ладно? — переспрашиваю я.
— Идем.
30
Старший
Эми не обращает внимания на холодные взгляды, которыми ее провожают в комнате для отдыха, пока мы идем к лифту. Высоко вздернув подбородок, она старается избегать зрительного контакта. Мне она кажется королевой, но по шепоту, который следует за ней по комнате, я понимаю, что люди вокруг думают о ней совсем иначе. Сжимаю зубы. Это все из-за Старейшины.
Раздается звонок, и лифт открывает нам дверь на четвертый этаж.
— Вы слышали? — говорит Эми, шагая по безлюдному коридору.
— Что? — спрашивает Харли.
Она качает головой.
— Ничего. Наверно, просто воображение разыгралось. — Но все же она смотрит на двери по обеим сторонам с чем-то вроде отвращения.
Открываю дверь в конце коридора — она по-прежнему не заперта — и направляюсь через комнату ко второму лифту. Разбитая сигнализация пропала. Наверно, Старейшина забрал ее с собой на уровень корабельщиков проверить, смогут ли они ее починить.
— Так что мы все-таки ищем? — спрашивает Харли, пока мы спускаемся на лифте.
— Не знаю, — Эми переминается с ноги на ногу. — Подсказку. Что угодно.
Мне вспоминается, как я спускался на криоуровень в прошлый раз. Единственным доказательством убийства, которое я тогда заметил, было тело Уильяма Робертсона. Других подсказок не было.
Но этого я Эми не скажу.
Когда двери лифта открываются, Харли пулей вылетает в зал, с энтузиазмом оглядываясь по сторонам. Я шагаю следом. Эми выходит, только когда двери уже начинают снова закрываться.
— Где та дверь со звездами? — нетерпеливо спрашивает Харли.
Эми подходит ко мне, берет меня за рукав и дергает до тех пор, пока я к ней не оборачиваюсь.
— Где мои родители? — очень, очень тихо спрашивает она.
— Не знаю, — отвечаю я. — Но могу посмотреть, если хочешь.
Эми кусает губу, потом качает головой.
— Нет… не надо, — оглядывается вокруг широко раскрытыми круглыми испуганными глазами. — Не… не сейчас. Потом.
— Может, сначала посмотрим на звезды? — с нетерпением просит Харли.
— Шлюз вон там, — начинаю я, но не успеваю закончить фразу, Харли уже бежит меж рядов в ту сторону, куда я указал. Поворачиваюсь к Эми. — Он не знает, каким кодом открывается дверь.
Она дарит мне полуулыбку.
— Пусть сам догадается. Давай поищем здесь что-нибудь полезное. Можешь показать, где был этот мистер… эээ… Робертсон?
Мы идем по проходу мимо криокамер номер семьдесят пять — сто и останавливаемся у сотой.
Эми дрожащими пальцами тянется к пустому столу. Интересно, она представляет на нем родителей? Или, может, саму себя? Когда пальцы уже почти касаются металла, она отдергивает руку и прижимает ее к груди.
— Так что мы будем делать? — спрашиваю я, чтобы отвлечь ее от мыслей, от которых она уходит в себя.
Эми отступает на несколько шагов, смотрит на пол. Взгляд ее обыскивает пустой, голый цемент, блуждает по больнично-чистому помещению.
— Не знаю, что я ожидала найти, — говорит она наконец. — Наверное, думала, что, как в детективном сериале, стоит только посмотреть, и я найду кусочек ткани, который можно было бы приложить к одежде Старейшины, или капля крови, чтобы сделать тест ДНК, но я даже не знаю, можно ли тут на корабле его сделать…
— Биометрические сканеры читают ДНК, — вставляю я, но она не слышит.
— Или гигантский отпечаток пальца… — Эми осекается. — Инструменты Харли! — вдруг восклицает она и глядит мне прямо в лицо. — Инструменты Харли!
— Что?
— У Харли есть кисти. А еще есть уголь — он делал им набросок перед тем, как рисовать красками. У него есть все, что нужно.
